МОСКВА, 5 мая — РИА Новости, Вера Костамо. Девятого мая ветеран Великой Отечественной войны Николай Мишагин отправится в свою родную деревню Фоминское Московской области — именно там для него, тогда еще шестнадцатилетнего мальчишки, началась война. А весной сорок пятого в Фоминское не вернулись 36 человек. Несколько лет назад односельчане установили им памятник, и каждый год Николай Дмитриевич, который много лет живет в Москве, приносит к нему цветы.
22 июня
Николай Мишагин отчетливо помнит первый день войны.
"Около полудня в нашу деревню Фоминское приехал представитель из района и сообщил, что Германия напала на СССР. Не успели мы осознать случившееся, как нам выдали повестки и забрали в армию. Отцу тогда было 44 года, брату 17, а мне исполнилось 16 лет. Всего в нашей семье было восемь детей, — рассказывает ветеран. — 22 июня было выходным днем, настроение — замечательное, и вдруг все пошло кувырком".
Мальчишек организовали в противотанковый батальон.
"Называли мы его батальон "смертников". Защищали подступы к Москве, участок от Калужского до Киевского шоссе. Пилили лес под Нарофоминском, делали противотанковые завалы", — вспоминает Мишагин.
В декабре 1941 года в этих местах стояла 33 армия. Позже именно с ней Николай дойдет до Берлина.
Но тогда, в начале войны, на фронт его еще не брали, хотя семнадцатилетний брат уже воевал. Юноша пошел учиться на механизатора. Окончил курсы зимой, а весной, 2 мая, уже пахал поля в Подмосковье. Так прошел 1942 год. В ноябре тракторы погнали в Пахру, в мастерские на ремонт. Электричества тогда не было, поэтому работали при свете керосиновых ламп — "копчушек".
"Выходишь после смены на улицу, а лицо черное, в копоти. Технику ремонтировали с утра и до поздней ночи", — говорит Мишагин.
Повестку он получил 7 января 1943 года.
"Со мной в военкомат пришли такие же молодые парни. Нас осмотрели, постригли, и мы поехали воевать", — вспоминает ветеран.
Николая отправили в запасной полк в Чувашскую ССР. Через полтора месяца приехали "покупатели", представители из 3-го Ленинградского снайперского военного училища, эвакуированного в город Воткинск.
"Из 300 человек 18 закончили его с оценкой "отлично", в том числе я. Были и те, кто специально не сдал экзамены, чтобы не ехать на фронт. Третьего июня 1944 года мне присвоили офицерское звание — младший лейтенант", — рассказывает Мишагин.
Мы воевали за Родину
Николай Дмитриевич показывает фотографии военных лет, на них серьезные и красивые лица, трудно поверить, что этим мальчикам не больше двадцати лет.
"На весь взвод у нас было всего пять автоматов, остальные — карабины. Остается 10-15 метров до вражеской цепи, немцы ложатся и не стреляют. Хотя они все вооружены автоматами. Идем, остается несколько метров, как сейчас помню, один немец поднимается, боится уходить, потом второй, третий. Бегают, как мышата, в ловушке", — говорит ветеран.
"Наши ребята-пулеметчики два станковых пулемета "Максим" спрятали в кусты. И когда немецкая цепь стала подниматься для того, чтобы убежать, расстреляли ее перекрестным огнем — "ножницами", — вспоминает Мишагин. — Мы воевали за Родину. Трудно было, но мы знали, что немцы начали войну. Мы видели сожженные деревни, осиротевших детей, зверства".
На взвод — пять сибирских парней
Николай командовал взводом из семи человек, хотя в нем должно было быть 30 солдат. Долгожданным пополнением оказались сибиряки. Они сражались, проявляя удивительные черты: мужество, смекалку, меткость и привычку переносить сильные морозы.
"К сожалению, в каждый взвод направляли только пятерых сибирских парней, — улыбается ветеран. — Мы все время шли с боями. Немцы отступают, а мы за ними бегом, чтобы не дать возможности закрепиться". В 1945 году шли днем и ночью. Солдаты в строю засыпали и падали. Мишагин вспоминает, что он шел впереди, помощник сзади. Будили солдат, поднимали и заставляли идти дальше.
Девчата
Однажды Николай встретил в лесу девушку.
"Одета по форме, в шинели, сержант. Я говорю: "Здравствуй, красавица". И она мне: "Здрасьте"", — говорит ветеран.
"Откуда вы тут?" — поинтересовался молодой человек.
Сержант улыбнулась: "Наша прожекторная точка рядом. А я из Тулы — Арина Панкратова, приходите в гости".
Николай вернулся в полк и рассказал про приглашение. Командиры взводов, офицеры, человек пятнадцать, собрались и пошли.
"А мы же были на казарменном положении! В это время приехал представитель из штаба проверять личный состав. А в землянках никого нет, — смеется Николай Дмитриевич. — Вызвали командира батальона, он, хоть и догадывался, где мы, но промолчал. А потом рванул к нам на лошади. Прилетел и кричит: "Выходите!""
Мишагин вспоминает, что у девушек из землянки были прорыты ходы сообщения.
"Мы сразу и спрятались. Командир кричит. А мы — нет, не выходим… Неохота, девчата-то хорошие. На следующий день собрали весь офицерский состав, а меня не пригласили. Потому что я был очень молодой — комсомолец. Собрали всех партийных, вот им врезали!" — рассказывает Мишагин.
А потом к девчонкам бегали по двое-трое, поговорить — душу отвести.
"Однажды рано утром, когда было еще темно, мы пошли в прорыв на Берлин. Девчата включили прожектор — какой был переполох у немцев! Это нам здорово помогло. На этой прожекторной точке было 15 девчат. Погибла одна — девушка из Саратова", — вспоминает Николай Дмитриевич.
Последний бой
В конце января советские войска были в Германии. Подошли к реке Одра и нарвались на серьезный заслон.
"Над нами кружило около 30 самолетов вражеской авиации. Мы решили форсировать Одру. А лед там тонкий. Лошади проваливались и тонули, пушки приходилось перетаскивать на себе. Я потерял там одного солдата", — рассказывает Николай Дмитриевич.
Войска продвинулись вглубь, к Берлину. Засели в местечке Господский двор и стали готовиться к обороне. Основная артиллерия осталась на другом берегу. Перетянули только "сорокопятки".
"Немцы думали, что у нас силенки нет, танков нет, артиллерии нет. Так оно и было. Они решили столкнуть нас в воду. Начались бои. Пошли артиллерия и танки, — рассказывает Мишагин. — Командир батальона погиб, командир полка погиб. Мой полк 1206, 362 дивизия остались под Берлином".
Мишагина ранило, за шесть месяцев он сменил пять госпиталей. В Реймсе, где был подписан пакт о капитуляции Германии, Мишагин встретил командира роты своего батальона.
"Он мне сказал: "Счастливы ты и я. Мы остались живы". Вот такой конец войны", — вспоминает Мишагин.
От последнего дня той войны нас отделяет почти 70 лет. И с каждым годом все меньше и меньше вокруг ветеранов с орденами на груди. Но каждый раз 9 мая им, оставшимся, дарят цветы их благодарные взрослые внуки и правнуки — подростки, многим из которых, как Николаю Мишагину в 1941-м, скоро исполнится 16 лет.
