Балканский композитор и музыкант Горан Брегович даст 21 ноября в московском "Главклубе" концерт под названием Crazy Balkan Party. Накануне выступления он рассказал в интервью РИА Новости о том, что роднит балканскую и российскую культуры, какую "сумасшедшинку" он приготовил для поклонников в России, а также о новом альбоме, который хочет выпустить в следующем году. Беседовала Анна Горбашова.
— Ваш грядущий концерт в Москве называется Crazy Balkan Party. Считаете ли вы, что crazy — "сумасшедшинка" необходима художнику, чтобы его творчество нашло отклик в сердцах поклонников?
— Не только артист имеет право иногда быть сумасшедшим, я считаю, что каждый человек имеет право иногда быть сумасшедшим. Иначе в чем смысл жизни, если у нас нет такого права? Так что я приглашаю всех повеселиться. И тогда посмотрим, будет ли вам весело, когда будет играть балканская музыка и балканский духовой оркестр. Там всегда есть немного безумия. Я надеюсь, что это представление будет достаточно безумным, чтобы я повеселился на сцене, а вы в зале.
— Ваш тур проходит по многим городам России: что вы думаете о них? Как вам жизнь в этих городах, люди? Сильно ли условия, в которых проходит концерт отличается от московских? Было ли что-то, что вас шокировало или сильно удивило?
— Я из небольшой культуры, которая всегда рассматривала российскую культуру как старшего брата. Так что мы знаем о вас все, а вы не знаете о нас ничего. Так что для меня это нормально, когда я приезжаю в маленькие российские города с концертами. Думаю, что немногие иностранные артисты посетили столько российских городов, сколько посетил я.
Я приезжаю в далекие российские города и нахожу там оперу, балет и симфонический оркестр. Это именно то, чего я ожидаю от России. Это аудитория, в которой каждый человек может петь и играть на фортепьяно лучше, чем я. Особенно девушки лучше умеют танцевать балет, чем я. Именно так я воспринимаю Россию — как большую и культурную страну. Так что в части аудитории я не вижу большой разницы между Москвой, Санкт-Петербургом и остальной Россией.
— Можно ли сказать, что сейчас вы выступаете только в свое удовольствие? Или все же есть еще доля работы, долга, гастрольного азарта, который появляется у всех новичков и со временем обычно пропадает?
— У меня счастливая жизнь, потому что я делаю за деньги вещи, которые я бы хотел делать бесплатно. Так проходит моя жизнь с самого начала. Когда я был молод, когда мне было 17 лет, я играл в стриптиз-клубах. С тех пор у меня удачно получается делать за деньги вещи, которые я был бы рад делать бесплатно. Когда тебе 17, ты, очевидно, будешь рад играть бесплатно в окружении такого количества обнаженных девушек. И сегодня то же самое.
— Вы очень популярны в России, что, по вашему мнению, нас так роднит?
— Я думаю, небольшая причина в том, что вы славяне. Славяне — это люди, которым нужно все немного преувеличивать. Просто музыки недостаточно. Всегда должно быть немного безумия. Точно так же и на Балканах — одной музыки всегда недостаточно. Балканская, моя музыка пытается принести в Россию долю безумия.
— Ваше мнение, набирает ли сейчас в мире популярность балканская музыка? Идет ли постоянное развитие этой темы, открываются ли новые горизонты, появляются ли новые артисты? Вы отслеживаете подобные тенденции?
— Я персонально заинтересован в духовой оркестровой музыке, которая появилась на Балканах из традиций войн против турков. Военным нужна была духовая музыка. Из-за того, что у нас не было музыкальных школ, они отдали трубы цыганам, которые за полдня могли научиться играть на любом музыкальном инструменте. Так цыгане начали играть духовую музыку. С тех пор она очень популярна на Балканах.
Цыганская музыка имеет сейчас немного печальную судьбу: она стала в основном ресторанной музыкой. Даже фламенко в опасности. Венгерская, румынская цыганская музыка практически исчезла, потому что она стала музыкой для ресторанов. Цыганские духовые оркестры избежали такой судьбы, потому что нельзя посадить оркестр играть в ресторане. Представьте, вы пришли пообедать с вашей девушкой в ресторан, а вокруг вас десять цыганских музыкантов с духовыми инструментами, которым еще и приходится постоянно плеваться. Только из-за этой проблемы духовая музыка никогда не появится в ресторанах. И раз духовая музыка избежала судьбы ресторанной музыки, она стала довольно быстро развиваться. К тому же тысячи диджеев в мире заинтересовались этой музыкой, так что они заимствовали у нас, балканские музыканты заимствовали у них. Поэтому балканская духовая музыка очень быстро развивалась.
— Ваш альбом называется Alkohol: Champaigne for Gypsies ("Алкоголь: Шампанское для цыган"). Вы видите особую связь между музыкой и алкоголем? Это прямая ассоциация или доля эстетства в вашем творчестве? Как вообще эти два понятия пересекаются?
— Очевидно, если композитор из нормального места, из нормальной страны, у него должно быть оправдание, чтобы назвать пластинку "Алкоголь". Но, вы знаете, я из такой культуры, в которой музыка всегда создавалась для выпивки, у нас нет классической музыки. Во времена Монтеверди и первых опер у нас были только инструменты с одной струной. Так что мне нравится идея, что я вложу что-то в эту традицию музыки для выпивки. Я представляю судьбу этой музыки так: женщины на столах, музыканты получают хорошие чаевые. Так я представляю себе судьбу этих двух записей, посвященных алкоголю. Конечно, это не значит, что я говорю: идите, люди, и пейте алкоголь. Я не пропагандирую алкоголь, конечно, потому что мы знаем много семей, травмированных алкоголем. Но, вы знаете, злоупотреблять можно чем угодно в мире, даже, например, если вы едите слишком много борща, борщ может навредить вам, если вы не будете думать.
— Какие у вас планы после окончания тура? Есть ли задумки относительно нового альбома?
— После России я еду в США, и я думаю, что это будет окончанием промо-тура в поддержку моего альбома Alkohol: Champaigne for Gypsies. Я уже начал работать над новой пластинкой, думаю, что в следующем году она уже будет готова. Полагаю, новая пластинка будет называться Three Letters. Думаю, что на предстоящем концерте в Москве я представлю несколько новых записей с нового альбома.
— Пишете ли вы сейчас музыку для кино? Поступают ли такие предложения?
— Я не работал для кино долгое время. Я никогда не считал себя хорошим кинокомпозитором. Я занялся написанием музыки для кино благодаря дружбе с Кустурицей, но моя музыка слишком агрессивная и слишком мелодичная для кинематографа. Так что мне повезло поработать для нескольких фильмов, которым не нужен был настоящий кинокомпозитор. Если даже я решу сейчас, что мои записи — это саундтреки, то нет фильмов для этих саундтреков, это саундтреки для фильмов в моей голове. Или, возможно, саундтреки для людей, у которых есть фильмы в их головах. Но не для реальных фильмов.
