Берлин и Афины

Позиция Германии по вопросу членства в еврозоне была предметом серьезной правительственной дискуссии, предполагает Максим Соколов после волны слухов о грядущем выходе Греции из ЕС.

Максим Соколов

Праздничное затишье в Европе между Рождеством (25.12 н. ст) и Праздником Трех Королей (Крещением, 6. 1. н. ст) если и нарушается, то, как правило, лишь природными обстоятельствами непреодолимой силы. Бури и ураганы с календарем, даже и церковным, не сообразуются. Политики же стараются отдыхать, и новостями граждан не тревожить.

Тем примечательнее были нынешние святки, когда фрау канцлерин Ангела Меркель и министр финансов Германии Вольфганг Шойбле нарушили это негласное правило. Или, по крайней мере, его нарушил немецкий журнал "Шпигель", который 3 января со ссылкой на источник в аппарате канцлера сообщил, что берлинское начальство отныне считает вполне допустимым выход Греции из еврозоны. Евро, как считают в Берлине, устоит, а дальнейшая судьба Греции, как можно понять, Германию больше не интересует, пускай разбирается, как знает. Если в результате парламентских выборов в Греции 25 января к власти придут, как ожидается, крайне левые и откажутся от программы экономической стабилизации, — значит, откажутся, последствия будут расхлебывать сами.

Такое сообщение о повороте к полному охлаждению — "Вы уходите? Черт с вами, скатертью дорога" — примечателен не только потому, что до этого в течение четырех лет Грецию усиленно лечили, прописывая ей программу строжайшей экономии и закачав в греческую экономику 240 млрд евро. Хотя если четыре года затянутых поясов и четверть триллиона евро – и все не впрок, то непонятно, что же будет впрок, если кризис вернется (тем более, что он особенно далеко и не уходил) в другие проблемные страны Еврозоны. Хоть ту же Италию и Испанию.

Применима ли к ним будет нынешняя берлинская формула "скатертью дорога"?

Но в еще большей степени являлось сенсационным сам отказ от необратимости расширения еврозоны и по аналогии (ибо два процесса тесно связаны) от необратимости расширения самого Евросоюза. До сего дня считалось, что если на землю какой-нибудь страны ступила нога еврокомиссара, то это уже навсегда. Теперь получается, правда, пока лишь на словах, причем все же на словах не правительства, а только "Шпигеля", ссылающегося на правительство, что нога еврокомиссара как ступила, так может и удалиться, равно, как синее знамя с кругом из золотых звездочек некоторое время может реять над Грецией или какой-нибудь другой страной, а потом и перестанет. Ничего страшного.
Частично недоумение рассеялось на следующий день, 4 января, когда заместитель официального представителя германского правительства Георг Штрайтер объявил, что никакой принципиальной перемены позиции по Греции и еврозоне вообще в Берлине не предполагается. Но только частично, ибо это было не первое за сутки его заявление в связи с сообщениями "Шпигеля". Сперва Штрайтер лишь указал, что "Греция в прошлом выполняла свои обязательства, и Берлин надеется, что она будет это делать и далее".

Сравните с 14 июня 1941 года, когда ТАСС сообщило, что "Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы". Оба официальных заявления имеют то общее, что они в благоприятном смысле описывают настоящее и будущее поведение другой державы и предлагают этой другой державе выдерживать впредь свою политику в таком роде, как это было описано. Тогда как общий интерес представляют не столько публичные и приятные отзывы одной державы о договороспособности другой державы (СССР о Германии в 1941 г., Германии о Греции в 2015 г.), сколько то, как будет себя вести держава — автор заявления в том случае, если ее мнение о договороспособности другой державы окажется неоправданно оптимистическим.

И вот этого второго и самого важного заявления — действительно ли Германия пересмотрела свое отношение к возможному выходу другой страны, т. е. Греции, из еврозоны и действительно ли она отныне считает такое развитие событий допустимым, либо, как и прежде, она считает это недопустимым и никакого пересмотра не было, — этого заявления пришлось ждать целые сутки.

Что поневоле наводит на мысль, что источники "Шпигеля" хотя бы частично сообщали правду, в том смысле, что будущая позиция Германии по вопросу членства в еврозоне была предметом серьезной правительственной дискуссии. Если бы никакой дискуссии вообще не было, и ни о каком пересмотре речи даже не шло, а "Шпигель" предавался чистой фантазии, ничто не мешало опровергнуть эту фантазию сразу же, чтобы не порождать всевозрастающие кривотолки.

Возможно, двусмысленность связана с тем, что "Шпигель" поспешил, тогда как в действительности греческий вопрос обсуждается, и довольно остро, но окончательного решения пока не принято. Это легко понять. Во-первых, остановившийся велосипед падает. Если принимается решение дать задний ход евроинтеграции хотя бы на одном и хотя бы периферийном направлении, это может сказаться на всем процессе в целом. Не исключен сильный откат евроинтеграции в целом ряде стран. Отступление — это самый сложный вид боевых, и не только боевых, но и вообще политических действий. Можно назвать его каким-нибудь красивым словосочетанием — например, "эластичным спрямлением линии фронта". Но это не гарантирует, что отступление не приобретет хаотического и неуправляемого характера. Уж Германии ли с ее историей этого не знать.

Во-вторых, если бы у Германии был только греческий фронт, на котором все не слава Богу, на прочих же направлениях все было бы ладком да порядком, тогда греческие проблемы, даже и включая возможный приход к власти сущих маоистов, удалось бы решить. Германия — гигант, а Греция — карлик.

Но Греция не одна такая. Кроме нее, есть еще Украина, которая жаждет идти европейским шляхом, и в дела которой Германия опрометчиво ввязалась. При таком разнообразии устремлений часто возникает стандартная ситуация: клюв вытащит — хвост увязнет, хвост вытащит — клюв увязнет. Хотя Украина — совершенно не член ЕС и в обозримом будущем это ей не грозит, но степень вовлеченности Германии (и ЕС вообще) в украинские дела очень высока, а дела эти требуют трех вещей: денег, денег и еще раз денег. Которых не напасешься. Если Греция смолотила за четыре года четверть триллиона евро, причем без особенного прока, то Украина с четырехкратно большим населением и куда худшим экономическим положением может потребовать и вовсе неподъемных расходов.

При таких условиях, когда Германия как лидер ЕС очевидно впадает в имперское перенапряжение, трудно провозгласить — и еще труднее, провозгласив, исполнить — какую-либо однозначную политику. Скорее мы увидим политику в высшей степени оппортунистическую, по обстоятельствам. В этом смысле утечка, организованная "Шпигелем", была крайне несвоевременна.