Ровно 15 лет назад, 16 сентября 1998 года, в Париже состоялась премьера мюзикла "Нотр-Дам де Пари" по роману Виктора Гюго "Собор Парижской Богоматери". В честь юбилея мюзикл отправляется в мировое турне, которое стартует в России: с 13 по 17 ноября в Государственном Кремлевском дворце будет показана англоязычная версия постановки. В преддверии столичного показа спектакля праправнук великого французского писателя Пьер Гюго принял корреспондента РИА Новости в своем доме в Экс-ан-Провансе и рассказал о традициях и фамильных чертах своей семьи, любви Виктора Гюго к женщинам и ненависти к священникам, а также о прототипе главного героя "Собора Парижской Богоматери" Квазимодо и о последних словах, написанных рукой писателя. Беседовала Ирина Гордон.
— Фамилия Гюго и родство с великим писателем помогают или мешают вам в жизни?
— И то, и другое. Мне помогла фамилия Гюго, но я не имел права на ошибки. Однако я никогда не жалел, что я Гюго. Это имя открывает двери во всем мире, но за этими дверьми могут подстерегать большие опасности. Нужно очень осторожно подбирать выражения – вы прекрасно знаете прессу: они набрасываются на тебя сразу, стоит лишь сказать что-то не так. Особенно это касается французских СМИ.
— Поддерживаете ли вы связь со своими родственниками?
— Конечно, мы очень дружны. Я потому и решил написать книгу под названием "Гюго", что очень многие писали биографии самого писателя, но никто не написал про предков и про потомков. Это историческая книга — рассказ о семи поколениях, начиная с прадеда Виктора Гюго и до моих детей. Там я пишу то, что люди вообще о нашей семье не знали – о каждом нашлось что рассказать. Жаль, что вы не можете ее прочитать – на русский язык она не переведена. Надеюсь, что когда-нибудь этот недостаток будет исправлен.
— Можете ли вы рассказать какой-то факт из биографии Виктора Гюго, который потряс вас самого больше всего?
— Сколько же у него их в жизни было, таких фактов… Он был адвокатом бедняков. Все, что читаешь в его романах, он пережил на самом деле. Когда он из-за своих политических взглядов был в ссылке, то каждый четверг устраивал обед для бедных детей из деревни. Проблема в том, что сначала их было десять, а потом стало пятьдесят. Он говорил жене Адель: "Смотри, как растет моя промышленность". Его можно было понять — он когда-то сам был бедняком, потому старался помочь другим. Бедность, голод — это было весьма распространено тогда, и Виктор Гюго был слишком обеспокоен происходящим вокруг. Своей борьбой за свободу и равенство он создавал себе большие проблемы. Он очень переживал за людей, и это ему не давало покоя. Он ненавидел священников, о чем много говорил и писал. По всем этим причинам он был очень беспокойным, неравнодушным, но мрачным человеком. И, конечно, в душе его никогда не было мира и спокойствия.
— Есть ли в вашей семье традиции, которые вы свято чтите?
— Главная наша традиция в семье — уважать себя и уважать других. Это очень важно, а все остальное — наживное. И конечно, мы обязаны, являясь потомками такого великого человека, как Виктор Гюго, всем внушить к нему такое же уважение, какое сами испытываем. Это наш долг. Поэтому очень жаль, что в 2002 году я проиграл один процесс — в год 200-летия прадеда один современный автор написал продолжение "Отверженных". Подобного бы Гюго никогда не позволил — он даже в конце романа написал: "если этот финал нехорош, я навсегда уйду". И все же суд позволил той книге выйти в свет. Тогда я понял, что никто не знает, что такое "моральное право" — ни в юридическом мире, не в светском.
— Какая ваша любимая книга у Гюго?
— Скажу так: все, что он написал, я проглотил, будучи очень молодым — лет в 15-16. Это была моя обязанность. Но из-за того, что впервые я читал все это, когда был очень молодым, я прочел все слишком быстро. А вот потом я стал изучать работы Виктора Гюго более вдумчиво. И мой любимый роман, честно говоря, это не "Отверженные" или "Собор Парижской Богоматери", а "Труженики моря". Хотя, конечно, люблю и другие романы Гюго. Мы восхищаемся нашим "па-па-па".
