Наталья Афанасьева, РИА Новости.
На первом Российском литературном собрании неожиданным образом возникли темы, традиционные для великой русской литературы: преступление и наказание, униженные и оскорбленные, поэт и власть. Впрочем, нашлось место и абсурдистскому черному юмору и гротеску, которыми тоже славится наша классика.
У многих людей в последнее время возникает ощущение, что мы живем в каком-то литературном произведении, написанном не самым добрым русским классиком. Первое Российское литературное собрание, которое в четверг прошло в Университете дружбы народов, ранее носившем имя конголезского поэта Патриса Лумумбы, усугубило это ощущение.
Однажды Гоголь переоделся Пушкиным
С самого начала это мероприятие выглядело так, будто его придумал Даниил Хармс. Участники – а на мероприятие были приглашены писатели, переводчики, библиотекари, учителя литературы, филологи и книгоиздатели, всего около 500 человек, – получили приглашение, подписанное Пушкиным, Толстым, Достоевским, Лермонтовым, Пастернаком, Солженицыной.
Некоторые немедленно отказались от участия в этом мероприятии. Вот как, например, высказался писатель Эдуард Лимонов: "В каждую эпоху существует на самом деле либо один значительный писатель, он же мыслитель и властитель дум своего времени, либо считанные единицы.
Я уверен, что этим считанным единицам незачем собираться вместе". Впрочем, он заметил, что, если бы он был родственником или потомком Эдуарда Лимонова, непременно бы пошел.
Никого не было от Гоголя, Салтыкова-Щедрина и Булгакова, Ильфа и Петрова – впрочем, дух этих писателей витал в зале.
Ситуация оказалась настолько серьезной, что к этому собранию присоединился президент Российской Федерации. Сидя на сцене рядом с Достоевским и Толстым, Владимир Путин отвечал на вопросы участников съезда.
Вечная классика
Очень жалко, что несколько водевильный характер собрания, с потомками и высокопарными речами, затмил то важное, ради чего собралось столько людей. Среди них были не только "свадебные" писатели, но и настоящие профессионалы, искренне болеющие за судьбу русского языка и литературы.
Обсуждались серьезные вопросы: совершенный провал литературного и филологического образования, трудности, которые испытывают книгоиздатели и книготорговцы, разрушение культурных связей и многое другое. Все то, что превратило Россию в страну, где средний взрослый человек читает не более 9 минут в день. Такие данные привел Владимир Путин в своем вступительном слове.
Наталья Дмитриевна Солженицына подняла тему массового невежества, которое поглотило нашу страну и лишило нацию нравственных ориентиров. При расколе, который наблюдается в нашем обществе, по мнению вдовы писателя, детям о нравственности и сострадании смогут рассказать только Толстой и Достоевский. Она обратила внимание на совершенно плачевное преподавание литературы в школах. Сегодня сочинение не является обязательным экзаменом, а по новому образовательному стандарту уроков литературы не существует вовсе – они объединены с русским языком. Филологическое образование в вузах практически свернуто.
Учитель литературы Сергей Волков рассказал о том, в каких унизительных условиях сейчас приходится работать учителю – ему некогда читать книги, он должен заполнять тонны бумажек. Учитель стал гоголевским персонажем, маленьким человечком, задавленным всей мощью абсурдного бюрократического аппарата. "Сегодня я не могу сказать: откройте тетради. По новым стандартам я должен сказать: откройте ваши рабочие поля".
По мнению Волкова, учитель, "стреноженный" по рукам и ногам стандартами, сегодня куда более несвободен, чем когда-либо.
Молодой писатель Сергей Шаргунов, который начал было с проблем современных прозаиков, особенно начинающих, тоже поднял вопрос о судьбе "узников Болотной". Он подчеркнул, что вопросы прощения и справедливости вполне себе в духе русской литературы, о которой все собравшиеся так пекутся.
Ответить ему взялся правнук Ф.М. Достоевского: "Пробежал я сейчас по жизни Федора Михайловича в Сибири. Он преступил закон и получил по праву. И мы получили человека, возросшего во много раз. Получили гения. Каторга — серьезное горнило. Если эти люди [осужденные по "болотному делу"] пройдут каторгу и тоже станут гениями, то будет хорошо".
Вдова Солженицына возразила правнуку, что сегодня жизнь российских заключенных, которые фактически отданы в рабство руководству лагеря, куда тяжелее, чем царская каторга и даже советский ГУЛАГ. "У них нет сил читать и думать о жизни".
Однако на этом гуманистические традиции, которым славится русская литература, были исчерпаны: тема преступления и наказания, очищения через страдание, милости к падшим сошла на нет. И на повестку дня вышли насущные вопросы.
Михаил Юрьевич Лермонтов выдвинул инициативу вернуть литературные премии.
Юрий Поляков предложил создать Творческий союз литераторов, который юридически бы отличался от общества любителей розовых черепашек.
Поэт Андрей Дементьев прочитал стихотворение про родину.
Кульминацией стало предложение Сергея Безрукова (он только на первый взгляд не писатель – в конце концов, он сыграл Александра Пушкина и Сергея Есенина) создать Фонд поддержки литературы.
Против была только, кажется, представительница фамилии Пастернак – вдова сына опального поэта, филолог Елена Пастернак. Она вспомнила слова Бориса Леонидовича на антифашистском конгрессе в Париже (в 1935 году): "писатели, не объединяйтесь".
Однако эти слова потонули в буре продолжительных аплодисментов.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
