Делегация Института образования НИУ ВШЭ приняла участие в международном конгрессе Ассоциации эффективных школ, который прошел в январе в Индонезии, собрав 1,5 тысячи участников из 32 стран. Какую школу можно считать эффективной и как школа может улучшить результаты своей работы, в интервью РИА Новости рассказал научный руководитель Института образования НИУ ВШЭ Исак Фрумин.
— Исак Давидович, что такое "эффективная школа"? Чем прошедший конгресс интересен для России?
— До недавнего времени школьное образование во всем мире рассматривалось как обязательное благо, а какого оно качества, какой дает эффект — вопросы вторичные. Политики и исследователи спокойно относились к тому, что есть школы хорошие, а есть плохие — для детей из семей, не заинтересованных в хорошем образовании.
Но в последнее десятилетие в разных странах — сначала в Норвегии и Швеции, а потом в Великобритании, Австралии, Гонконге — ребром ставится вопрос, можем ли мы сделать так, чтобы плохих школ не было, чтобы все школы работали эффективно, то есть постоянно улучшали свои результаты.
На ежегодных конгрессах Ассоциации эффективных школ, объединяющей исследователей и практиков, обсуждаются пути этого улучшения. Для нашей страны это важно, потому что у нас сохранились воспоминания об очень "ровной" системе, в которой возникли сегменты плохого образования. Интерес к этой теме большой. В этом году я как представитель России делал на конгрессе пленарный доклад. В 2015 году очередной конгресс пройдет в США, в 2016 году — в Шотландии, а в 2017 году нам предложили провести его в Москве.
— Как решить проблему слабых школ? О чем говорит мировой опыт?
— Для огромного числа стран это непонятная задача, потому что школы там всегда развивались в определенном направлении потому, что им приказывали так развиваться. Но эффект оказывался недолгим.
Решение о повышении эффективности работы конкретной школы должно исходить не от министра образования, а от самого школьного сообщества. Поэтому в ряде стран создают условия, при которых каждая школа сама заинтересована в собственном улучшении. Самые прогрессивные стандарты не помогут, если лидеры конкретного школьного сообщества не понимают, как их реализовать. Нужно предъявлять образцы — школы, которые служат примерами для подражания.
— Об улучшении каких результатов идет речь? О ЕГЭ?
— В России есть населенные пункты, где в десятый класс идет меньше половины выпускников девятого. По данным нашего института, во многих муниципалитетах школы стараются не допустить в десятый класс детей, у которых могут быть проблемы с ЕГЭ.
Результаты ЕГЭ — внешний показатель. Но школа должна и сама оценивать свои достижения. Если ребенок до пятого класса учится хорошо, в шестом теряет интерес к учебе, а после девятого бросает школу, директор должен воспринимать это как личную неудачу. Школа должна улучшать свои результаты не через выталкивание детей, а через работу с ними. Эта идея сейчас доминирует в мировом образовательном дискурсе, а для России пока совершенно периферийная.
— Почему? Ведь в условиях нормативного финансирования школа заинтересована в каждом ребенке, а в стандарте педагогической деятельности декларируется, что учитель должен уметь работать с любым учеником, даже с последним хулиганом.
— Я рукоплещу Евгению Ямбургу, который жестко отразил эту позицию в профессиональном стандарте. Но мы говорим не о стандарте для учителя или школы, а о школе как организации.
Можно улучшить результаты двумя способами. Первый — лучше работать с детьми, которые к тебе пришли. Например, если в школе учатся дети из семей, где не читают книги, школа обязуется сделать так, чтобы эти дети читали столько-то книг в год.
Второй способ — избавляться от тех, кто твои результаты портит. И он у нас пока преобладает. Если тенденцию удастся переломить, Россия сможет с гордостью принять форум Ассоциации эффективных школ в 2017 году. Мы готовы консультировать школы, помогать им обмениваться техниками самоанализа и улучшения.
Планки должны быть высокими, но в то же время реалистичными с учетом практики конкретной школы. Вне зависимости от любых стандартов для школы должна быть характерна культура рефлективности и самосовершенствования.
— Как к этой идее относится руководство Минобрнауки России?
— Я обсуждал ее с Дмитрием Ливановым, и он подчеркнул, что работа в этом направлении идет в разных регионах. Но возможности федерального министерства небезграничны. Если вы работаете с двадцатью школами, то можете на них повлиять, общаясь с директорами и учителями, но для десятков тысяч школ нужны более грубые (массовые) инструменты. Поэтому политики принимают решения, используя те инструментальные возможности, которые у них есть, в нашем случае — вводя профессиональный стандарт.
Огромную роль играют ожидания и требования родителей. Они хотят, чтобы ребенок ходил в школу с удовольствием и возвращался оттуда радостный. Родители должны формулировать требования к результатам, а как их достичь — забота директора и учителей.
Нужны директора-лидеры, носители этой идеологии. Самой большой гордостью для директора должен быть не сын профессора, получивший золотую медаль, а, условно говоря, сын разнорабочего, который сначала едва учился на тройки, а потом написал роман на английском языке. Важен вопрос, на что ориентированы школы-лидеры, важна позиция учителя, который должен уделять внимание каждому ребенку, добиваться его прогресса в разных сферах, к чему, собственно, призывает Евгений Ямбург.
Подготовил Борис Старцев, НИУ ВШЭ, специально для РИА Новости
