Все началось в одном из подмосковных ОВИРов, ныне получивших название паспортно-визовых отделов УФМС. Я почти лежала на полу в кабинке для фотографирования, держа на вытянутых руках восьмимесячного младенца, как держит снаряд разъяренный регбист.
Автоматическая женщина говорила этому младенцу: "Смотрите в центр 12 секунд, не моргая". Ребенок моргал, крутился и выражал недовольство. Мы делали перерыв, а потом я снова ложилась на пол кабинки. Шутка ли — получить первый в жизни загранпаспорт? Загранпаспорт казался тогда самым важным документом для новорожденного. Ведь мы будем путешествовать!
Я никогда не понимала подруг и друзей, которые оставляют детей дома и путешествуют одни. Зачем? Какое в этом удовольствие? Как говорила Аня, которая приехала в Индию, прихватив не только детей, но и няню: "Как же я поеду без них? Я буду здесь, на краю бассейна, пить арбузный сок и думать, как они бьют лопатой снег в холодной темной Москве? Нет уж".
Я тоже привыкла всем делиться с ребенком, в том числе и радостью путешествий. Побывав с пятилетней дочкой в Индии, Египте, Греции, Крыму, Венгрии и Австрии, я уверена, что ребенка надо брать с собой везде обязательно. И это нужно мне так же сильно, как и ей.
У городов и стран есть разные уровни доступа: верхний — для взрослых, нижний — для детей. Когда берешь с собой ребенка, то как будто везешь волшебный ключик, который откроет для тебя людей, которых бы никогда не встретил, места, в которых бы никогда не побывал, если поехал один.
Ребенок подстраивает каждую поездку под себя, и все получается совсем не таким, как планировалось. Вместо черепичных крыш, ратуши и собора Святого Стефана в Вене мы увидели Шенбруннский зоопарк с коалой, пандой и новорожденным жирафенком.
У нас было всего полдня в Вене, и я хотела посмотреть все. Сначала я еще куда-то торопилась, тягая за собой тележку с ребенком, которую выдают в зоопарке напрокат, но потом мы дошли до орангутанов, и я сдалась. Перед нами раскачивалось робкое в своей силе получеловеческое лицо, и я поняла, что Святому Стефану придется меня сегодня простить.
Невозможно предусмотреть всего, что может случиться в путешествии с ребенком. Мы приехали в венский аэропорт загодя. Ребенок идет в туалет, закрывает дверь и поворачивает изнутри тяжелую защелку. Двери тяжелые, пуленепробиваемые, до потолка.
До самолета остается тридцать минут, и я чувствую, как у меня начинают шевелиться волосы. Помучившись, через десять минут Тася открывает дверь. У меня трясутся руки. Тася радостно бежит в duty-free, чтобы выйти из него через несколько минут, накрашенной как лилипут-трансвестит.
В Феодосию мы поехали специально, чтобы посмотреть международный парад оркестров. Вдоль набережной собрались рослые мужчины в белых, желтых, голубых и зеленых кителях, с кисточками на шапках, с усами и без усов, с золотыми валторнами, дудками, тарелками. Палило солнце, прибывала милиция, граждане отдыхающие переполнили променад шапками, шапочками, панамками и липкими мотками сахарной ваты.
Ждать начала парада стало невыносимо — ребенок ныл, хотел пить, писать, в тень и на ручки. Поэтому Феодосия мне запомнилась не парадом оркестров, который мы так и не дождались, а веревочным городком в парке аттракционов и кулинарией с горячим хлебом, свежайшим молодым сыром и пирожными "грибочек" за 7 рублей.
Поэтому, путешествуя с ребенком, невозможно ничего планировать наверняка, надо обязательно иметь запасной план. Приехав в Будапешт, я мечтаю отвести Тасю в термальные источники, красивейшие термы с мраморными колоннами и купольными мозаиками. Но вдруг выясняется, что они не пускают детей до 18 лет, поэтому мы разворачиваемся и едем в аквапарк. Тася счастлива, и кажется, мозаика была нужна только мне. В самолете оказывается, что ребенок ничего не ест, потому что "невкусно". И вот мы приземлились, Тася голодна и вопит, я облита йогуртом и раздражена, и мы не можем найти наш рюкзак.
С детьми никогда не знаешь, что им понравится. В Индии ты думаешь — надо обязательно покатать ребенка на слоне! Это же так здорово! Запомнится на всю жизнь! Откладываешь все планы, нанимаешь водителя, вы едете куда-то через весь Гоа к специальной стоянке, где мнется один-единственный слон с цветком лотоса на весь лоб. Погонщик заламывает цену величиной со слона.
Я показываю Тасе на животное, которое вблизи совсем не такое миленькое, как на картинке: "Ну что, поедем на слоне?— Нет". И тут я начинаю звереть. Кое-как полчаса уговариваю ребенка залезть ему на спину, но, кажется, я так и остаюсь единственным человеком, который получает от этого удовольствие.
Слон такой высокий, что совершенно не видно, на чем ты, собственно, едешь. Только пальцы ног погонщика, которыми он упирается в слоновьи уши, выдают слона. А больше — ничего. Тася испугалась, вжалась в меня, как обезьяний детеныш в дерево.
Мы с Аней привозим наших девчонок на Turtle Bay, завороженный собственной красотой пляж, где река Чапора вливается в море. Еще чуть-чуть — и солнце, как неуклюжий магнит, припадает к металлической линии горизонта. Мы замираем. Девочки начинают визжать. Тася обижается, что я не хочу бегать, а Рита расстроилась, что потеряла свои ракушки. Рита нашла палку и стукнула Тасю по спине. Тася заплакала. Рита не хотела извиняться, а потом извинилась. Тася говорила, что Рита нарочно. Солнце село.
Вечером мы идем гулять по пляжу. Ночь, холодный песок, и теплое небо падает салютом на наши маленькие головы. Вода отошла далеко-далеко, линейку прибоя не разглядеть.
— Тася, смотри, какие красивые звезды! Обязательно запомни, мы потом будем вспоминать.
— Не буду запоминать. Идем в темноте. Страшно. Зачем такое запоминать?
Молчим.
— Мама.
— Что?
— Я стихотворение сочинила. Прочитать?
— Давай.
— "Пошли ракушка и земля туда, где холодно". Это стихотворение про нашу Москву. Мы ведь здесь останемся, правда?
***
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
