Союзу журналистов России в среду исполняется 95 лет. Председатель организации Всеволод Богданов рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Елене Ухановой о необходимости обустройства медийного рынка в стране, о низком статусе журналиста в России и о том, каким он видит Союз в будущем.
— Всеволод Леонидович, что в последние годы существенно изменилось в Союзе журналистов России? Как вы оцениваете состояние СМИ в России?
— Сейчас в Союзе журналистов более 100 тысяч человек. Имеются в виду все, кто имеют членский билет, международную карточку. У нас более 40 творческих ассоциаций, гильдий и объединений. В состав союза входит Большое жюри, мы вручаем журналистские награды, отмечаем день памяти погибших журналистов 15 декабря. Мы планируем провести много крупных международных форумов и акций.
Все эти годы, пока я работаю, у нас главным направлением была борьба за обустройство медийного рынка. Любой президент, сколько их при мне сменилось, все вступали во власть и говорили, что самое главное и для свободы слов, и для влияния на общественное сознание — это экономическая независимость СМИ. То есть надо создать такие условия, чтобы СМИ имело возможность быть экономически независимым, то есть могло зависеть только от потребителя, от того, кто его покупает, смотрит, слушает. Это очень правильный, единственно правильный подход. То есть должно быть правовое и экономическое обустройство рынка. К сожалению, у нас этого не происходило. Много раз вносили всякие законы в парламент… но добились успехов мало. Хотя во всем мире это понятие — обустройство рынка — существует. В той же Италии сразу после войны была установлена цена на бумагу для газет, в других государствах есть примеры, когда распространение газет, журналов берет на себя государство.
Во Франции был принят закон о том, чтобы все молодые люди имели право получать бесплатно газету. Проявляется забота о том, чтобы молодые люди, которые вступают в жизнь, обогащали свое знание об обществе. Например, во Франции мне нравится неделя прессы в школах. Каждый учебный год начинается в школе с того, что ребят обучают, как пользоваться газетой, журналом или телеканалом, — у нас этого в голову никому не приходит. Поэтому обустройство медийного рынка — очень важная задача, но у нас этим не занимается ни Минкомсвязи, ни Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям.
Кроме того, что парламент должен был позаботиться об этом, конечно, необходима работа по созданию технологий обустройства рынка. Сегодня коренной, самый страшный вопрос — это работа почты. В советское время распространение газеты стоило 10% от стоимости газеты. А сегодня распространение газет и журналов в несколько раз дороже себестоимости издания. Много примеров, которые говорят, что чиновники во многом виноваты перед обществом, они не вносят предложений. Мы бьемся, но обустройства рынка не происходит.
Вторая проблема — это, конечно, статус профессии журналиста, который крайне низок. Правовой и социальный статус этой профессии в России отвратительно низок. Мы входим в Международную федерацию, СЖР ежегодно платит большой взнос. И мы имеем право выдавать международную карточку журналиста, по этой карточке наши журналисты придут в Лувр, покажут ее и пройдут без очереди и без билета, их примут президенты, министры в любой стране, кроме России. Статус в некоторых странах предполагает, что, если ты не нарушал этический кодекс 10 или 20 лет, тебе пожизненно дают право пользоваться карточкой для бесплатного проезда на городском транспорте, в знак уважения. В некоторых странах человек может купить автомобиль со скидкой в 10-20%. У нас этого нет, у нас «журналюга», который делает заказные статьи, мерзавец, ходит на митинги.
Эти два вопроса — самые главные, коренные, их надо круто изменять, чтобы журналистика вернулась в общественное сознание, чтобы вернулись жанры, очерки, фельетоны, чтобы люди плакали или смеялись, когда читают материалы, чтобы обратно вернулась действенность. У нас сегодня нет никакой действенности наших выступлений. Проблема в том, что мы должны любой ценой вернуть журналистику, чтобы она формировала сознание, чтобы она давала человеку шанс построить собственную жизнь, добиться позитива, результата, успеха.
— Многие эксперты говорят, что, возможно, стоит превратить СЖР в профсоюз.
— В принципе Союзу было бы легче, если бы он стал профсоюзом. Мы входим в МФЖ (Международную федерацию журналистов), мы платим взносы.
Но мы не профсоюз. Все попытки пока проваливаются, мы создаем какой-нибудь камерный профсоюз — 8-10 тысяч, но что это за люди — или безработные, или те, которые получают мизерную зарплату. А те, у кого высокие зарплаты, не хотят идти. В чем смысл журналистского профсоюза в мире? Например, в маленькой Финляндии журналист пока работает, платит взносы, но если его увольняют, у работодателя начинается несчастная жизнь — во-первых, распри с профсоюзом, во-вторых, потом три года этот журналист получает сначала 90% от зарплаты, потом 80%, потом 70% от работодателя. Остальное доплачивает профсоюз. У нас это невозможно, нереально. Поэтому мы сегодня фактически занимаемся обустройством рынка, борьбой за статус. Мы сегодня работаем с парламентом, правительством, но главное — мы работаем с журналистским цехом.
Главный девиз сегодня такой — несмотря на все это, выбор все равно остается за личностью, за человеком, который пришел в нашу профессию, — кто он в этой жизни? Он журналист, пиарщик, пропагандист? Ничего осуждать нельзя, каждый делает свой выбор. Другое дело, что в Германии, например, если человек журналист, то он не рискнет никогда свою репутацию журналиста потерять. У нас есть структуры, которые занимаются этими вопросами, — например, Общественная коллегия по жалобам на прессу. Чтобы создать профсоюз, надо чтобы люди этого захотели. Если собрать одних нищих и убогих, то ничего не получится.
— Некоторые эксперты говорят, что в сегодняшнем медиасообществе нет востребованности в журналистских организациях, поскольку в сообществе нет общих позиций, нет общих целей.
— Есть организации очень востребованные. Мою любимый пример — Тюмень. Там прекрасное телевидение, лучшая, на мой взгляд, парламентская газета. Есть много хороших примеров, где есть здравый смысл. В Тюмени были построены такие отношения — губернатор, власть, чиновники-журналисты, Союз журналистов, который авторитетен. В Тюмени сочли, раз это объединяет всех журналистов, то нужны хорошие рабочие отношения.
Они состоялись. МедиаСоюз существовал внутри Союза журналистов. Самое главное — не разрушать, не ломать, а создавать новые отношения и создавать это самое общественное сознание.
— Не считаете ли вы необходимым привлекать к работе Союза ярких и известных журналистов?
— Владимир Познер участвовал в работе Союза в свое время… Сказать, что у нас проблема в том, что нет ярких журналистов, нельзя. Потому что, когда я работал, я тоже не ходил в Союз журналистов, мне было некогда. Я работал в органе ЦК — газете «Советская Россия», я работал генеральным директором в Останкино, мне было некогда ходить в СЖР. Но сегодня Союз журналистов, прежде всего, нужен тем, кому плохо, тем, кто сделал свой выбор — решил, что он журналист. Есть известные люди, которые в Союзе состоят, их немало, но они не кичатся этим, не бегают с этой карточкой. В Москве 25 тысяч человек имеет международную карточку журналиста.
— Как планируете отмечать юбилей Союза?
— Думаю, мы отметим в декабре — у нас будет федеративный совет, на котором будем обсуждать как Кодекс этический работает, думаю, что совместим. Наметим, как эти пять лет будем встречать столетие, может, к столетию нам удастся, чтобы у нас был профсоюз.
