О подготовке второго гуманитарного конвоя на Украину, планах России по привлечению ООН к урегулированию украинского кризиса, о взаимодействии и разногласиях Москвы с партнерами в Совете Безопасности ООН в интервью корреспонденту агентства "РИА Новости" Ольге Денисовой рассказал заместитель главы МИД РФ Геннадий Гатилов.
— 16 сентября начинается 69-я сессия Генеральной ассамблеи ООН. На какие темы будет обращено внимание, какие проблемы важны для России?
— На сессии, естественно, будут отражены вопросы нынешнего состояния дел в международной политике. Многие вопросы будут рассматриваться и под углом зрения ситуации, которая сложилась на Украине. Думаю, что сейчас главная задача для международного сообщества – объединить усилия в деле поддержания международного мира и безопасности, урегулирования конфликтов: как застарелых, так и вновь возникающих. С нашей точки зрения, этого можно добиться только совместными усилиями. Эра однополярного мира уже прошла. Многие государства приходят к выводу о том, что многополярность и учет должным образом интересов всех государств должны быть отражены в решениях, которые принимает международная организация. Что касается российской делегации, то она будет возглавляться министром иностранных дел Сергеем Викторовичем Лавровым. Мы по-прежнему будем концентрировать наши усилия на формулировании объединительной, позитивной повестки дня работы всемирной организации. Есть целый ряд наших традиционных инициатив, которые мы будем продвигать. Это неразмещение оружия в космосе, проблемы международной информационной безопасности. Серьезное внимание будем заострять на недопущении героизации нацизма. Эта тема особенно важна для нас в преддверии 70-летия окончания Второй мировой войны. Мы планируем созвать специальное заседание Генеральной ассамблеи. Но это будет сделано, конечно, ближе к дате окончания войны. Отдельный пункт, который называется «Окончание Второй мировой войны», уже внесен российской делегацией в повестку дня Генеральной ассамблеи ООН. Так что будем инициативно действовать со всеми нашими единомышленниками и партнерами, особенно, уделяя внимание нашим совместным действиям с государствами БРИКС, СНГ, ОДКБ. Будем вносить совместные предложения, в частности с государствами ОДКБ, касающиеся и разоружения, и проблем безопасности. Готовы к самому конструктивному диалогу со всеми нашими партнерами.
— Вы сказали, что к украинской проблематике будет особое внимание. Какова вероятность, что до сессии Генеральной ассамблеи Россия внесет на рассмотрение Совета Безопасности ООН новую резолюцию по Украине? Россия уже вносила проект резолюции по гуманитарной помощи Украине, но он был заблокирован.
— За последнее время Совет безопасности ООН провел 23 заседания, посвященных вопросам, связанным с ситуацией на Украине и вокруг нее. Последняя наша инициатива касалась не только гуманитарного аспекта и доставки гуманитарной помощи, но и в целом необходимости начала процесса политического урегулирования на Украине. К сожалению, наши западные партнеры эту идею не поддержали. Они пытались обставить тот проект, который мы представили, дополнительными контрпродуктивными положениями. Наша задача состояла в том, чтобы нацелить усилия международного сообщества на прекращение кровопролития и начало политического диалога между сторонами. К сожалению, этот призыв не нашел должного ответа со стороны наших партнеров. Поэтому в том виде, в котором они хотели скорректировать наш проект резолюции, возложив в том числе вину за ситуацию на Украине на Россию, для нас был неприемлем.
Кстати, представленный президентом Путиным план из 7 пунктов (по урегулированию ситуации на Украине – РИА Новости) мы распространили в качестве официального документа ООН. Это еще один наш срез работы в ООН, направленный на деэскалацию конфликта.
— Все-таки, может ли Москва учесть замечания и представить проект в новом виде?
