Российская экономическая школа в этом году получила грант правительства РФ по программе поддержки исследований в вузах вместе с известным ученым, профессором Южного методистского университета (Даллас, США) Шломо Вебером для изучения вопросов разнообразия и социальных взаимодействий на примере экономики и общества России. В рамках гранта в РЭШ создана лаборатория. О том, чем она займется и как будет строиться работа, в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Ирине Горюновой рассказал ее научный руководитель Шломо Вебер.
— Шломо, вы получили мегагрант правительства РФ на свои исследования в номинации “экономика и бизнес”. Как исследования вопросов разнообразия связаны с экономикой и бизнесом? И почему именно ваша заявка была поддержана в этом конкурсе грантов?
— В нашем исследовании мы рассматриваем вопросы разнообразия в широком смысле: это и религиозное, и этническое, и историческое, и языковое разнообразие или, например, разнообразие развития регионов, обусловленное наличием природных ресурсов и их географическим расположением. В современной науке все эти и подобные факторы признаются существенными для экономического развития стран и географических территорий, и любое государство обязано учитывать локальное разнообразие в своем экономическом и социальном прогнозировании. Это неоднократно подтверждено мировой практикой. С одной стороны, разнообразие может быть мощным рычагом прогресса, движения вперед, а с другой, при определенных обстоятельствах, может являться тормозом для развития.
Что касается гранта, мне трудно сказать, какой фактор оказался решающим. Обычно при рассмотрении заявок основными являются три критерия: потенциал и репутация исследовательской организации, которая принимает грант, репутация ученого и тема исследования. Наверное, в нашем случае важными могли оказаться все три. Не сомневаюсь, что российское правительство поддержало нашу грантовую заявку, понимая важность вопросов разнообразия для развития экономики, бизнеса и общества в различных регионах страны.
— Что такое разнообразие? Что вы под этим понимаете?
— Последние 100 лет под разнообразием в основном понимались различия в доходах населения страны, но за последние, скажем, 50 лет ученые, причем не только экономисты, но и политологи, социологи, антропологи, стали пытаться разобраться с тем, как этническое, лингвистическое и религиозное разнообразие влияет на развитие стран и регионов. Есть много примеров — в Африке, в Северной Америке, когда разнообразие по-разному влияло на экономический и социальный прогресс.
Мы будем изучать влияние регионального разнообразия России на экономическое, индустриальное и социальное развитие всей страны. Одним из вопросов нашего исследования будет влияние эффективности региональной администрации. Такие исследования прежде были затруднены из-за отсутствия данных, но теперь у нас есть реальная возможность решить этот вопрос.
Мы не впервые обращаемся к теме разнообразия в России. Например, в книге "Oxford Handbook of Russian Economy"(Справочник по экономике России), вышедшей недавно вOxford University Press под совместной редакцией, моей и Михаила Алексеева, несколько статей, включая нашу собственную, посвящены именно вопросам регионального разнообразия.
— Есть ли уже у вас и ваших коллег опыт изучения разнообразия общества? Что вас привело к изучению этого вопроса и каковы критерии его оценки?
— Моя биография. Я жил во многих странах – России, где я родился и закончил мехмат МГУ, Израиле, Германии, Канаде, США и других. У меня было много возможностей увидеть и "экспериментально"убедиться, насколько богат и многообразен наш мир, насколько неповторимо разнообразие культур и языков в каждой стране и насколько специфика этого разнообразия внутри страны определяет ее развитие. На социальном уровне это значит, что люди по-разному отвечают на одни и те же вопросы и по-разному решают свои жизненные задачи. Без учета разнообразия таких ответов в конечном итоге проигрывает вся страна в целом, поскольку целые группы населения могут оказаться на обочине магистрального экономического и социального процесса.
Вопросами влияния разнообразия на эволюционные процессы занимаются ученые в разных странах, для России это сравнительно новое направление. Как пример исследований, которые делали мы с коллегами, можно привести изучение разнообразия в Югославии. Что касается индексов и моделей, то некоторые из них предложены в недавно вышедшей в Princeton University Press книге "Нowmany languages do we need? Economics of linguistic diversity"(Сколько нам нужно языков? Экономика лингвистического разнообразия), которую мы написали вместе с Виктором Гинзбургом, моим давним другом и соратником, бельгийским ученым австрийского происхождения, родившимся в Руанде. Вот вам еще один практический пример языкового разнообразия.
— Какое практическое применение своих исследований вы видите? Не могли бы привести примеры, когда изучение и учет разнообразия способствовали бы развитию какой-либо страны или региона?
