Возможность введения индикативных ставок по корпоративным кредитам в России, введение требований Базеля-III, а также кризис на Кипре и проблема вывода капитала в офшорные зоны стали на сегодня самыми обсуждаемыми банковским сообществом. О своей позиции по этим темам, а также о сделках по покупке Банка Москвы и Tele2, о вариантах продажи пакета в Росбанке и холдинге Инвестлеспром рассказал глава ВТБ Андрей Костин в интервью агентству "Прайм".
— Андрей Леонидович, сейчас один из главных вопросов для банковской системы – введение нормативов Базеля-III. ЦБ не хочет отсрочки, но уже вроде бы может согласиться не вводить повышенные коэффициенты. Как введение требований может повлиять на достаточность капитала ВТБ, других банков группы и системы в целом? Считаете ли вы, что еще есть время и аргументы в пользу отсрочки? Спасет ли отсрочка в три месяца, которую гипотетически может дать ЦБ?
— Решение ввести Базель-III является фундаментально правильным. Банковское сообщество это не оспаривает. Проблемы в другом — не весь банковский сектор готов к введению: ни технологически, ни по уровню достаточности капитала. По данным ЦБ, порядка 20% банков из топ-100 не будут соответствовать нормативу, а по экспертным оценкам, эта цифра может возрасти до 50%. Более детально ЦБ сможет дать оценку осенью, когда завершится подготовительный этап. Мы понимаем, что Базель-III будет введен и считаем, что переход российских банков должен быть синхронизирован с европейскими странами и США как крупнейшими финансовыми территориями. Мы полагаем, что и условия должны быть одинаковыми, то есть поправочный коэффициент не должен применяться. Наряду с Базелем-III необходимо ускорить введение Базеля-II и переход на МСФО, что способствовало бы увеличению капитала российских банков.
— Как отразится Базель III на капитале группы?
— Мы оцениваем это влияние в интервале от 0,5 до 1 процентного пункта в зависимости от наличия повышающего коэффициента. Так что для нас это не составляет большой проблемы с учетом SPO, которые мы провели в мае.
— Какова потребность "дочек" группы в капитале?
— Банк Москвы перекапитализирован, ВТБ 24 имеет достаточно большой капитал и получит существенную прибыль. Если прибыль будет выплачена головному банку в виде дивидендов, то мы обменяем ее на субординированный кредит, если такая потребность возникнет. ТКБ будет интегрирован полностью. Что касается "Лето банка", то это новый растущий бизнес, и каждый квартал он будет докапитализироваться небольшими суммами. Зарубежные "дочки" пока тоже не требуют дополнительного капитала.
— Мы наблюдаем замедление темпов экономического роста и затухание кредитования, это уже фиксирует и статистика ЦБ. Как эта ситуация будет развиваться дальше? Каким может быть рост ВВП? Стоит ли ЦБ ввязываться в борьбу за экономический рост или все же сосредоточиться на таргетировании инфляции? Что надо сделать, чтобы снизить ставки по кредитам?
— Действительно, в последнее время наметилась тенденция к снижению темпов экономического роста. Мы считаем, что рост ВВП в этом году будет немногим более 2% при условии, что власти не примут мер по стимулированию роста. Сейчас обсуждаются три основных направления обеспечения дополнительного роста: повышение внутреннего спроса за счет роста реальных доходов населения, увеличение госинвестиций в сферу инфраструктуры, главным образом, за счет средств ФНБ и смягчение монетарной политики Банка России. При этом ЦБ не должен становиться еще одним банком развития. Однако мы видим, что в последнее время ЦБ фактически тормозил развитие кредитования, и его политика способствовала сохранению высоких ставок. Он это делал, чтобы в определенной степени нивелировать негативное воздействие на показатель инфляции, которое оказывают немонетарные факторы – рост цен на продовольствие из-за плохих погодных условий либо рост тарифов.