— В том виде, в котором наши партнеры пытались вести дело, мы считаем, что сотрудничество с ними по данному вопросу на данном этапе невозможно. Совершенно очевидно, что их главная задача – обвинить «во всех грехах» Россию. Поэтому проект остается на столе, но никакой конкретной работы по его досогласованию сейчас не ведется. Это не значит, что мы в будущем не возобновим наши усилия. Но пока этот процесс остается застопоренным. Тем не менее наши усилия по доставке гуманитарной помощи населению, оказавшемуся в трудной ситуации в Украине, продолжаются.
Мы готовим к отправке второй гуманитарный конвой. Уже связались с руководством Международного Комитета Красного Креста, которое в целом позитивно восприняло наши усилия и выразило готовность оказывать содействие в осуществлении доставки гуманитарной помощи. Сейчас мы обговариваем с ними конкретные практические детали этой операции. Рассчитываем, что она будет осуществлена. Действительно, гуманитарная ситуация очень сложная. По данным Управления верховного комиссара по делам беженцев, количество беженцев и внутренне перемещенных лиц уже превышает один миллион. Это вызывает обеспокоенность и у нас, и у международного сообщества. Буквально на днях было сделано очередное заявление госпожи Валери Амос, заместителя Генсекретаря ООН по гуманитарным вопросам, в котором она четко выразила обеспокоенность ростом числа беженцев и в целом расширением масштабов гуманитарной катастрофы на Украине. То, что там происходит, можно охарактеризовать как катастрофа. Это у нас не вызывает никаких сомнений. Поэтому мы приветствуем вовлеченность международных организаций и ООН в этот процесс. Рассчитываем, что они со своей стороны будут также сотрудничать и оказывать содействие в облегчении положения гражданского населения на юго-востоке Украины.
— Какое содействие может оказать ООН в доставке гуманитарной помощи?
— Со стороны ООН – это в основном политическая и моральная поддержка. Все практические вопросы решаются, как и в случае с первым конвоем, через МККК, который и должен заниматься этой проблематикой. У них есть наработанный хороший опыт в этом деле. Красный Крест — организация, обладающая очень высоким авторитетом в мире благодаря своей беспристрастности, нейтралитету и профессиональной деятельности. Она вызывает уважение и доверие со стороны многих государств, в том числе и России, которая активно с ними поддерживает контакт и сотрудничает.
- Вы сказали, что Красный Крест выразил готовность содействовать доставке гуманитарной помощи. В прошлый раз представители МККК не стали пересекать российско-украинскую границу из соображений безопасности. Каким будет их участие на этот раз?
— На этот раз доставка будет осуществляться железнодорожным путем. Это немного другая схема. Сейчас все возможные параметры ее доставки обсуждаются с Красным Крестом. Деталей я пока не могу сказать. В принципе, тот факт, что первый гуманитарный конвой был осуществлен успешно, что было признано в том числе и Международным Красным Крестом, создает основу для того, чтобы он активно участвовал и во втором этапе. Я думаю, те уроки и тот опыт, которые были извлечены, будут учтены при формировании нынешнего гуманитарного конвоя.
— Было уже 23 заседания Совета Безопасности по Украине. Россия выносила на Совбез ряд вопросов, например о расследовании трагедии 2 мая в Доме профсоюзов в Одессе, а также об инциденте с использованием вертолетов с символикой ООН при проведении Киевом военной операции. Какие здесь продвижения?
— Мы ставили вопросы в рамках заседаний Совета Безопасности и по Одессе, и по Мариуполю, и по всем другим сюжетам. К сожалению, мы не получили должного ответа по расследованию этих ситуаций. Надеемся получить какие-то четкие разъяснения. Но пока приходится констатировать, что такой реакции у нас нет.
Что касается вертолетов, то еще в мае мы в самой жесткой форме поставили этот вопрос перед Секретариатом ООН, потребовали проведения расследования этих инцидентов и выразили надежду, что руководство ООН официально выступит с предельно взыскательной оценкой случившегося и осуждением подобных действий, которые никак не вписываются в практику ООН. В Секретариате ООН нас тогда заверили, что они находятся в контакте с властями в Киеве и о результатах нас информируют. Но до сих пор о результатах расследования нас не проинформировали. Во всяком случае, мы не получили развернутой информации на этот счет. Все же следует сказать, что после того, как мы обратили внимание на противоправное использование этих вертолетов в ходе конфликта на Украине, больше таких случаев не было. Поэтому считаем, что в определенном смысле этот наш сигнал сыграл свою роль. И Киев почувствовал, что нарушать такие процедуры нельзя.
