Максим Соколов
Что является новым словом в международном протоколе. Прежде считалось, что приглашение на съезд суверенных державцев само собой подразумевает, что в отношении всех его участников гарантировано соблюдение некоторых норм протокольной вежливости. Если некоторому державцу гарантировать такую вежливость по каким-либо причинам затруднительно, его просто не приглашают. Австралийский съезд запомнится как попытка легитимизировать международное хамство.
Если англосаксонские державы, кичащиеся своей цивилизованностью, сделали существенный шаг от принятого прежде дипломатического лицемерия к донельзя простодушному типу общения, это в первую очередь характеризует сами эти державы и возможность иметь с ними дело в будущем.
Разумеется, образцы нарочитой международной невежливости имели место и в прошлом. Можно указать на Версальскую мирную конференцию 1919 г., на которой способ обращения с побежденными Германией и Австрией также был достаточно простодушен. Другой пример — международные нравы конца 30-х гг. В Мюнхене 1938 г. способ обращения немецких хозяев с чехословацким президентом Гахой был демонстративно некорректным. Равно как далеким от корректности было общение чинов НКИД в Москве 1939-40 гг. с официальными лицами назначенных к присоединению к СССР прибалтийских государств.
Если обратиться еще дальше к истории, можно вспомнить поездки русских князей в Орду, которые также доставляли им мало приятности — примерно как Владимиру Путину в Брисбене.
Но во всех вышеприведенных случаях можно было говорить о невежливом обращении либо с побежденными странами, либо с государствами, находящимися под давлением неодолимой силы, которым не оставалось другого выхода, кроме как капитулировать и подписать все, что от них требуют.
В случае с брисбенским съездом страны, наиболее преуспевшие в международном хамстве, а именно Канада и страна-хозяйка встречи Австралия, никак могли быть названными державами-победительницами России. Равно как и Россию трудно было отождествить с Чехословакией 1938 года, вынужденной согласиться на все требования мюнхенского диктата.
Здесь было налицо явное нарушение логической последовательности действий. Сперва нужно военным ли путем, путем ли запугивания, путем ли экономического удушения сломить волю той страны, которой желательно навязать диктат. А после этого, когда она бессильна и не может противостоять не то что невежливому обращению с собой, но даже и ущемлению своих существеннейших прав, — тогда можно безнаказанно нарушать все дипломатические нормы и обычаи. Со страной, которая на данный момент отнюдь еще не побеждена, так обращаться по меньшей мере преждевременно.
Ибо невежливое обращение с побежденной страной — это одно, кожу сняли — не по шерсти тужить. Такое же обращение со страной, победа над которой гадательна, лишь поспособствует ее внутренней мобилизации. Если коалиция цивилизованных стран уже сейчас так демонстрирует всю меру своей цивилизованности, что же будет при проявлении слабины и готовности капитулировать. Вопрос излишен.
Кроме того, такая демонстрация, явленная в Брисбене, показывает и степень неразумного бахвальства союзников США, готовых уже сейчас топтать шкуру неубитого медведя.
Русский медведь — животное ленивое, но если с таким усердием, достойным лучшего применения, демонстрировать свою международную вежливость, он встает на задние лапы и начинает рычать. Про то в истории много книг написано.
