День Крещения Руси традиционно отмечается 28 июля, в день памяти святого равноапостольного князя Владимира. В этом году в связи с круглой датой — 1025-летием Крещения Руси — организаторы заявили о совместном праздновании в России, Украине и Белоруссии — "от Камчатки до Ужгорода и далее". Торжества пройдут с особым размахом с участием предстоятелей и представителей всех Поместных православных церквей… О том, когда и почему Русь крестилась, об отличиях нынешнего праздника от празднования 1000-летия Крещения в 1988 году, об особой миссии Церкви на постсоветском пространстве РИА Новости рассказывает первый заместитель председателя Учебного комитета Русской православной церкви, профессор Московской духовной академии протоиерей Максим Козлов.
— Отец Максим, исследователи порой называют разные даты крещения Руси, например, 990 или 991 год… На ваш взгляд, установленный год Крещения, 988-й, действительно соответствует тому, что имело место в истории?
— Этот вопрос неоднократно обсуждался — и точная дата, и место крещения Руси. Последний раз на эту тему была достаточно серьезная дискуссия, исследование, когда готовился первый подготовительный том "Православной энциклопедии" (начала издаваться с 2000 года — ред.). И большинство ответственных историков соглашается с тем, что другой даты, на которую мы бы имели веские основания переносить юбилей, нет.
Когда мы говорим о событиях более чем тысячелетней давности, мы, конечно, допускаем определенную меру зазора, но основная масса исторических данных убеждает нас, что речь идет именно о 988 годе.
— А какая часть населения Киевской Руси реально могла креститься в 988 году, на этот счет существуют какие-то данные?
— Мне кажется, такая постановка вопроса уводит нас немного не в ту область. Дело не в том, каков был процент крестившихся киевлян и, скажем так, подданных князя Владимира, а в том, что он, как некогда равноапостольный император Константин в IV столетии, понял, что именно христиане — те, которые уже есть в его окружении или есть в сопредельных государствах, и христианство как религия могут стать опорой и основой того общества, того государства, которое он надеялся создать.
Да, конечно, это было меньшинство населения, и мы сейчас не посчитаем процентов, и никакая статистика по отношению к событиям 988 года невозможна. Но это было то меньшинство, которое, по слову Евангелия, было "солью", вокруг которой все осолялось, становилось соленым; та "закваска", которая придала будущей истории России именно тот вектор развития, в котором мы и прожили эти 1025 лет.
— Чем был обусловлен выбор Древнерусским государством в качестве основополагающей религии православного христианства? В летописях, допустим, можно прочесть о том, что у "магометан" князю Владимиру не понравился запрет на то, чтобы есть свинину и пить вино, православию же было отдано преимущество за великолепие богослужения, то есть тоже какие-то внешние признаки. Насколько это отражает истинную мотивацию великого князя?
— На самом деле, тут два момента. Во-первых, я бы не назвал эти соображения внешними, а назвал бы их, скажем так, не относящимися к рационалистическому дискурсу. Сама эстетика богослужения в храме святой Софии — это не красивый клип, который производит впечатление на человека, а прикосновение к чему-то, что нигде больше увидеть невозможно. Собственно, и сейчас те, кто оказываются в соборе святой Софии в Константинополе, это чувствуют. Это действительно "небо на Земле". И можно представить, как этот опыт, это переживание могло быть донесено русскими людьми, которые там побывали, до князя Владимира. Этот опыт, несомненно, сыграл свою роль, даже если мы допускаем определенную последующую мифологизацию этого летописного повествования.
При этом есть еще один важный момент. В X столетии именно Восточное православие давало возможность полноценного развития национальных культур. Сам по себе перевод богослужения и всего комплекса основных, базовых христианских текстов на национальный язык становился исключительной вехой в судьбе каждого народа, который к этому приобщался. Народ входил в полноту восточно-христианской, византийской культуры, и это князь Владимир, как мудрый правитель, конечно, провидел и учитывал.
— Часто можно услышать, что возрождение духовной жизни в современной России началось с празднования в 1988 году 1000-летия Крещения Руси… Достойное ли внимание уделяется сегодня этому событию, празднику на государственном уровне в средствах массовой информации?
— Мне кажется, что нынешнее празднование 1025-летия Крещения Руси проходит на высоком, достойном уровне. Во-первых, очень важно, что мероприятия пройдут в трех главных исторических центрах Восточного православия, единого русского мира — в Москве, Киеве и Минске.
Празднование начнется, как об этом сказал Святейший патриарх Кирилл, 24 июля в Москве, в храме Христа Спасителя торжественным богослужением с участием предстоятелей и представителей многих Поместных православных церквей. А апогеем его станут мероприятия в Киеве, Литургия на Владимирской горке, на которой также ожидается участие всех глав или представителей Православных церквей и государств, большинство народов которых исповедует Православие. Не менее значимые богослужебные мероприятия пройдут и в Минске.
Само по себе это объединение трех центров русского мира и исторических центров православия, находящегося под омофором Русской православной церкви, видится очень и очень важным. И то, что с этим у нас будут соединены самые разные мероприятия — от народного фестиваля, который планируется 24 июля в Москве, до тех экспозиций о "двух Крещениях Руси", которые предполагается разместить в московском метро… Все это говорит о том, какой путь прошли наши страны, наша страна за эти 25 лет.
В 1988 году праздник Крещения Руси фактически проходил как праздник церковно-религиозный. Да, он стал вехой, положившей начало возрождению, но тогда государством отмечался вполне изолированно. Сегодня мы видим торжественные мероприятия, которые призваны именно стирать последние грани, которые, может быть, еще существуют у кого-то в сознании, между общественной и церковной жизнью.
— В эти дни в рамках торжеств в Россию из Греции доставили крест апостола Андрея Первозванного. Какое значение имеет это событие для верующих в России, можно ли ожидать столь же массового паломничества к этой почитаемой святыне христианского мира, как во время приноса в 2011 году пояса Богородицы?
— По поводу того, какое будет паломничество, я не буду выступать в роли пророка, ибо это дело неблагодарное. А значимость принесения креста апостола Андрея, думаю, прежде всего состоит в том, что она возводит нас к самым первоосновам христианства и показывает, что в целом Православная церковь, в том числе и наша Русская православная церковь, есть церковь, восходящая своей верой ко Христу и к апостолам. И то, что она хранит, не есть некая национальная традиция или этническое предание — это есть именно то Вселенское православие, то Вселенское христианство, которое соединяет нас с Христом и апостолами.
— Насколько сильны в нынешней Украинской православной церкви тенденции к отделению от Московского патриархата? Существуют ли какие-либо проблемы во взаимоотношениях с Белорусской церковью? Вообще, благодаря каким факторам удается сохранять духовное единство на постсоветском пространстве?
— Думаю, то, что мы видим, несмотря на определенные существующие проблемы — они не могли не возникнуть в жизни тех или иных частей единой Русской церкви в тех или иных государствах — показывает, что именно Церковь является самым стабильным и единствообразующим институтом на всем постсоветском пространстве. Ибо никакие другие институции не смогли удержать единство в столь массовом всенародном масштабе.
Я глубоко убежден, что это связано именно с особой природой Церкви, которая не есть ни общественная организация, ни окологосударственное учреждение, которая двухприродна: будучи включенной в человеческую историю, она по своей внутренней сущности, по своей внутренней онтологии связана с вечностью, и в этом смысле может противостоять разрывам и распадам совершенно по-иному, чем любой другой институт в земной истории.