— Россия пока не получила никакой информации по ходу расследования или же неизвестно, началось ли вообще расследование?
— Нам говорили, что они начали расследование, но у них нет достаточной информации, чтобы сделать конкретные выводы. И такую информацию, они сказали, получить не могут. Поэтому, наверное, расследование на этом этапе застопорилось.
— В целом же, если мы говорим о Совете Безопасности, украинский кризис не первый, где у России расходятся позиции с постоянными членами Совета Безопасности. По Ливии, Сирии Россия заблокировала ряд резолюций, направленных на силовое решение конфликта. А в ситуации с Украиной, наоборот, блокируются российские резолюции. Обострились ли в Совете Безопасности отношения в связи с этим, есть ли недоверие к России?
— Ситуация в Совете Безопасности никогда не была простой и однозначной при рассмотрении острых конфликтных ситуаций, связанных с поддержанием международного мира и безопасности. Но он на то и существует, чтобы там высказывались различные оценки и создавалась бы возможность для принятия скоординированных решений. Да, это не всегда удается, но это не значит, что этот орган не работает, не эффективен. Считаем, что задача Совета Безопасности должна состоять в том, чтобы вырабатывать совместные решения.
Мы продолжаем работать в Совете Безопасности, несмотря на то что действительно между нами, американцами и другими западными партнерами существуют серьезные расхождения по целому ряду вопросов. Китай – наш стратегический партнер, который разделяет наши оценки ситуации, и мы тесно координируем наши позиции.
Вы затронули вопрос о Ливии. Всем уже видно, во что вылилась ситуация в этой стране, после того как было принято решение Совета Безопасности, которое было истолковано нашими западными коллегами по-своему, и то, к чему сейчас привели эти действия: государство фактически дезинтегрировано. Государственные структуры в стране совершенно недееспособны. Принятое Советом Безопасности решение не способствовало урегулированию ситуации. Наши партнеры рассчитывали на превращение Ливии в демократическую страну, сейчас все происходит как раз наоборот. Мы продолжаем уделять этому самое пристальное внимание. Совет Безопасности обсуждает ситуацию в Ливии, но, к сожалению, пока никаких позитивных перспектив не видно.
Вы видите то, что происходит в Ираке в настоящее время. Ситуация тоже обсуждается в Совете Безопасности. Какие-то совместные подходы удается находить, в частности по противодействию терроризму. Мы давно говорили о том, что ситуация там нестабильная, она чревата ростом террористической угрозы не только для Ирака, но и для соседних государств. И сейчас это подтверждается развитием событий. Все обеспокоились ситуацией и действиями "Исламского государства", которое распространяет свой контроль уже на территории двух государств – Сирии и Ирака. А ведь в разгар сирийских событий мы как раз предупреждали, что потакание экстремистам таит в себе угрозу разрастания этой проблемы и выхода за пределы Сирии. Что, собственно, на деле сейчас и получилось.
Тогда наши западные партнеры озадачились только одной целью: свергнуть режим Асада – и использовали для этого в том числе и каналы помощи экстремистам, которые боролись и продолжают бороться против правительства Сирии. Но теперь они увидели, что проблема поворачивается по-другому. «Исламское государство» и радикальные экстремисты угрожают уже всему региону.