— В этом году исполняется 15 лет со дня постановки мюзикла "Нотр-Дам де Пари". Как оказалось, Гюго рассчитывал на сценическое воплощение "Собора Парижской Богоматери" — только в виде оперы, а не мюзикла. Он был бы доволен тем, что вышло?
— Да, он уже даже написал оперное либретто где-то в 1845-50 годах. Виктор Гюго музыку очень любил — хотя многие говорят, что это не так. И когда мюзикл "Нотр-Дам де Пари" только появился, ортодоксы от литературы возмутились до глубины души: как же так, Виктора Гюго на музыку – это же скандал! Но он уже это придумал за сто лет до того, как мюзикл поставили. И я уверен, ему бы спектакль понравился. И я очень люблю эту постановку – видел ее раз сто. Это отличный способ показать взрослым и детям произведения Виктора Гюго — особенно сегодня, когда читают все меньше.
— Вы знаете, как появился этот роман?
— "Собор Парижской Богоматери" — это книга, написанная под заказ. Роман ему заказал его издатель — попросил написать что-нибудь в стиле Вальтера Скотта. И вот однажды друг Виктора, провансальский поэт Фредерик Мистраль пригласил его к себе в Авиньон. Там в одной из старинных церквей города Гюго встретил звонаря. Он был горбатым, очень некрасивым, я бы даже сказал — отталкивающим. И именно благодаря ему родился персонаж Квазимодо — "Король шутов". Виктору даже придумывать было ничего не надо — все приходило к нему из жизни. Так происходило не только с Квазимодо – все персонажи моего прадеда имели прототипы из реальной жизни. А потом и его персонажи стали прототипами героев других произведений. Вы же знаете фильм Жана Кокто "Красавица и чудовище"? Так вот он был вдохновлен прекрасной Эсмеральдой и жутким Квазимодо.
— Я слышала, что у вашей семьи есть девиз…
— "Любить – значит действовать" — это последние слова, написанные рукой Виктора Гюго. Вот, кстати, хорошо, что вы спросили. Я вспомнил одну историю о моем прадеде, которую еще никто не знает. Это насчет Виктора Гюго и женщин. У него было очень много женщин. И в конце жизни у него еще были любовницы. Неплохо в 83 года, правда? А его давней постоянной любовнице Джульетте Друэ надоело, что он постоянно уезжает к другим женщинам. И вот однажды она попросила докторов Гюго (у него были проблемы с легкими), чтобы они потребовали от него прекратить "шляться". Доктора сказали Гюго, что в таком почтенном возрасте уже пора завязывать с подобными похождениями. И знаете, что он им ответил? – "Знайте, господа, природа меня сама предупредит". Это было где-то за год до его смерти.
— А вы в этом вопросе пошли в своего прадеда?
— Я, конечно, уже стар, но я очень люблю женщин. Думаю, что эта черта передается по наследству, потому что уже папа Виктора Гюго был большим любителем женщин, любил вкусно поесть, обожал жизнь. И мы все любим. Пожалуй, это наша фамильная черта, как и многие другие.
— Можете ли вы выделить какую-то главную черту семьи Гюго?
— Мы все очень упрямые. Моя мама всегда говорила: "Выйти замуж за Гюго – обречь себя на страдания". Мы очень сложные люди, но мы – люди, влюбленные в жизнь. Поэтому, наверное, все мы так или иначе приближены к искусству. Я, например, написал пять книг, и занимаюсь ювелирным делом.
— Как вы пришли в ювелирное искусство?
— Я пошел по стопам своего отца. Мой отец делал украшения, называя их "украшения артистов". Папа был дружен с Пикассо, и работы его очень высокохудожественные. И когда отец не смог работать, я продолжил его дело. А теперь Теодор, младший из пяти моих детей, уже учится моему делу — вот недавно сделал моей жене Клер кольцо. Наши работы продаются на очень больших аукционах — Sotheby's, Christie's. А примерно через месяц наш сайт заработает и на русском языке.