Весь мир делает другое — вкачивает в систему большой объем фактически бесплатной ликвидности и тем самым пытается поддерживать экономический рост. Я думаю, что сегодня в России наметилась тенденция к ограничению роста тарифов, но, может, при этом стоит проводить и более мягкую монетарную политику. Это было бы изменением акцента в политике ЦБ. На мой взгляд, в последнее время ЦБ уделял больше внимания сдерживанию денежной массы, ограничивая кредитование и поддерживая высокие ставки в системе.
— Считаете ли вы, что мы уже вступили в эпоху реформ и проводим инфраструктурные преобразования?
— Мы постоянно живем в эпоху реформ. Вопрос, с какой скоростью они проводятся и каковы результаты. Думаю, ни первое, ни второе нас устроить не может. Регуляторы рынка должны лучше работать, а пока этого нет, и мы наблюдаем ручное управление экономикой. Это не должно продолжаться вечно, и поэтому необходимы дальнейшие реформы.
— Если кредиты экономике, по данным банкиров, имеют тенденцию к снижению спроса, то с каким лагом эта тенденция может перекинуться на ссуды физлицам? Опасаетесь ли вы этого, имея в виду, что несколько дочерних банков группы активно кредитуют физлиц.
— Темпы роста в кредитовании физлиц пока высоки, хотя и замедляются: по нашим данным, с 44% в середине прошлого года до 36% в этом году. Тем не менее, в 2014-2016 годах темпы прироста кредитов населению составят 15-20%. Мы еще далеки от стран Центральной и Восточной Европы по уровню проникновения ипотечных кредитов и многих других продуктов. Так что в ближайшие 3-4 года темпы будут достаточно высокими, и чтобы обеспечить хорошее развитие этого направления в Группе, мы приняли решение создать Лето банк.
— В чем, на ваш взгляд, основная причина оттока капитала из РФ? Почему борьба с коррупцией не дает плодов? Как нужно менять инвестклимат? Как ситуация на Кипре повлияет на отток капитала и повлияет ли?
— Отток капитала связан с тем, что инвесторов не устраивает соотношение ожидаемой отдачи на инвестиции, а также перспектив роста, с одной стороны, и риска, с другой. Причем речь идет о российских бизнесменах. Надо создавать зоны роста, новые отрасли промышленности, находить применение инвестициям, а также сокращать риски, в том числе, заложенные в нашей правовой и судебной системах и в бизнес-системе в целом. Что касается Кипра, то мы пока на собственном примере не заметили существенных изменений. Валюта баланса нашего банка (Русский коммерческий банк, РКБ – ред.) сократилась менее чем на 5%, хотя внутри баланса были изменения. Я думаю, что поэтапно изменения будут идти и мы увидим движение в сторону России.
— В недавнем интервью РИА Новости президент Путин предложил заключать двусторонние соглашения с офшорными и низконалоговыми юрисдикциями, чтобы избежать оттока капитала и увеличить налоговые поступления. Как вы оцениваете это предложение?
— Это международный тренд, в течение 5-6 лет офшоры потеряют свои позиции и перестанут быть такими, к каким мы привыкли. Они перестанут быть тайными, закрытыми от всех зонами, это будут достаточно транспарентные территории, где будет более льготный режим или более привлекательная правовая юрисдикция, но не место, где можно скрыться от налогового инспектора или где можно спрятать грязные деньги.
— Как вы оцениваете инфляцию этого года? Не меняли ли свой прогноз в связи с майским скачком цен на 0,7%?
— Мы считаем, что инфляция вполне может уложиться в 6%. Этому будут способствовать предложенные недавно меры в части ограничения роста тарифов, которые будут привязаны к росту инфляции. Наши специалисты в майском скачке не видят каких-то поводов менять прогноз.
— Сейчас в прессе активно обсуждаются возможные кадровые перестановки в Банке России, Минэкономразвития и администрации президента? Например, говорят, что (первый зампред ЦБ Алексей) Улюкаев станет министром, а нынешний глава ведомства будет помощником президента по экономическим вопросам.