— Одна из важных сфер применения такого исследования – правительственная бюджетная политика, бюджетный федерализм, трансферты. В разных странах эффективны разные подходы и разные формулы. В России тоже применялись подходы, которые были в каком-то смысле вполне успешными. Несомненно, что при финансировании из центра должны учитываться региональные различия, и очень важно не просто распределять средства как “подачки” регионам, а инвестировать средства таким образом, чтобы регионы развивались, чтобы не было оттока людей в центр. Примеры стран с удачной практикой в этой области – это Канада и Австралия, где бюджетные трансферты успешно применялись для развития отдаленных регионов и сбалансированного развития страны в целом.
Несомненно и то, что для корпораций, работающих в регионах, также очень важно учитывать местные различия и все аспекты разнообразия. Например, при выборе места для организации производства нужно учесть географические особенности, наличие и готовность рабочей силы и множество других факторов. Все эти обстоятельства необходимо принимать во внимание при определении региональной политики бизнеса. Поэтому естественно, что работающие в регионах крупные российские компании, как, например, Сибур, заинтересовались нашим проектом и уже начали с нами сотрудничать.
— Как вы будете строить свою работу? На сколько лет рассчитан ваш проект?
— Проект рассчитан на три года с возможностью продления еще на два года в случае его успешного развития. По прошествии пяти лет проект должен будет работать без прямого государственного финансирования. В рамках гранта открыта лаборатория, и она играет роль организационного ядра всех выполняемых работ. Кроме собственно исследований – фундаментальных и прикладных, – лаборатория проводит научные конференции, научные и учебные семинары и школы. Лаборатория только начала свою работу, а мы уже провели три крупных мероприятия по теме мегагранта. И сейчас начинаем подготовку к большой конференции, которую проведем вместе с Йельским университетом в будущем году.
— В лаборатории будут работать только специалисты из РЭШ?
— Наша лаборатория — это центр, который будет объединять вокруг себя ученых из разных исследовательских школ и стран мира. Конечно, основное ядро — это профессора, студенты и выпускники РЭШ, но вместе с нами будут работать наши старые и новые партнеры: НИУ ВШЭ, ЦЭМИ РАН, МГУ, Уральский, Казанский и Дальневосточный федеральные университеты. В Ученом Совете лаборатории представлены ведущие российские исследовательские школы. Неотъемлемой частью деятельности лаборатории является привлечение к ее деятельности иногородних и иностранных исследователей, молодых учёных, аспирантов и студентов. Мы планируем сотрудничество и с зарубежными университетами, и в работе нашей зимней школы и конференции примет участие Метью Джексон из Стэнфорда, ведущий специалист в мире по социальным сетям. Мы собираемся подписать соглашение с Еврейским университетом в Иерусалиме, который располагает одним из самых передовых центров по изучению рациональности и теории игр, и планируем приезд его основателя, нобелевского лауреата профессора Роберта Аумана в будущем году.
— Лаборатория создана на базе вуза, и в ее работу вовлечены специалисты из других вузов, а планируете ли вы как-то привлекать студентов к своим исследованиям?
— Они уже работают у нас — и студенты-магистранты из РЭШ, и студенты и аспиранты из МГУ, ВШЭ и других московских вузов. Значительное внимание мы будем уделять организации летних и зимних школ для молодых ученых, что даст нам возможность привлечь к сотрудничеству большое число молодых исследователей из разных регионов России. Упор будет сделан именно на привлечение региональных ученых — из Сибири, Урала, Дальнего Востока, Татарстана и других регионов страны. Первая школа пройдет уже в декабре.
— Поскольку мы говорим о практическом применении ваших исследований, как вы будете строить свою работу с бизнесом и государством?
— Одна часть наших исследований будет посвящена теоретической разработке инструментария, например, критериев, моделей, оценок для измерения разнообразия. А другая часть будет иметь вполне практический характер, поскольку мы собираемся использовать результаты теоретических исследований для разработки бизнес-стратегий в отдельных регионах. Подобные исследования будут проводиться совместно учеными и представителями бизнеса, компаниями и корпорациями. Они будут нацелены на то, чтобы помочь компаниям взвесить условия для развития бизнеса в конкретных регионах, оценить собственные возможности и использовать полученные данные в продвижении бизнеса в регионы. Кроме того, наш коллектив будет работать с правительственными и муниципальными структурами, включая Минэкономразвития, Минфин, правительства Москвы и других, для оценки и выработки рекомендаций для социального и экономического развития регионов страны.
