Телеканал "Культура" по случаю 105-й годовщины Ираклия Андронникова предложил зрителям серию программ с его "Устными рассказами".
Чуть менее четверти века назад его не стало. Но сегодня, может быть, даже лучше, чем в ту пору, когда мы могли видеть и слышать его выступления вживую, понимаешь, какое это уникальное явление художественной культуры — Ираклий Луарсабович Андронников,
***
Про одних артистов можно сказать, что они родились для сцены, для экрана, для радио, наконец, для телеэкрана. Но есть такие случаи, когда невозможно не признать, что именно та или иная художественная форма словно подгадана специально под того или иного большого артиста. Их совсем немного. К примеру, самым убедительным оправданием рождения Великого Немого стала Грета Гарбо с ее молчаливой грацией. Радио уже можно было полюбить только за то, что там разговаривала Мария Бабанова с ее прозрачным голосом.
Ну а ТВ, несомненно, было изобретено под Андронникова, под его дар устного перевоплощения и занимательного литературоведения.
Он ведь поразил еще своих старших современников способностью воссоздавать, лишь слегка шаржируя, речевые особенности знаменитых знакомцев. Молва о его таланте разбежалась довольно скоро сначала среди писателей Питера, а затем достигла ушей и московских литераторов. Он воспринимался как невидаль. Как своего рода цирковой аттракцион. На него приглашали гостей. Большим поклонником и энтузиастом был Алексей Толстой. Он-то и показал его Горькому, который отдал должное андронниковскому феномену и выразил сожаление, что устные сочинения молодого автора никак не закреплены на бумаге.
С подачи пролетарского писателя сие упущение было исправлено. Несколько рассказов удалось застенографировать, а затем и напечатать в журнале "30 дней". Тогда-то и стало понятно, что письменный рассказ, оторванный от такого рассказчика, как Андронников, сильно теряет в своей выразительности. Получилась репродукция, не способная и близко передать всего обаяния оригинала.
В ту пору была одна дорога к более широкой аудитории — концертирование на эстраде.
Другой дорогой стало телевидение. И именно уже в послевоенные годы, когда из жизни ушло целое поколение деятелей культуры, прославившихся в 1920-е — 1930-е годы, когда не стало многих из героев андронниковских рассказов, обнаружился их столь нужный мемуарный потенциал.
Мемуарная литература о том времени и о тех людях обширна и разнообразна. Но устные рассказы Андронникова создают эффект присутствия в том времени и с теми людьми. С Алексеем Толстым, общающегося с Василием Качаловым; с Самуилом Маршаком, с Вячеславом Ивановым, с Максимом Горьким и т. д. Они, к тому же, передают атмосферу времени, его умонастроения, какие-то подробности быта, нюансы душевных отношений меж этими писателями и музыкантами. Ушедшая реальность делается близкой.
Собственно, Андронников делал художественными средствами то, что пытается осуществить ТВ технически.
Хотя бы только по этой причине Андронников и ТВ не могли не встретиться, не могли не сблизиться. А были еще и другие причины.
***
Только на телевидении Андронников смог сполна реализовать свой популяризаторский дар.
Только благодаря Андронникову телевидение обнаружило в себе просветительские способности и возможности. Самым ярким торжеством совместных усилий литературоведа и ТВ стал видеофильм "Загадка Н.Ф.И."
На сей счет у меня есть личное воспоминание. Я работал в журнале "Искусство кино", когда эта картина стала предметом внимания широкой публики. Редакция решила откликнуться серьезной рецензией, для чего показала ее большому другу и Андронникова, и журнала Виктору Борисовичу Шкловскому.
После просмотра будущий рецензент вышел смущенным.
"Не понравился?", — испуганно спросил кто-то. "Да нет. Но где-то я уже видел разгадку этих инициалов".
Задумчивым он покинул редакцию. Через пару недель он позвонил и сказал, что вспомнил. В одном из дореволюционных изданий Лермонтова отыскалась сноска: "Наталья Федоровна Иванова".
Говорят, что Ираклий Луарсабович был изумлен своему проколу не менее всех нас. И более всего — недосмотру своих авторитетных коллег-литературоведов, что рецензировали его исследование как научную работу.
Шкловский, тем не менее, написал блестящую рецензию. Он ведь не научную работу, а произведение телевизионного искусства рецензировал, которым мы тогда наслаждались и сегодня его готовы с увлечением пересматривать, несмотря на то, что давно знаем отгадку инициалов Н.Ф.И.
За "кадром" текста автор рецензии объяснил, что процесс исследования бывает важнее его результата. Или, по крайней мере, интереснее.
***
Почему для нас часто бывает предпочтителен живой эфир? Не только потому, что он более достоверен. Потому что он улавливает и предъявляет нам мгновения процесса, его импровизационный характер.
Почему нам так дороги устные рассказы в их устной ипостаси? Потому что она схватывает их импровизационную природу. Это рассказы в дословном смысле, а не озвученные заранее написанные истории.
Тут самое время напомнить, что литература не всегда была литературой; сначала она была словесностью. Причем исключительно устной. И по части творчества, и по части тиражирования. С торжеством письменности, а затем и гутенберговой машины она почти отмерла. Она стала чем-то факультативным. И только лишь изредка способна напомнить о себе в таких феноменальных явлениях культуры, как Ираклий Луарсабович Андронников.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