Неслучайно американцы сейчас предлагают принять в Совете Безопасности проект резолюции об иностранных боевиках-террористах. Они правильно ставят вопрос, и мы это поддерживаем. С этой проблемой нужно уже бороться всеми имеющимися ресурсами международного сообщества. Нужно объединиться с тем, чтобы поставить заслон доступу иностранцев в качестве боевиков в ряды радикальных экстремистов и предпринять меры с тем, чтобы предотвратить разрастание этой проблемы. Поэтому такой проект резолюции действительно нужен, и в первую очередь он будет касаться ситуации, которая сложилась на Ближнем Востоке, конкретно – в отношение боевиков «Джабхат ан-Нусра» и других радикальных группировок, связанных с "Аль-Каидой". Американцы предлагают провести специальное заседание на высоком уровне в ходе министерской недели на открывающейся сессии Генеральной ассамблеи ООН.
— Сирийский кризис во многом привел к нынешним событиям в Ираке. На ваш взгляд, удастся ли справиться с террористами в стране посредством точечных обстрелов, которые ведут в Ираке США?
— Действия американцев в Ираке, по их словам, сейчас координируются с иракским правительством. Но, как известно, аналогичные террористические группировки расположены на территории Сирии. В настоящее время, по имеющейся у нас информации, американцы рассматривают вопрос об операциях такого же рода на территории Сирии. Это вопрос очень деликатный, поскольку связан с соблюдением суверенитета страны. Проведение таких операций должно обязательно согласовываться с сирийскими властями. Сирийские власти официально заявили о готовности сотрудничать с международным сообществом в этом вопросе. В случае проведения таких операций, они, конечно, должны быть согласованы с Дамаском.
— Уже есть примеры, что для достижения определенных целей, в том числе борьбы с терроризмом, США готовы сотрудничать с теми, с кем раньше отказывались иметь отношения. В случае с Сирией США уже давно назвали правительство Асада нелегитимным, будет ли Америка с ним считаться?
— Своим заявлением о нелегитимности они себя сами загнали в угол. Сейчас им действительно будет трудно скоординироваться с Дамаском. Но иначе это будет нарушением суверенитета страны. Какими бы благовидными целями они ни прикрывались – необходимостью борьбы с терроризмом, — эту проблему нельзя игнорировать. Чтобы борьба с терроризмом была эффективной и законной, необходимо участие сирийского правительства.
— Если же США решат не идти на контакт с правительством Сирии, ожидаете ли вы, что Вашингтон вынесет вопрос на Совбез о нанесении ударов?
— Не знаю, какой путь они изберут. В таких случаях, как правило, США предпочитают обходиться без Совета Безопасности. Но мы все видели, к чему это приводило. Такого рода действия без одобрения и мандата Совбеза не являются легитимными. Их мы не сможем поддержать.
— Россия выступала с инициативой проведения международного форума о террористической угрозе Ирака. Есть какое-то продвижение по этой инициативе? Или мы просто поддержим проект резолюции США?
— Мы поднимали некоторое время назад эту проблему применительно к Ираку, но теперь она уже действительно выходит за рамки одного государства и нужно бросить на нее более широкий взгляд с тем, чтобы объединить усилия международного сообщества. Она (резолюция) идет в русле нашей инициативы.
— Террористическая организация "Исламское государство" действует на территории Ирака и Сирии. Президенту Сирии Башару Асаду удается держать ситуацию в стране под контролем. Как вы считаете, почему страны Запада продолжают высказывать претензии Асаду? Сирийское правительство выполнило обязательства по вывозу химоружия из страны, также прошли президентские выборы.
— Стратегический курс ряда западных стран в отношении режима Асада не претерпел изменений, они по-прежнему считают его нелегитимным. Такое заявление было сделано еще в самом начале сирийского кризиса, и теперь им уже трудно от этого отойти. Западные страны пытаются преподать дело таким образом, что, дескать, Асад виноват во всей этой проблеме и росте масштабов террористической угрозы и радикальных группировок, поскольку он якобы, как магнит, притягивает в страну террористов всех мастей. Причем сейчас это уже представители со всего мира, включая страны Европы, Америки, то есть все те радикальные силы, которые стремятся попасть туда, чтобы продолжать свои террористические акты. А мы считаем наоборот.
