В этом году исполняется 400 лет с момента венчания на царство первого монарха династии Романовых — Михаила Федоровича. Смута потому и названа смутой, что для государства и менталитета того времени отсутствие прирожденного царя в качестве правителя было катастрофой, считает доктор исторических наук, профессор РГГУ Игорь Курукин. В интервью РИА Новости он рассказал, как в 1613 году выбирали нового государя, которого бы все восприняли как законного, и почему в этом кресле оказался именно Михаил. Беседовала Ольга Солдатенкова.
— Игорь Владимирович, почему 400 лет назад русскому народу пришлось прибегнуть к процедуре избрания царя?
— Потому что никакого нормального претендента на престол не было, а это было трагедией, катастрофой. Для средневековья царь — больше чем просто правитель.
— Земский собор в последние годы Смуты усилился и приобрел функции верховной власти. Могло ли, гипотетически, из этой формы правления тогда вырасти что-то, кроме монархии?
— Думаю, что вряд ли. У нас президентская республика сейчас, бывает республика парламентская. Если бы мы говорили об этом с человеком XVI века, нас бы просто не поняли, не поняли бы, о чем речь. Другие формы правления были немыслимы, потому что в любом нормальном государстве должен был быть законный прирожденный царь, Богом предназначенный быть в этом кресле, которое просто так занять никто не может. Не потому, что не хочет — может быть, кто-то и хочет, — просто не может занять это место.
— Что собой являл тогдашний собор? Идет ли он в сравнение с какими-либо современными институтами?
— Современному человеку это трудно представить. Мы можем себе представить, что такое парламент, Государственная дума, что есть законы, которые принимаются. И там было нечто подобное. Но у нас закон проходит большинством голосов, и остается меньшинство, это абсолютная норма, а тогда это было не совсем понятно. Никакого меньшинства быть не может, потому что решение должно быть принято единодушно. Это, естественно, не означает, что на Земском соборе 1613 года все были за Михаила, но по форме это должно было быть именно так. Не могло быть так, что две трети царя признали, а треть сказала, мол, нет, мы не признаем, остаемся в меньшинстве и требуем соблюдения наших прав меньшинства.
— Кем были люди, которые выбрали царем Михаила Романова? Кем созывался Собор?
— Выбор должен быть сделан всем народом, поэтому Собор должна была представлять "вся земля". Это терминология той эпохи. Поэтому это был единственный, наверное, собор, на котором были представлены крестьяне.
Решение созвать собор было принято, как бы мы сейчас сказали, временным правительством. Теми, кто возглавлял Второе ополчение, которое освободило Москву осенью 1612 года. Но они себя осознавали именно как временное правительство: "Москву освободили, а теперь задача — создать законную власть".
— Насколько быстро происходил процесс сбора представителей? Откуда взялась процедура собора, на котором предстояло выбрать царя?
— По тем временам собрались очень быстро: Москву освободили в конце сентября 1612 года, Собор хотели созвать в декабре, но не успели, поэтому он состоялся в январе 1613 года. Некоторые, например, представители из Сибири, не успели приехать. Что касается процедуры, то тут не надо было ничего выдумывать, земские соборы созывались с XV века, опыт уже был. Посылались бумаги, грамоты о том, что нужно избрать представителей от таких-то сословий.
— Насколько народ доверял выборщикам?
— Народ смотрел на это по-другому — как на службу: поставлена задача, и воевода собирает тех, кого может собрать. Сам, в свою очередь, посылает своих стрельцов из гарнизона, чтобы они собрали, допустим, дворян.
— Были ли подобные прецеденты избрания монархов в русской или мировой истории?
— В России это были выборы предыдущего царя — Бориса Годунова.
— Не подошел?
— Когда выбирали, никто не знал, что он "не подойдет". Это мы знаем, что "не подошел". Да и подошел бы, в конце концов. Он был, кстати, хороший царь, хороший политик. Он много чего планировал и сделал. Просто случился страшный голод в стране, и в этом безобразии надо было найти виновных. А если бы не было голода, у нас была бы династия Годуновых.
— Возвращаясь к 1613 году. У кого из претендентов на престол были наилучшие шансы?
— Все претенденты были из прирожденной знати Московского государства, а у кого были наилучшие шансы, сказать сложно, это же не современные избирательные кампании, которые подробно освещаются. Мы знаем, как бояре агитировали — накрывали столы и созывали гостей. Но мы же не знаем, что они при этом говорили.
— Известно, что участники Собора с самого начала приняли решение выбрать царя русского, православного. И все же, рассматривались ли иностранные кандидатуры?
