Известный приморский фотохудожник Михаил Павин, участник российских и зарубежных выставок, автор самой длинной в России фотографии, накануне Дня фотографа рассказал корреспонденту РИА Новости Алексею Дёмину о своих первых шагах в фотоискусстве, преподавании в России и Китае, отношении к делу, а также о роли фотографии в современной жизни.
День фотографа, более известный как День святой Вероники, покровительницы фотографии, отмечается ежегодно 12 июля. По преданию, Вероника дала свой платок Иисусу, чтобы отереть пот, когда он шёл на Голгофу. После этого на ткани отпечатался святой лик. Уже в XX веке церковь признала её покровительницей фотографов и фотодела, а день её почитания стал для профессионалов и любителей праздником.
- Михаил, с чего началось ваше увлечение фотографией, когда у Вас проявился интерес к ней?
— В пору моего отрочества была у моих одноклассников большая мода на фото. Почти все мои друзья уже имели простенький аппарат "Смена-6", фотографировали на переменках. Меня тогда "зацепил" звук затвора. На одной пятнадцатой выдержке фотик издавал классный такой звучок, в который я просто влюбился. Попросил маму купить, но сразу не получилось, и фотоаппарат у меня появился только через год.
Намучился я с тем снимком. В справочнике была подробно описана теория, но не сказано, сколько, к примеру, фотографию засвечивать: секунду, минуту, час. Куча бумаги ушла в брак. Возникла и проблема контраста: каким светом, просто лампочкой, матовой лампочкой, через бумагу — как я только не пробовал. В итоге получилось.
Реактивов и фотобумаги в магазинах было предостаточно. По отдельности я их покупал уже потом, когда стал экспериментировать с тонированием изображения. До сих пор сохранилась тетрадка с рецептами, которые записывал.
С пленкой все было в порядке до середины 90-х годов, а затем наступил ее дефицит. Это очень давило: прежде чем снять, десять раз подумаешь, а надо ли? К тому же пленка в пору дефицита подскочила в цене — до 150 рублей за катушку на 36 кадров. Это был тогда напряг для кошелька. За день нормально поработать – это три плёнки снять, а это 450 рублей. По тем деньгам это было много.
- Что вам нравилось снимать в школьные годы: природу, одноклассников, уличную жизнь?
— Когда подарили мне фотоаппарат, снимал все, что вижу. К тому же, проснулся интерес к экспериментам. Например, в 10 классе я сделал свой первый фотоколлаж.
В ту пору шел фильм "Шантаж", где по сюжету известного политика пытались подставить, вклеив его лицо в снимок оргии. Заинтересовала технология, как такой снимок делали. В итоге я придумал свою: сфотографировал одноклассника в обнимку с его девушкой, а потом себя одного примерно в той же позе, что он и с тем же светом. А потом попробовал подставить на снимок себя вместо него.
При экспозиции с помощью самодельной насадки на фонарик высвечивал на одном снимке девушку, а на другом себя. В итоге на один негатив проецировались два изображения. Когда напечатал и показал однокласснику, чуть до кулаков не дошло. Спасло то, что на снимке осталась его рука.
После школы в мастерских Владивостока я познакомился с художниками, было интересно с ними общаться. Странные бородатые дядьки сидят на чердаке, разговоры про свободу, демократию ведут, так интересно.
В моем тогдашнем круге общения эти темы не обсуждались. Решил научиться рисовать, но не получалось. А к фотографии всё-таки вернулся, но уже когда стал моряком.
- Судя по всему, фотография не полностью вас пленила, раз после школы вы пошли учиться не на факультете журналистики, а в высшее мореходное училище во Владивостоке?
— После школы мне очень хотелось посмотреть разные страны, поэтому я, как и многие юноши нашего портового города, пошел учиться в Дальневосточное высшее инженерное морское училище (ДВВИМУ). Много времени уходило на учебу, поэтому на фотографию времени не оставалось. Но когда после вуза стал трудиться механиком на большом ледоколе "Адмирал Макаров", я познакомился с электромехаником Игорем Байдраковым.
Экипажу выставка понравилась: как-никак, событие в достаточно монотонной жизни. После этого серьезно "заболел" фотографией.
В 1985 году после отпуска я пошел в очередной рейс с твердым намерением заработать на хорошую японскую фотокамеру. Больше в морях меня уже ничего не держало. Полтора года я на фотокамеру работал. Купил и уволился.
- Значит, расставаться с морской профессией было не сложно?
— Я стараюсь заниматься тем, что мне интересно. Я хотел посмотреть разные страны – посмотрел, шесть полных лет проработав в море. А когда начал увлеченно экспериментировать с фотографией, то с легкостью уволился.
Подтолкнуло к смене профессии и желание научиться рисовать. Учился сам и по советам друзей-художников. У меня образный тип мышления, и визуальные образы мне ближе. Когда рисовал, получалось совершенно не то, что хочу. Но у меня ещё и аналитический склад ума, и плюс эмоциональность – фотография лучше мне подходит. Для живописца нужен более абстрактный и тонкий склад ума.
Но все это для меня была работа за кусок хлеба, мало связанная с искусством. А фотография – это личное. Я потому и стараюсь не связывать ее с заработком, потому что это ограничивает творческую свободу.
Во многом поэтому мне удалось создать немало непохожих один на другой проектов и выставок, я делал это для собственного удовольствия и творческой реализации, а не ради денег.