Именно Запад в свое время не захотел предпринять энергичных действий для того, чтобы поставить заслон притоку радикальных исламистов в Сирию и где-то подспудно думал использовать их в своих узкополитических корыстных интересах для свержения режима Асада. Это как раз и способствовало тому, что ситуация превратилась в то, что мы имеем сейчас. Надо сказать, что отдельные аналитики и политики сейчас уже начинают по-другому смотреть на эту проблему и приходят к выводу о том, что без вовлечения сирийского правительства невозможно будет решить эту проблему. Насколько они окончательно придут к такому выводу – это вопрос, но то, что тенденция начинает меняться, – это факт. Потому что то, что творят радикалы из "Исламского государства" на территории Сирии и Ирака, конечно, "не лезет ни в какие ворота" – и в понятия, и демократические принципы, которые исповедуют наши западные государства. Все мы видели по телевизору, как журналистов казнят публично. Там уже процветает и рабство, в том числе и сексуальное рабство – тысячу долларов отдают за человека. То есть все то, что неприемлемо ни для какого цивилизованного общества.
Поэтому действительно настало время, чтобы все осознали важность борьбы с этим злом. Даже такая организация, как Human Rights Watch, обратила внимание на неприемлемость этой ситуации, на ширящиеся убийства, военные действия, применение запрещенных кассетных бомб. Там действительно со стороны "Исламского государства" и его боевиков нарушено все что только можно. Даже такой момент, что на территории Сирии на Голанских высотах, где расположены международные силы по разъединению между Израилем и Сирией, уже происходят захваты международных наблюдателей. Сорок пять фиджийцев до сих пор находятся в плену у исламистов. Совет Безопасности на днях принял специальное заявление по этому поводу. Все обеспокоены этим. Проблема очевидна, и нужно с ней бороться.
— Каковы должны быть действия нового спецпредставителя ООН и ЛАГ по Сирии Стаффана де Мистуры? Есть ли у него свой план урегулирования сирийского конфликта?
— Де Мистура начал свои контакты. Я думаю, что он пока находится в стадии формирования своей повестки дня: ему нужно провести переговоры с Дамаском, встретиться с оппозицией, с другими ключевыми игроками, после чего он, как мы ожидаем, представит свое видение и решение проблемы. Что касается нас, то мы сразу выразили ему поддержку и готовность налаживать рабочее сотрудничество. Думаю, что в рамках его деятельности мы встретимся и с ним — либо пригласим его в Москву, либо организуем встречу с ним в каком-либо другом месте.
— Планирует ли де Мистура встречаться с представителями оппозиции и правительства Сирии? Могут ли возобновиться контакты трехсторонней группы РФ, США и ООН по Сирии?
— Пока насчет тройственной встречи у нас нет никакой информации. Мы готовы к этому. Но, как мы почувствовали, наши американские партнеры несколько сдержанно к этому относятся.
— На ваш взгляд, с чем это связано – с ухудшением отношений с Россией или переизбранием Асада на пост президента?
— Возможно, здесь комплекс обстоятельств, которые определяют их позицию в данном вопросе. Мы считаем, что пути сирийского урегулирования вне зависимости от того, что происходит в наших других областях с американцами, мы должны как-то совместно пытаться искать. Поэтому с нашей стороны никаких ограничений или нежелания участвовать в данном формате нет. Будем надеяться, что американцы определятся в ближайшее время.
— О возобновлении непосредственно межсирийских переговоров не было речи до назначения нового спецпредставителя. Прямые переговоры между сирийцами тоже зависят от посыла де Мистуры, будет ли он над этим работать?
— Пока он ведет консультации, никаких свидетельств того, что будут прямые переговоры, нет. Ждем, пока он представит свои соображения.
— Последнее время наблюдается обострение на палестино-израильском треке. Планируется ли проведение заседания Квартета по ближневосточному урегулированию в рамках сессии Генеральной ассамблеи ООН?