— Рассматривались. До того, во всяком случае. Ополчение Минина и Пожарского, когда они еще были в Москве, представляя собой правительство, рассматривали предложение о том, чтобы пригласить на русский престол шведского Карла Филиппа. А потом передумали, потому что Смута была, и был большой опыт. В 1610 году на русский престол призвали королевича Владислава. Стало не лучше, а хуже. Москву заняли поляки, и дело шло к распаду государства. Поэтому и порешили, что иноверных принцев, хотя они и прирожденные, законные царские дети, лучше не призывать.
— Как соблюдалась "законность процедуры выборов"?
— Опять же, сейчас у нас есть Конституция, и мы можем подать жалобу в суд, а тогда не было, и поэтому обязательно должно было быть решение, которое, если не по существу, то по форме, должно было быть единогласным. И в итоге выбрали Мишу Романова, мальчика-подростка, который ничем героическим не отличался ни тогда, когда его избирали, ни в течение тех двадцати лет, пока он правил. Но у него было два очень существенных преимущества. Первое — это то, что он был ребенок и ничего незаконного не совершал, во время Смуты по малолетству ни в чем не участвовал, ему нельзя было сказать: а помнишь, как ты изменял такому-то царю в пользу такого-то? Не к чему было придраться, и это очень важно. А второе — это то, что он был хоть и не в родстве, но в свойстве с прежней династией. Его дед был братом царицы Анастасии (супруги Иоанна Грозного — ред.). Для нас с вами это мало что говорит, но для людей той эпохи это о многом говорило. Ни один другой претендент не мог сказать, что он связан с законной династией, а Романов мог.
— Оспаривались ли кем-то результаты выбора, кем и как?
— Формально — никак, ни восстаний не было, ни гражданской войны. Страна устала, стране нужен был законный царь — какой есть. Тем более правительство нового царя повело себя мудро: никаких репрессий против бывших конкурентов не проводило, все остались на своих местах.
— От выбора в марте до коронации в июле прошло полгода. Были ли для Михаила Романова какие-то риски потери власти? Почему дата коронации не была назначена на более ранний срок?
— Страна продолжала находиться в состоянии войны, в стране был беспорядок, рядом — Речь Посполитая и польский королевич Владислав, который считал себя законным царем и воевал с Романовым. Почему отложили — ну, во-первых, потому что царя не было в Москве, он был в Костроме, за ним надо было отправить, его надо было пригласить, надо было еще, чтобы он согласился. Там, конечно, не он вопрос решал, а мама. Во-вторых, он в Москву ехал очень долго, потому что там жить негде было царю. В Кремле до этого шли военные действия, там все было разрушено. Все это надо было как-то восстановить. Раз царя избрали, ему надо где-то жить — не в палатке же. Естественно, надо было все привести в порядок, что-то заново отстроить. А была колоссальная разруха, жуткие проблемы.
— Отличалась ли коронация Михаила Федоровича чем-либо от венчания на царство предшествующих или последующих русских монархов?
— В том-то и дело, что нет! Коронация — это традиция, которая должна показать, что все возвращается, все идет нормально, так, как должно быть.
— Как проявил себя Михаил Романов, оказавшись первым царем новой династии на русском престоле?
— Его главная роль одна: он был тихий, спокойный, милый. Хороший человек. Он соответствовал тому, как надо было представлять себе царя. Русский мужичок, добрый, славный, его папа был патриарх. Вот и хорошо, вот такой царь и был нужен тогда. Потом будут другие, которые будут проводить реформы.
— Нет такого зверя — "династия". Династия — это два десятка людей, причем абсолютно разных. Есть реформаторы Петр I и Екатерина II, а есть, допустим, мальчик Петр II, который стал царем в одиннадцать лет, а умер, когда ему было четырнадцать с половиной. Одни управляли государством и проводили реформы, о которых написано во всех учебниках, а второй играл в игрушки. Оценки будут совершенно разные. Еще были абсолютно нормальные люди, например, Екатерина I, о которой говорят, что она "кухарка, ставшая управляющей". Нормальная женщина. Она была неграмотной, но хозяйка была хорошая. Были люди способные, например, царь Александр II или Алексей Михайлович, сын Михаила Федоровича. Это нормальные государственные деятели.
Многое зависит от способностей. Были люди, которые могли работать по пятнадцать часов в сутки, вкалывать, овладевать профессиями, вникать в суть вопросов. А другие не могли этого делать. Ну, не разбираешься ты в военном деле или финансах, потому что ты нежная баба, и что же делать? Так и править, не разбираясь. Значит, выход один: найти себе умных советников, но опять же, их надо контролировать. Это тяжелая работа.
