ВЛАДИВОСТОК, 31 окт — РИА Новости, Илья Горбунов. Вот уже полвека 31 октября в России отмечается День работников СИЗО и тюрем. Корреспондент РИА Новости в преддверии профессионального праздника людей, охраняющих тех, кто находится под судом и следствием, посетил старейший следственный изолятор Приморья, расположенный в Уссурийске, чтобы узнать, легко ли работать за решетками и колючей проволокой, и какой надо иметь характер, чтобы не сойти там с ума.
Следственный изолятор №2 — старейшее учреждение УИС в Приморье. Действует на территории бывшей пересыльной тюрьмы, построенной в Никольске-Уссурийском (ныне Уссурийск) в 1902 году для временного содержания каторжан, пересылаемых на Сахалин. Часть его зданий и защитных сооружений стоит уже более 110 лет.
В темнице сырой
Уссурийский СИЗО строили в те времена, когда о психологических приемах перевоспитания осужденных никто даже не помышлял, поэтому его стены выглядят по-настоящему мрачно.
"Прошу сдать все приборы мобильной связи, документы, а также спиртосодержащую продукцию и острые предметы. Телефоны желательно выключить или поставить на беззвучный режим, чтобы не мешали работать. Внешний периметр не снимать, так же как и подследственных и осужденных без их разрешения", — диктует условия моего пребывания в СИЗО дежурная на контрольно-пропускном пункте.
На лице девушки ни тени улыбки, она просто сама строгость. Даже при том, что в данный момент я нахожусь фактически в клетке с двумя дверями, кроме решетки дежурную от меня отделяет еще и толстый слой стекла. Безопасность на первом месте, хотя формально я еще не ступил на территорию изолятора.
"Всякое бывает. Иногда среди посетителей такие "неадекваты" попадаются, что жутко даже вспоминать. Да и все меры безопасности у нас строго регулируются законом, а значит, сделать что-то сверх положенного мы не имеем права, даже если захотим", — говорит майор службы исполнения наказаний Дмитрий Прокопяк.
Вообще, вся жизнь сотрудников СИЗО подчинена огромному количеству правил, их даже больше, чем в колониях. Ведь там отбывают срок люди, которых суд уже признал виновными. А здесь любой подследственный может оказаться невиновным, а значит, и отношение к нему должно быть особое. Поэтому дисциплина у сотрудников СИЗО не просто строгая — железная.
Придумано в СССР
Дмитрий Прокопяк, начальник отдела по воспитательной работе среди осужденных и подследственных СИЗО-2, на один день стал моим гидом. Просит спрашивать обо всем, что будет непонятно.
Вопрос появляется сразу. Еще на входе я увидел, что крыши двухэтажных корпусов сделаны весьма своеобразно: стропила не примыкают к стенам чердачного этажа вплотную, а как бы возвышают кровлю над ними, оставляя широкие просветы, куда проникают свет и воздух. Если бы не колючая проволока по периметру, вся эта конструкция выглядела бы как открытая веранда.
"Это у нас прогулочный дворик. Всем нашим постояльцам положены прогулки, но поскольку это режимный объект и, признаться честно, места у нас не так много, мы организовали такие прогулки на крыше. Интересное архитектурное решение. Придумано еще в СССР", — объясняет Прокопяк.
Вообще, в советские времена, уточняет он, появление большинства таких тюремных "решений" было обусловлено отнюдь не заботой о комфорте арестантов. Пресловутые тоталитарные рамки никогда не сдерживали свободолюбивых невольников: побеги, бунты и другие ЧП в тюрьмах и колониях происходили регулярно. Многие заключенные пытались бежать любыми способами, в буквальном смысле по трупам охранников.
"Все правила, которым мы подчиняемся во время службы, и все подобные ухищрения написаны кровью наших сотрудников. Ведь это сейчас во всех учреждениях относительно спокойно, и то профессия считается опасной, а раньше наши предшественники погибали просто потому, что не знали, как пресечь попытку побега еще на стадии замысла", — рассказывает майор.