— Последнее обострение приобрело очень опасный характер. По имеющимся данным, уже больше 2 тысяч палестинцев убито в ходе новой эскалации. Конечно, это все неприемлемо, и необходимо принимать энергичные действия для того, чтобы возобновить политический процесс. У нас поддерживаются постоянные контакты и с палестинцами в том числе, и с нашими партнерами по (Ближневосточному) "квартету". Месяц назад спецпредставитель главы МИД РФ по Ближнему Востоку Сергей Вершинин ездил в Израиль, проводил очередной раунд консультаций с партнерами. Мы выступаем за активизацию работы "квартета". И даже не только "квартета", но и привлечения к поиску путей урегулирования других игроков – Лиги арабских государств, Египта, который играет очень важную и конструктивную роль в попытках урегулирования кризиса между израильтянами и палестинцами. Мы поддержали египетскую инициативу. Могу сказать, что каких-то кардинальных сдвигов пока нет. Есть планы проведения "квартета" на полях «министерской недели» на Генассамблее. Скорее всего, она состоится. Рассчитываем, что пройдут конкретные обсуждения, которые позволят вывести эту проблему из тупика. Но надо объективности ради сказать, что такие факты, как конфискация Израилем 400 гектар новых земель в районе Вифлеема, не создают позитивный фон возобновления этого процесса. Более того, такие действия подталкивают к более радикальным действиям палестинцев, которые вновь заявили о том, что пойдут в ООН, поставят вопрос о принятии жесткой резолюции в Совбезе, задействуют Международный уголовный суд. Надо сказать, что некоторое время назад иорданцы подготовили соответствующий проект резолюции Совета Безопасности по ситуации в Газе. Но пока что он тоже не имеет практического продолжения, поскольку всем известно, что ситуация с принятием решения в Совете Безопасности по палестино-израильскому вопросу осложнена, в том числе, и позицией американцев. Но этот проект продолжает лежать на столе, по нему идут консультации, попытки вывести текст на общеприемлемую основу. Насколько они будут успешны – пока сказать трудно.
— Каковы основные положения этого документа?
— Там нет ничего особо сенсационного. Это призывы к деэскалации конфликта, прекращению вооруженных действий. Естественно, в основном идет критика действий Израиля. Но такая односторонняя ориентация неприемлема для американцев, они пытаются сбалансировать его также критикой в отношении действия ХАМАС. Вокруг этого сейчас идут дискуссии.
— Будем рассчитывать, что консультации в рамках "квартета" придадут импульс решению этой проблемы.
— Скорее всего да. До встречи "квартета", я думаю, ничего в Совбезе происходить уже не будет. Посмотрим, чем кончатся эти контакты. Причем там же будет и много двусторонних встреч, в том числе с представителями арабских государств, палестинцев.
— По двусторонним встречам, ожидается ли встреча Сергея Лаврова и госсекретаря Джона Керри?
— Так или иначе они будут встречаться. Что касается отдельной двусторонней встречи – то сейчас график министра находится в работе.
— После женевских встреч по Сирии, когда были согласованы шаги по урегулирования кризиса, Россия выступала, чтобы эти договоренности были зафиксированы в рамках резолюции СБ. Может ли быть такая же ситуация по Украине, если контактная группа в Минске придет к каким-то договоренностям? Стоит ли их зафиксировать в ооновских документах?
— А почему нет? Если действительно будут достигнуты какие-то конкретные договоренности между ополченцами и киевскими властями, которые будут предусматривать конкретные действия по выходу из кризиса, прекращению кровопролития и по всем другим вопросам, способствующим урегулированию ситуации, и если СБ сможет своим авторитетом поддержать их, то это будет позитивный шаг. Но здесь главное, чтобы такое решение СБ было бы действительно ориентировано на поддержку этих договоренностей и их практическое выполнение. Не надо пытаться нашим западным партнерам включать в такое решение неприемлемые положения и обвинения тех или иных сторон в конфликте и в его раздувании. Главное, чтобы оно было позитивно заряженным, тогда, наверное, это будет конструктивно и правильно.
