Сибирь — территория, где в XXI веке мирно уживаются религии разных эпох: сравнительно молодое христианство и древнее язычество. Почему не возникает противостояния между верующими, корреспонденту РИА Новости рассказал один из самых авторитетных богословов Сибири — настоятель Градо-Абаканского храма в Хакасии Геннадий Фаст.
- Отец Геннадий, вы служили в приходах Тувы, Кемеровской области, 27 лет были настоятелем храма в Красноярском крае, служите четвертый год в Хакасии. В чем особенности и специфика священнослужения в таком регионе, где помимо христианства есть современный шаманизм и древние языческие верования?
— В Хакасии уже 300 лет проходит христианизация хакасского народа, но до сих пор сохранилось традиционное национальное язычество, причем в значительной степени в шаманистской форме. Есть верования более древние, чем шаманские, они более философические, это тенгрианство. Оно сохраняется в умах образованных и философствующих людей, в практической жизни населения Хакасии тенгрианства не видно.
Гораздо чаще в обиходе встречаются языческие шаманские традиции. Последователи шаманизма поклоняются духам огня, воды, неба, гор, местностей, и входят с этими духами в те или иные контакты.
И все-таки значительная степень хакасов крещена, так или иначе приобщена к христианской вере, и одновременно продолжает хранить в себе традиционные языческие верования. Этот период называется двоеверие, через него прошли практически все народы. Например, русский народ в домонгольский период Киевской Руси проходил такой период.
Не надо думать, что князь Владимир принял крещение, и вся Русь стала Святой, и везде было только одно христианство. Нет, языческие верования были достаточно сильны еще долгие годы. При этом могло не быть разделения – вот этот человек язычник, а тот христианин. Люди одновременно совмещали в себе те и другие верования.
— Я более-менее знаю ситуацию в Туве, и она весьма отлична от ситуации в Хакасии. Тува — это шаманизм, национальные верования и буддизм. И очень малая христианская община, потому что она в основном русская, а русское население в этой республике резко сокращено – до 6% на сегодня. Конечно, есть и тувинцы-христиане, но их немного.
- В условиях хакасского двоеверия приходится ли вам сталкиваться с каким-либо активным противодействием христианству?
Есть люди, которые отдают предпочтение язычеству, дистанцируются от христианства. Тем более что оно мыслится ими как нечто иноземное, инородное и едва ли не угрожающее национальной самобытности. И наоборот, есть те, кто вполне воцерковлен, кто живет вполне христианской жизнью, фактически отойдя от языческих верований и обычаев, то есть ведущие полноценную христианскую жизнь.
Мне видится, что возрождение хакасского народа, которое я очень хотел бы видеть, может произойти через христианство. Через возрождение шаманских и древних языческих верований народ возродиться не сможет.
- Насколько необходимо переводить полный свод Священного Писания на местный язык?
— В 2000-х годах на хакасский язык был переведен Новый завет. Пока это еще далеко не совершенный перевод. Занимался им Институт перевода Библии в Стокгольме, это международное библейское общество, в работе участвовали люди из-за пределов России, хакасская интеллигенция, переводчики.
Получился перевод, который имеет определенные несовершенства. Это объясняется тем, что на сегодня просто не существует человека, который в совершенстве владел бы еврейским и греческим языками и одновременно хакасским языком. А перевод, естественно, может быть только с оригинала, то есть именно с еврейского и с греческого.
В данном случае для перевода использовались русский текст, английский и в меньшей степени языки оригиналов, иврит вовсе не использовался. Но все равно получился такой комплексный труд целого коллектива людей. Хорошо, что он сделан, это первый прорыв, и теперь я на каждой службе читаю Евангелие и на церковно-славянском языке, и на хакасском.
— Выучить — это слишком для меня много сказано. Я брал уроки хакасского языка в течение года и могу читать.
— Если говорить о необходимости подобных переводов Библии на другие языки коренных народов Сибири, считаете ли вы такую работу нужной?
— Конечно. Нельзя поселиться на такой земле и не интересоваться обычаями, верой, языком коренного народа. Нельзя вести себя так, будто мы где-нибудь на Смоленщине или под Рязанью, за это потом приходится платить, и мы расплатились уже. От Российской империи, от СССР сейчас осталась только Российская Федерация. Слава Богу, что эту территорию сохранили.
Живя на какой-то земле, необходимо ее чувствовать, надо и Бога благословлять на языке этой земли. Надо как-то влиться в это все. Апостол Павел — фарисей, еврей — когда он пришел в Грецию, говорил: "Я для эллинов эллин, для иудеев я иудей". И он говорил на греческом языке, цитировал греческих философов и поэтов, он проповедовал в ареопаге.
И христианство пришло в Грецию, сложилась великая христианско-греческая культура на базе античной эллинистической культуры. А если бы туда принесли просто семитские или израильские формы верования, так из этого просто ничего бы не получилось, греки даже слушать пришедших не стали бы. Мы несем веру, мы несем Бога, несем Христа, но мы его вносим в ту культуру, которая есть у народа, этим эта культура освящается.
Подвиг Кирилла и Мефодия в чем? В том, что в славянскую народность, в славянский язык, славянскую бытность они внесли Христа, веру, просвещение, письменность, и возникла великая славянская культура, славянская цивилизация. А если бы просто греки приехали в Киев, Варшаву и начали бы там по-гречески все это делать, ничего бы не получилось.
Сейчас, например, на тувинский язык переведена вся Библия, на хакасский — только Новый завет. Хотя хакасский народ — христиане. У нас в России только русский, чувашский и тувинский народы имеют на своем языке полную Библию. На всех других языках коренных народов страны есть только отдельные части Писания.
— Да, в советское время мы добились того, что эвенки, хакасы, многие другие народы не знают собственного языка, но раньше или позже это кончается взрывами. Отторжение русской культуры, а вслед за ним и христианства на Северном Кавказе, в Средней Азии – это и есть последствия той частичной утраты местными народами национальной идентичности.
Я жил в 1950-1970-е годы в Казахстане. В Караганде уже тогда казахи моего поколения в большинстве своем по-казахски не говорили. И что в итоге там сейчас? На площадях, где когда-то стояли статуи вождей революции, сейчас стоят памятники национальным деятелям, "заслуга" которых в том, что те в свое время предостерегали: держитесь подальше от русских, близость к ним к добру не приведет.
Поэтому миссионерство и просвещение должно быть благовестием Христа, а не подавлением культуры и национальной самобытности. Мы приносим Христа в имеющуюся национальную самобытность, тогда мы делаем святое дело, иначе это и невозможно. Очень хорошо, что сейчас эта тенденция наблюдается, но мы все еще плохо умеем это делать. Однако мы все-таки это делаем, и это хорошо.