— Мы работаем с теми, кто в данный момент работает, и считаем, что руководитель определяет направление движения. Как я уже сказал, нам кажется, что ЦБ будет несколько изменять свою политику. Команда там на сегодня сильная. И думаю, что если какие-то изменения произойдут, то они будут направлены на дальнейшее укрепление команды. Алексей Валентинович (Улюкаев – ред.) входит в наблюдательный совет ВТБ и вносит большой вклад в его работу.
— Вы давно говорили, что назрели перемены в надзорном блоке — какими вы их видите? Идет ли речь об обновлении команды?
— Мы считаем, что надзорный блок существенно улучшил свою работу с 2011 года, уроки Банка Москвы и Межпромбанка не прошли даром. Я считаю, что надзор должен переходить к системе мотивированного суждения и персонифицированного надзора за банками. Отчасти это уже происходит. Нельзя ориентироваться по последнему бегущему в группе, как это часто делал ЦБ раньше, принимая решения на основе данных о том, что будет с худшими. Недавно я высказал мысль о возрождении ОПЕРУ-2. Отчасти ЦБ это уже делает, он создал второй контур надзора, в который вошли 200 значимых банков, за которыми проводится особый контроль, что полностью укладывается в задачи "двадцатки". Мы считаем, что это надо организационно закрепить, что ускорит принятие решение со стороны ЦБ.
— Сколько, на ваш взгляд, банков должно быть в ОПЕРУ-2?
— Я думаю, что их должно быть меньше, чем 200. Трудно сказать точно – наверное, несколько десятков.
— Каким должен быть руководитель Московского ГТУ?
— Назначение нового руководителя главка — дело председателя Центрального банка, насколько я знаю, поиск человека идет, думаю, что это должен быть профессионал из банковской сферы. После вступления нового председателя в должность этот вопрос очень быстро будет решен. Я не жду каких-то экзотических назначений.
— В России создается финансовый мегарегулятор. Одобряете ли вы эту идею в целом? Не несет ли она дополнительных рисков для ЦБ? Не ставит ли он под угрозу свою репутацию? Не снизится ли доверие к нему?
— Мы поддерживаем эту идею. Банковская сфера намного лучше регулируется, чем страховой бизнес или финансовые компании, поэтому риски для ЦБ я не вижу. Имея бизнесы в других финансовых отраслях, мы надеемся, что ЦБ своим авторитетом и специалистами смогут поднять регулирование и надзор на должный уровень.
— ЦБ говорит, что банки мало прибыли отправляют на докапитализацию. Согласны ли вы с этим?
— Проблема действительно существует. В условиях, когда рынок акций демонстрирует понижательную тенденцию, вопрос выплаты дивидендов становится крайнее важным для инвесторов. Даже те европейские банки, которые направляли на дивиденды 50% прибыли и выше, сегодня не платят ничего, так как на это нет капитала. Прибыль, если есть, направляется в капитал, чтобы выполнить требования Базеля-III. ВТБ увеличивает долю прибыли, направляемую на дивиденды: по итогам 2012 года эта сумма составит 16,5%. Я соглашусь с тем, что есть твердое пожелание правительства, выплачивать 25% прибыли, но пока неясно, по каким стандартам – МСФО или РСБУ. Мы считаем, что эта задача частично может быть решена путем введения в действие инициативы по оплате части дивидендов акциями. За основу надо брать опыт западных стран, где дивиденды выплачивают в такой форме на добровольной основе: наличными либо акциями с дисконтом. По их данным, до 70% институциональных инвесторов предпочитают купить акции, нежели наличные. Это тот редкий случай, когда можно убить двух зайцев одним выстрелом.
— Захотят ли получать акции неинституциональные инвесторы? Хотя мы понимаем, что сам ВТБ решил этот вопрос, проведя buy back в прошлом году.
— Опыт говорит о том, что инвесторы этого хотят при условии, что есть некоторый дисконт. Надо попробовать. Эти акции частично могут выбрасываться на рынок, но негативный эффект нивелируется повышенной дивидендной доходностью, которая делает бумаги привлекательными.
