Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Известны последствия русско-японской войны, начавшейся 110 лет назад (по новому стилю — 9 февраля 1904 года), для нашей истории: прежде всего она привела к революции 1905 года. И куда менее известно, что та первая встреча лицом к лицу двух народов посеяла семена их уважения друг к другу. Не скажешь, чтобы из этих семян к сегодняшнему дню выросло дерево любви и дружбы, но уважение и острый интерес с тех самых дней остаются, причем с обеих сторон.
Настоящий самурай
Для начала: как японцы отнеслись к подвигу крейсера "Варяг"? С великим почтением. Те немногие у нас, кто об этом факте знает и помнит, наверняка могут испытывать не худшие, в свою очередь, чувства к японцам. Потому что не каждая нация награждает высшим орденом командира корабля неприятельского (российского) флота. Это как минимум достойно интереса.
"Варяг" вышел на бой в тот самый, первый день войны. Япония напала первой, в точности как поступила потом в декабре 1941-го с американцами в Перл-Харборе: неожиданно атаковала флот противника, в Порт-Артуре и в Чемульпо.
Тут, конечно, надо напомнить, что в 1904 году борьба велась между двумя империями за колонии на земле Китая и Кореи. То есть "священной" ту войну называть было никак нельзя, обе стороны были в ней захватчиками и империалистами.
Велись боевые действия на сопках Манчжурии и холмах Кореи и в соответствующих водах, которые потом, по итогам войны, мы с японцами делили между собой. "Варяг" стоял в корейском порту, и сопровождала его в бой канонерка "Кореец".
Они с великим трудом подняли "Варяг", отремонтировали, ввели его в состав императорского флота под именем "Сойя", но сохранили на корме надпись "Варягъ". Крейсер превратился в учебный корабль, а заодно и памятник, образец настоящего самурайского духа для всего японского флота.
Командир крейсера Всеволод Руднев получил не только Георгия от императора Николая, но и — уникальный случай в истории войн — орден Восходящего Солнца от императора Муцухито. Вдобавок японцы построили в (оккупированном) Сеуле мемориальный музей героев "Варяга".
Неважно, кто победил в войне. Важно — перед лицом вечности, — кто проявил героизм: под этим подписались бы не только японцы. "Варяг" мог бы стать символом сближения наших народов, повернись история по-другому. А поворачивалась она, кстати, неоднократно: мало кто сейчас вспомнит, что в Первой мировой мы с японцами были союзниками.
И, в порядке иллюстрации весьма относительной важности поражений и побед: вообще-то итоги русско-японской войны были для нас не таким уж поражением. Россия войну не выиграла — это точно. Но в 1905 году оказалось, что Япония истощила ресурсы, понесла тяжелые потери, а Россия наращивает группировку своих войск в Китае. Тут та же ошибка, которую Япония потом повторит во Второй мировой: первый удар был сильным, но потом ресурсы кончились.
Так что подписанный с Россией в 1905 году Портсмутский договор японцы встретили массовыми народными протестами: он победным для них не выглядел, скорее компромиссным. Другое дело, что в России в эти дни уже полным ходом шла революция и оппозиция запустила идею "крах царизма в войне с Японией". Публика поверила. Пропагандистская эта мысль дожила до наших дней…
Нелюди и восторг
Итак, японцы, воевавшие с нами фактически трижды в первой половине ХХ века (если считать Халхин-Гол), одновременно показывали, что умеют уважать противника. И делали это не раз — достаточно вспомнить, как японское кино и журналистика отнеслись к всплывшему в 60-е годы из небытия имени Рихарда Зорге. Примерно как к "Варягу".
Но как насчет, напротив, отношения к японцам с нашей стороны?
Тут надо понимать дух эпохи: Азия в начале века казалась краем жалких варваров, а Россия была одной из европейских колониальных держав. То, что какая-то смешная Япония смогла выстоять в войне с такой державой, удивило не только русских и дало потом толчок множеству событий, включая англо-японский союз и общее нежелание европейцев (кроме немцев!) помогать Николаю. Что никак не способствовало избавлению России от мыслей о вечной затаенной ненависти к ней Запада.
Но, так или иначе, в первые месяцы войны российская публика вдоволь насладилась видом газетно-журнальных карикатур, где японцы изображались попросту в виде косоглазых обезьян. Тогда это было нормально.
Потом пришли поражения, и настроение изменилось. Появилась грусть, "На сопках Манчжурии" или совсем не оптимистичная песня про подвиг "Варяга" (хотя она и марш). И даже знаменитая "Девушка пела в церковном хоре" Александра Блока (1905) тоже оттуда — о том, что "никто не придет назад".
Но эта грусть как-то больше была обращена на себя, и мы с трудом бы вычислили сегодня изменившееся тогда отношение русских к японцам, если бы не одно замечательное литературное произведение — "Штабс-капитан Рыбников" Александра Куприна (1906 год).
Куприн не относится к числу гигантов русской литературы, зато это был писатель, который очень хорошо улавливал все нервические узлы читательских настроений. Как же он изображает японского шпиона "Рыбникова"?
Давайте обратимся к аналитической статье, замечательной тем, что она принадлежит перу Омори Масако (статья писалась в наши дни, в МГУ). Шпион у Куприна, отмечает японский автор, с одной стороны, косоглазый нелюдь и существо с другой планеты, точно в духе карикатур, а с другой… что еще у нас тут? Уважение, восхищение, восторг? Как у них в отношении "Варяга".
И уже потом, потом у нас будет "Ветка сакуры", любовь к аниме, суши-роллам и все прочее. Необычная получается смесь эмоций, но не самая худшая. Интересно, почему это людям (и народам) надо сначала подраться, чтобы потом проникнуться друг к другу добрыми чувствами?