— Могут ли разногласия России и западных членов Совбеза ООН повлиять на реформу Совбеза, ускорить ее проведение? Считаете ли вы, что можно ожидать попыток пересмотреть роль РФ в Совете Безопасности, исключить РФ из постоянных членов СБ или лишить права вето?
— Никаких процедур для этого нет. Все, что заявляется по этому поводу, – пустые политические декларации. В Уставе ООН четко определены состав Совета Безопасности, полномочия его членов, и в целом задачи Совбеза. Даже если говорить об этом гипотетически, для этого нужно менять Устав ООН. А это практически невозможно сделать, и никто на это не пойдет.
Кстати говоря, о реформе Совета Безопасности, даже не Совета Безопасности, а вообще в целом об ООН идет дискуссия идет уже на протяжении более чем 15 лет. До сих пор никакого общего согласия по реформированию Совета Безопасности нет. Есть несколько вариантов, которые поддерживаются различными группами стран, но ни одна из этих моделей не пользуется широкой поддержкой. Поэтому дело и не двигается вперед. Недавно французский президент Франсуа Олланд выступил с идеей проведения встречи на высоком уровне в рамках "министерской недели" для обсуждения вопроса об ограничении использования вето в Совете Безопасности. Французы говорят о том, что постоянные члены Совета Безопасности должны отказаться от права вето в случаях массового нарушения прав человека, геноцида и так далее. Это, в принципе, не оригинальная идея, она фигурировала уже некоторое время назад. Идея неоднозначная, она требует очень серьезного рассмотрения. Во всяком случае, попытки ввести самоограничения на использование вето чреваты и связаны с целым рядом проблем, которые могут возникнуть.
Нужно определить критерии нарушения прав человека, где считать нарушения массовыми, а где – немассовыми, и почему мы должны, допустим, вести речь только о нарушениях прав человека. А когда наши западные партнеры ветируют и блокируют принятие резолюции о доставке гуманитарной помощи – в этом случае как быть? Почему эта ситуация не должна подпадать под невозможность применения права вето? Или когда мы предлагаем принять резолюцию о немедленном прекращении вооруженных действий на Украине – эту нашу инициативу тоже «режут» западные партнеры, используя свое право вето, кстати. Почему такие вещи не должны подпадать под рассмотрение и самоограничение в применении права вето. Поэтому ситуация непростая. Это не должно быть связано только с массовыми нарушениями прав человека. Есть не менее важные другие проблемы международной политики, где также можно сказать, что постоянные члены не должны применять свое право вето. Такое заседание будет проведено в Нью-Йорке, и мы там выскажем свою позицию по этому вопросу. Посмотрим, во что выльется эта дискуссия.
— Также есть ситуации, когда не выполняется мандат, выданный СБ ООН в отдельных странах и в ходе отдельных операций.
— Таких ситуаций, к сожалению, много. Далеко не все резолюции СБ ООН выполняются, и на это справедливо указывают государства-члены. Здесь нужно смотреть на реальности политики. Статья 25 Устава ООН прямо говорит, что все решения Совета Безопасности должны выполняться. Но мы знаем, что на деле это далеко не так. Взять хотя бы резолюции Совета по Ближнему Востоку и по другим конфликтным ситуациям.
— Кстати, по выполнению мандата по Афганистану. В 2014 году закончится вывод американских войск из страны. Как вы считаете, смогут ли США отчитаться о выполнении мандата?
— Мы давно уже призываем, чтобы они отчитались о выполнении своего мандата, который был выдан Советом Безопасности ООН, поскольку без этого будет трудно говорить о новом решении СБ, которое должно быть принято после того, как присутствие там будет реконфигурировано. Партнеры согласны, что необходимо новое решение СБ для продолжения присутствия международных сил в Афганистане. По этому вопросу есть общее понимание. Надеемся, что такой отчет будет предоставлен в Совете.
Но существуют разные формы отчета. Может быть формальный отчет, а может быть отчет субстантивный. Вот каким будет этот отчет, я пока не могу сказать. Конечно, мы за то, чтобы они по существу и полностью отчитались о проделанной работе.