— Если бы ВТБ проводил buy back сейчас, стали бы вы что-то менять? Или вас вполне устраивает результат?
— Я считаю, что это было абсолютно правильное решение. Многие каркали, что мы получим множество исков. Ни одного иска мы не получили ни от западных, ни от российских инвесторов. Были очень сложные случаи, связанные с наследством, – мы создали комиссию и все конфликтные ситуации разрешили. Вся программы выкупа обошлась не очень дорого. Наше SPO показывает, что мы не подорвали доверие инвесторов к банку. Можно долго обсуждать, рыночная это мера или нет. Но сейчас много решений и у нас и за рубежом квалифицируются как не рыночные.
— Это было больше политическое решение?
— Я не знаю, как это мотивировало политическое руководство страны, когда это предлагало, но с нашей стороны это было вполне осознанно. Я не раз предлагал это сделать, так как это поддержало авторитет банка и доверие. Честно говоря, мне было больно, когда люди, имевшие не самые большие сбережения, вложили их в акции и пострадали из-за беспрецедентного падения фондового рынка, которое произошло за последние годы из-за кризиса.
— Имея такой опыт, не считаете ли, что нужно стимулировать принятие в России закона, ограничивающего участие в IPO неквалифицированных инвесторов?
— Я не знаю, нужно ли это прописывать в законе, но убежден, что гражданам, далеким от этой сферы, желательно работать через профессиональных управляющих. Прямое участие в капитале какой-либо компании нецелесообразно, так как они не понимают всех рисков.
— Насколько инвесторов беспокоят политические риски после громких коррупционных скандалов? Что спрашивают о банке? Насколько велики аппетиты на российские активы?
— Инвесторы больше интересовались банком, его проблемными кредитами, непрофильными активами, маржой и фондированием, то есть это абсолютно профессиональные вопросы. Политикой они не интересовались.
— ВТБ провел успешное размещение допэмиссии на Московской бирже. Приведет ли это к развитию биржи как инфраструктуры, благодаря которой инвесторы будут приходить в Россию. Или так все и закончится одной вашей сделкой? Что еще надо сделать, чтобы Москва, Московская биржа стали привлекательными для проведения сделок иностранными инвесторами?
— Нам кажется, что инфраструктура, в принципе, создана, пройдены существенные шаги. Сейчас необходимо допустить к торгам акциями международные клиринговые системы. Их допуск к торговле облигациями имел феноменальный успех. Нужно организовать торги по системе Т+2, которые у нас пока есть только в пилоте, и отменить систему Т+0. Уровень предоставления документации надо упростить.
— Прокомментируйте, пожалуйста, слова экс-министра финансов Алексея Кудрина о том, что покупка Банка Москвы была ошибкой.
— Я очень благодарен Алексею Кудрину за ту позицию в отношении Банка Москвы, которую он занимал. Для финансового, для банковского сектора покупка была правильным решением, которое позволило предотвратить крупный кризис в банковском секторе. Я напомню, что в Банке Москвы на момент заключения соглашения с Агентством по страхованию вкладов (АСВ) и ВТБ, проблемная задолженность составляла 367 миллиардов рублей. При таком уровне проблемных долгов Банк Москвы не смог бы выжить и обанкротился бы. На тот момент у него было 180 миллиардов рублей средств вкладчиков, из которых 120 миллиардов попадали под гарантии АСВ, 7 миллионов розничных клиентов. В то же время в фонде АСВ было порядка 130 миллиардов рублей, так что фактически весь фонд ушел бы на вкладчиков Банка Москвы. Кроме того, в Банке Москвы лежали средства федерального и московского бюджета на 140 миллиардов рублей и еще на 40 миллиардов – муниципальных и иных образований. Надежда на возврат этих средств в сколь-нибудь существенном объеме была очень маленькой. Решение, которое было реализовано, позволило спасти пятый по активам банк в России. Мы до сих пор ведем огромную работу по продаже активов, чтобы вернуть часть тех средств, которые не компенсировались кредитом ЦБ и АСВ. Если бы меня сегодня спросили, готов ли я через это пройти во второй раз, я, скорее всего, сказал бы "нет". Мы работаем с активами, пытаемся реализовать те из них, где есть обеспечение. В ближайшее время надеемся продать холдинг "Инвестлеспром", один из крупнейших активов. Думаю, что сделка может состояться в течение 1-2 месяцев. Мы уже достигли соглашения с АФК "Системой". Параметры я пока озвучить не готов. Есть потенциальные покупатели на некоторые объекты недвижимости.
