Известные слова Джона Рида об октябрьских событиях "десять дней, которые потрясли мир" верны лишь отчасти, считает Романов. По его мнению, переворот действительно оказал на мировую историю серьезное влияние, но поначалу никого не потряс. Какое-то время Запад пребывал в уверенности, что через неделю-другую большевиков сметут другие политические силы. А осознав ошибочность этого суждения некоторые западные политики, и в первую очередь в США, сочли, что смогут удержать принципиальных пораженцев-большевиков в окопах Первой мировой.
Если Лондон и Париж не хотели иметь с Лениным ничего общего в расчете на появление нового приемлемого для них правительства, то США готовы были контактировать и с ленинцами. Как писал глава американской военной миссии генерал Джадсон: "После 27 ноября мне стало ясно, что большевики удержат власть и, что бы мы ни думали о них, они способны решить многие вопросы, в жизненно важной степени влияющие на исход войны… Нужно делать возможное из имеющегося… Почему мы должны играть на руку немцам и следовать политике сознательного невмешательства, отстраненности и враждебности?"
Прежде всего надо было переформулировать цель войны, то есть, идейно ее облагородить, что и было сделано. Как заявили США, война идет не за сферы влияния, а за предотвращение войн в будущем. Во-вторых, было обещано, что после окончания войны будут созданы все необходимые предпосылки для общемировой демократизации международных отношений. В-третьих, американцы не стали отвергать идею сепаратного мира с Германией.
Однако большевики того времени жили в другом измерении, к традиционной дипломатии они относились с презрением как к делу, необходимому лишь для того, чтобы продержаться на плаву до начала мировой революции.
При таком подходе, когда главная ставка делалась на мировую революцию (и прежде всего на революцию в Германии), Ленина не пугал самый тяжелый для России мир с немцами. Не прельщало и обещание, что Первая мировая станет последней войной. Это не имело значения с точки зрения перспективы грядущих революционных войн. Так Россия сменила фронт Первой мировой на многочисленные фронты гражданской войны.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