- Михаил, за несколько десятилетий вы работали в разных техниках и создавали порой очень необычные серии, например снимки веток деревьев, как появлялись идеи?
И вот на Поспеловском форте увидел боярышник – много мелких веток, сухая трава, растение было немного замаскированным, но чувствовался характер. Я щелкнул и провалился в эту тему, даже про модель забыл. Когда проявил, увидел то, что мне было нужно все эти годы.
- Большое признание зрителей и коллег получила серия снимков кукол, как она создавалась?
— Толчком к идее стала подаренная мне художником Симаковым голова фарфоровой японской куклы, найденная им на берегу моря, в безлюдном месте. Меня заинтересовало, как на пересекла море, ведь фарфор не плавает — мистика. Я эту голову пощелкал, ну, голова и голова. Потом через год еще поснимал. Позже появилась еще кукла, но советская. Однако снимки не получались. Я на время оставил идею.
Так я снова вернулся к кукольной идее. Правда, в рамки я себя загонять не стал. Решил просто еще раз попробовать и поставил задачу поработать со светом. Потому что кукла белая и на разном фоне иначе выглядит. Потом котенок фарфоровую голову разбил, и она стала выразительнее, драматичней. Появился еще подтекст жизнь-смерть, черное-белое. Тут как раз мне "кодаковской" пленки дали. Ну, я и оттянулся, получилась серия философских снимков.
- Один из самых знаменитых ваших проектов – фотография длиною 66 метров, составленная из ваших снимков, сложно было над ней работать?
Реактивов не очень много ушло: 50 литров проявителя и 100 закрепителя. Начал её печатать в 12 дня в субботу и в понедельник утром я её досушил и упал спать.
Пользуясь случаем, хочу еще раз отметить, что в Книгу рекордов Гиннесса эта фотография не попала, она зарегистрирована как национальный рекорд в агентстве "Пари". Но меня больше интересует тот факт, что я оказался способен ее сделать. Так что, если недавний флэш-моб на Золотом мосту зарегистрирован у Гиннеса не будет, ничего страшного не произойдет.
С самой толстой фотографией было проще. Я как-то нашел рецепт изготовления бумаги. Попробовал, сделал кусочек, мне понравилось. Появилась идея сделать самую толстую фотографию. Она мне показалось абсурдной, ведь что такое толстая фотография – глюк какой-то.
На сушку и прессовку бумаги ушло примерно трое суток. Потратиться пришлось только на пылесос, чтобы вакуум в процессе создавал. С остальным было сложнее. Я хотел вначале намазать на бумагу фотоэмульсию и напечатать.
В общем, пока эмульсия ко мне шла, я уже освоил солевую печать и напечатал самую толстую фотографию древним способом, изобретенным тогда, когда слова "фотография" еще не существовало.
- Как изменилось восприятие фотографии со времени вашей молодости по сравнению с современной, когда человек с "цифрой" и компьютером может делать и редактировать тысячи снимков?
— Когда я был школьником, фотография существовала только в газетах, книгах, журналах и домашних фотоальбомах. Больше ничего не было. К фотографам было особое отношение. Уважением и спросом пользовались все: от мастера в службе быта, который снимал свадьбы, похороны, детей, супружеские пары. Они были востребованы. Элитой были фотокорреспонденты, к ним относились еще более уважительно. Это были люди идеологии, партийной журналистики.
И фотофильмы я начал делать, потому что понял, что форма существования фотографии тоже должна как-то видоизменяться.
Например, в 80-х – 90-х повесить снимок в галерее – это уже вершина. А сейчас нет, во-первых все, что наснимал, не напечатаешь, да и галерей не хватит. В сети выкладывать я не очень предрасположен — снимок там просто теряется среди миллиардов других.
Фотография как разовая акция для меня сейчас ближе. Снял, отпечатал, повесил в галерее, она повисела, передала зрителю мой мессидж, и все. Если в 80-х фотография еще воспринималась как артефакт, как крупица истории, то сейчас она стала более обыденной и менее уникальной.
- Раньше, наверное, сложно было, ведь неудачные снимки нельзя поправить, как сейчас в компьютере, ну или восстановить?
— Откровенного брака сейчас, конечно, гораздо меньше, ведь весь процесс под контролем. А вот что ты сегодня считаешь неудачей, завтра может оказаться уникальным. И это свойство фотографии сыграло со мной злую шутку.
- Что лучше — цифра или пленка?
— Конечно цифра. А что такое "лучше"? Лучше переесть, чем недоспать. Все разговоры о том, что пленка лучше, это когда человек хочет выделиться. Все, мол, снимают цифрой, а я на "Зенит" и пленку. Потом смотришь работы такого фотографа, ну видно, что на "Зенит", видно, что на плёнку… А фотка — посредственность.
Главное, какие задачи ты решаешь. Я на пленку последний раз снимал года два назад. У меня проявитель закончился, все времени не хватает развести новый.
Пленка требует другого подхода к съемке. Если я на цифру могу сотни кадров сделать, то на пленке особо не разбежишься. Она сама стоит денег и проявка тоже, а потом ещё печать. То есть, ресурсов на нее уходит больше. Поэтому перед тем, как нажать кнопку, сотню раз подумаешь, а стоит ли снимать.
В цифре творчество лежит практически в ситуации выбора. Сделаешь несколько сотен снимков и смотришь, какой из них лучше. А с пленкой приходится думать, с какого ракурса снять, выбирать план. Тут больше мозги участвуют. А вообще, главное в творчестве не техника, а идея.