— Как вы оцениваете предстоящую сделку с АФК "Система"?
— Мы считаем ее справедливой.
— Какая сторона была инициатором сделки с Tele2, рассматриваете ли продажу по частям, есть иностранные претенденты?
— Шведы сами на нас вышли. Мы расцениваем эту сделку как финансовую инвестицию и рассчитываем в течение года продать контрольный пакет, возможно, оставив за собой миноритарный пакет для сделки по private equity на среднесрочную перспективу – два-три года. Я думаю, что впоследствии сделка может иметь разные формы: возможно, часть акций будет продана стратегам или финансовым инвесторам, часть пакета может быть реализована на IPO. Сейчас новый менеджмент Tele2 готовит стратегию компании.
— Сколько ВТБ получил от продажи доли в ФК "Открытие"? Есть ли вариант, при котором банк через какое-то время вернется в капитал корпорации?
— Мы вернули инвестиции и заработали на этой операции. У нас пока нет планов возврата в актив, но never say never.
— Будет ли ВТБ пытаться еще раз блокировать активы миноритарного акционера "Ростелекома" Константина Малофеева, в том числе, не проданный бизнесмену Аркадию Ротенбергу пакет акций через другие юрисдикции? Какие?
— Мы будем использовать все законные методы, имеющиеся в РФ и других юрисдикциях, чтобы вернуть деньги. Мы эту тему не оставили, будем ею заниматься. Несостоявшуюся сделку с Ротенбергом я бы не хотел комментировать, потому что не знаю подробностей. Мне казалось, что запросы Малофеева по цене нереалистичны. И я очень удивился, что есть покупатель на актив, предлагаемый с премией 30% к рынку и более.
— В какой стадии находятся переговоры по продаже пакета Росбанка, есть ли реально претенденты, кроме мажоритарного акционера?
— Мы с самого начала вели переговоры о продаже пакета во взаимодействии с Societe Generale. Мы считаем, что продажа должна носить дружественный характер и допускаем как саму реализацию пакета, так и обмен активами с Росбанком. Но мы пока не решили задачу, хотя переговоры ведем. Мы бы хотели ускорить наших партнеров в части принятия решений. Мы заинтересованы как можно скорее выйти из этого актива.
— Какие активы могут быть задействованы в сделке?
— Например, пакет акций ММВБ и т.п.
— Недавно министр экономического развития Андрей Белоусов по итогам совещания у президента РФ заявил, что принято решение наделить ЦБ РФ правом устанавливать индикативные ставки по кредитам предприятиям реального сектора. Как вы относитесь к этой идее?
— Сделать это профессионально без ущерба для банковской системы страны невозможно. Это то же самое, что ввести единую цену на автомобили без учета модели и марки. Цена кредита зависит от ряда факторов, главными из которых являются дюрация и, самое главное, оценка степени надежности заемщика и профиль его риска. "Роснефть" или "Газпром" не могут кредитоваться по тем же ставкам, что и среднее предприятие с тяжелым финансовым положением и, наоборот, среднее, нормально работающее предприятие получит кредит дешевле чем крупная, но тонущая компания. Теоретически вывести некие средние ставки было бы возможно, если бы существовала единая система рейтингования и все без исключения российские компании были бы отрейтингованы по единой методологии. Но пока этого нет, да и вряд ли возможно, создание индикативных ставок без учета профиля риска будет губительным для банковской системы, и ее введение было бы большой ошибкой. Удешевлять кредиты надо за счет ослабления монетарной политики ЦБ, и у нас есть ряд предложений о том, как это делать: снизить ставки фондирования, расширить доступ к ликвидности. Кроме того, надо серьезно усовершенствовать российское законодательство, укрепить права кредитора, усилить уголовную ответственность заемщиков за умышленный невозврат денег. Помимо этого, необходимо принять ряд мер по снижению издержек банковского сектора, включая хранение архивов и другие.