Еще с одним "архитектурным решением" сталкиваемся в первом же корпусе: возле каждой двери в коридорах прикреплены широкие стальные трубки. Оказывается, они придуманы для того, чтобы охранники могли сбросить ключи от камер и решеток на этажах во время бунта. В 80-х годах в Новосибирске только благодаря тому, что заключенные не смогли из такой трубки достать ключ от входной двери корпуса, помешало им совершить один из самых массовых побегов в истории.
"Тут нет ничего лишнего. Все может пригодиться нам в любой момент. Каждый замок или лестничный пролет сделаны так, чтобы помешать любым планам побега", — комментирует мой гид.
Напоследок он вспоминает историю, как в одну из камер пытались доставить наркотики с помощью небольшого вертолета на радиоуправлении. Но даже против современных технологий сработали проверенные советские "решения".
"Вертолет просто не пролез сквозь прутья решетки на окне. А захватить его руками подсудимые не смогли, поскольку там между самим окном и решеткой очень большое, выверенное практикой работы с различными тюремными "кулибинами" расстояние. Никто не дотянулся", — рассказывает майор.
Клетка для малолетки
Экскурсию по корпусам начинаем с отделения для малолеток. Его всегда показывают в первую очередь, потому что несовершеннолетним подследственным положено множество привилегий: например, компьютерный класс, тренажерный зал, удвоенное время прогулок. Даже в коридорах здесь атмосфера гораздо менее мрачная, чем у взрослых, да и размещена "малолетка" в солнечной части здания. Но когда понимаешь, что за этими дверьми с тяжелыми засовами находятся, в сущности, дети, становится не по себе.
"Конечно, я очень сочувствую этим детям за решеткой, ведь большинство — такие невинные с виду. Но это вне работы. Во время дежурства подобные эмоции лучше себе не позволять: они не только дети, но и подследственные, причем по далеко не невинным статьям", — объясняет Людмила, дежурная отделения для несовершеннолетних.
Закрывают подростков в СИЗО на время следствия в случаях, если они подозреваются в убийствах, насилии, разбоях. Но, несмотря на тяжкие статьи, здешние постояльцы считаются самым спокойным контингентом. При этом внимания им требуется гораздо больше, чем взрослым. И дело не в драках или провокациях, а в обычных бытовых проблемах.
"Нередко сюда поступают дети, не умеющие умываться или чистить зубы, не говоря уже о более серьезной гигиене. Все чаще стали появляться ребята, которые не знают, что такое постельное белье. Им всем приходиться помогать", — отмечает Людмила.
По ее словам, пресловутая блатная романтика многим из этих мальчишек чужда, хотя есть и такие, которые строят из себя этаких "доцентов". Обычно это подростки, совершившие осмысленные убийства или изнасилования, иногда авторитетные среди молодежи воры и грабители. Они гордятся тем, что уже в раннем возрасте стали криминальными деятелями, и пытаются "выделываться" перед сверстниками, доставляя немало проблем сотрудникам изолятора. Впрочем, такие "герои" обычно довольно быстро получают свой срок и уходят по этапу.
Кровь холодная и горячая
Проходим с майором во взрослую часть корпуса, и будто попадаем в сумрак. Угрюмые темные стены, скрежет и лязг засовов, воздух спертый, словно повышенной плотности. Такой эффект дает режущее сочетание запаха баланды, пота и табака. Как можно в этих коридорах нести службу годами?
"Сейчас я, наверное, уже не замечаю этой атмосферы. А когда только пришел служить, меня все это очень раздражало. Заметьте, именно раздражало, а не угнетало. Депрессии, по моему мнению, здесь быть не может, ведь мы же не по ту сторону решеток", — отвечает на мой вопрос один из сотрудников охраны.
Походим мимо так называемого маршрутного бокса, тянущегося вдоль одной из стен и отгороженного от коридора решеткой. "На маршруте" двое подследственных, при виде журналиста с фотоаппаратом на их лицах появляются гримасы презрения, смешанного с любопытством. Уходя вперед, слышу за спиной реплики из репертуара киношного Промокашки. Впрочем, мой гид их словно не замечает.