— Ситуация с Росбанком показала, что мы недооцениваем коррупционную составляющую в банковском секторе. Как вы это можете прокомментировать?
— Я думаю, все понимают, что коррупционная составляющая в экономике очень велика. Нынешние коррупционные скандалы – это некое очищение. Все знают, что коррупция есть, но когда ничего не происходит, складывается впечатление, что с ней никто не борется. Банковская сфера как часть экономики не может быть вне коррупции. Только у нас в банке есть десятки уголовных дел по сотрудникам банка, в основном, в регионах, которые мы возбуждали по собственной инициативе. У исполнителя, наделенного правом принятия решения, есть соблазн повлиять на него. Борьба с этим лежит в плоскости создания механизмов управления, которые бы делали процесс принятия решений независимым от одного конкретного человека. ВТБ переходит на глобальную модель работы банка, при которой все решения принимаются в Москве, продукты максимально стандартизируются и менеджеры на местах не могут сами определять клиентам ни ставку, ни структуру кредита. Фактически мы создаем фабрику не только для розничного кредитования, но и для корпоративного. Я лично не принимаю никаких решений по продлению кредита или его условиям.
— А повлиять на решение комитета можете?
— Могу, наверное. Но я понимаю, что если это один раз сделаю я, то потом начнут влиять все остальные. Структура крупной сделки может обсуждаться на правлении, и это, как правило, проходит в жарких дискуссиях. В кредитный комитет я не вхожу. Я могу рекомендовать кого-то, но по условиям я не веду переговоры никогда.
— А могут ли ВТБ настоятельно предложить поучаствовать в какой-либо крупной сделке, например, по покупке ТНК-ВР "Роснефтью"?
— У нас минимальная степень влияния власти на банки с государственным участием. Я думаю, что (глава Сбербанка – ред.) Герман Греф вам то же самое скажет. Если мы занимаемся Tele2, то это наша инициатива, Греф занимается Олимпиадой – это тоже его инициатива. Мы активно работаем над крупными инфраструктурными проектами в Санкт-Петербурге не потому, что нам так сказали, а потому, что мы на этом деньги зарабатываем. Так что на приятие конкретных решений влияние властей минимально.
— А Банк Москвы вам предложили?
— Нет, мы сами решали с мэром.
— Как вы оцениваете ситуация с уходом в отставку и отъездом из РФ Сергея Гуриева? Считаете ли вы, что такие истории реально вредят экономическому климату в РФ?
— Г-н Гуриев решил что ему сегодня комфортнее в Париже. А, например, известному французскому актеру Жерару Депардье комфортнее в Саранске, а не в Париже. Вряд ли тут стоит обобщать. Недавно в парижской квартире (главы МВФ) Кристин Лагард проходили обыски. Я имею честь знать ее лично. Ее репутация и порядочность не вызывают сомнений, и здесь речь идет скорее о желании свести счеты с ней из-за ее работы в правительстве Саркози. Должно ли это влиять на репутацию страны и на инвестиционный климат? Мы же не покупаем меньше итальянских товаров и не ездим меньше в Италию из-за того, что Берлускони часто вызывают в суд по разным уголовным обвинениям. В моем понимании, основанном на том, что я вычитал в прессе, про Гуриева нельзя сказать, что ему грозила посадка или арест. А дальше каждый сам выбирает, держать ему удар или нет. Он принял такое решение, это его личное дело.