"Есть такие подследственные, которые специально пытаются спровоцировать сотрудников на агрессивные действия, плюют в них, сквернословят или даже угрожают. И поверьте, часто их слова действительно цепляют, ведь они умеют унижать людей. А делается это, чтобы потом подать на администрацию жалобу. Поэтому главное — не обращать внимания на их выкрутасы и просто делать свою работу", — говорит Дмитрий Прокопяк.
По его словам, хладнокровие — отличительная черта опытных сотрудников СИЗО. Тем не менее, бывают ситуацию, когда и они находятся почти на грани нервного срыва.
"Подследственного очень часто нельзя заставить выполнять распорядок дня. А ведь это, по сути, самый главный профилактический и воспитательный элемент в СИЗО. Причем стандартные разрешенные способы наказания "горячих" ребят, такие как запрет свиданий или одиночная камера, не помогают. Приходится искать психологический подход: нащупывать бреши в его авторитетности, давить на чувства, мол, пожалел бы ты мать-жену-детей-малых. Но как уговоришь человека, который уже и так наказан, поскольку заперт в четырех квадратных метрах?" — рассуждает майор, показывая мне эти самые квадратные метры — в пустой камере, конечно, кто ж откроет заселенную.
Экскурсия заканчивается, Прокопяк провожает меня в административную часть, где ждет начальник СИЗО, чтобы поговорить по душам, хоть и по "датскому" поводу.
Жизнь — не кино, кино — не жизнь
"Понять, подходит ли человек для службы в СИЗО или колонии, несложно. Точнее, недолго — где-то около трех месяцев. А дальше — или ты можешь работать в системе, или нет. Среднего варианта не существует", — говорит начальник СИЗО-2, подполковник внутренней службы Сергей Бесикалов, проработавший здесь без малого 20 лет.
Мы сидим у него в кабинете, пьем чай. На стене — наградной вымпел "За достижение наилучших успехов при выполнении служебных задач", в шкафу — кубок "Лучшее исправительное учреждение Приморья". Впрочем, о наградах мой собеседник хотел бы рассказать в последнюю очередь. Как и о трудностях службы, эмоциональном напряжении или особенностях контингента. Подполковник хотел поговорить о наболевшем.
"Включаешь телевизор, а там — что ни сотрудник колонии или СИЗО, то или продажная сволочь, или настоящий маньяк при погонах. Особенно в художественных фильмах. Но ведь понятно, что это окружающие нас люди формируют такое очень специфическое мнение", — в голосе Бесикалова звучит досада.
Он убежден: обыватели неверно представляют себе работу сотрудников УИС. Кто-то считает их садистами, кто-то сравнивает с преступниками, которых они охраняют. Многие не понимают даже, что следственный изолятор — это не зона.
"В СИЗО есть своя специфика: наши постояльцы, хоть и находятся за решеткой, еще не осуждены, а значит, подчиняются не правилам, принятым в колониях, а совершенно другим. Если честно, обилие контролирующих нашу службу государственных структур и общественных организаций поначалу серьезно давит. Потом привыкаешь. Вот только почему-то все вокруг думают, что мы тут бесконтрольные люди, делающие в этих стенах все, что нам хочется", — объясняет собеседник.
При этом, по его словам, ни он сам, ни его сотрудники не стыдятся своей профессии и не скрывают ее от друзей и соседей.
"В конце концов, полицейские же не стыдятся своей работы, так зачем нам это делать? Я считаю, что охранять общество от людей, попавших к нам в камеры, ничуть не зазорнее, чем ловить их, когда они совершают преступления. А вы только представьте себе, что все темницы рухнули, как мечтал поэт, и преступников никто больше не охраняет. Они просто продолжают жить рядом с вами. Представили?" — спрашивает подполковник и смотрит за окно, на котором стоит решетка.
