Константин Богданов, обозреватель РИА Новости.
Тяжелая судьба инновационного развития не первое столетие будоражит лучшие отечественные умы. Почему так получается, что изобретений в России тьма тьмущая, изобретатели один гениальнее другого, а инновационное развитие не идет? Некоторые полагают, что страна у нас неправильная. Этим людям хочется ответить: страна такая, какая получилась. Вы просто не умеете ее готовить.
Родина слонов и разочарований
Россия – родина слонов. Как не прочтешь какой-нибудь хвалебный опус, так и поражаешься, почему страна еще не завоевала весь мир: и это мы изобрели первыми, и то у нас было раньше других…
Решительно невозможно понять, отчего отечественная публицистика – неважно, официальная или нет – обожает этот бесконечный провинциальный комплекс: ну и что, что у нас ничего не работает, зато мы это первыми придумали. Подразумевается: поэтому мы высокодуховные и нам все должны.
Подразумевается, но не говорится: высокодуховный человек не требует ничего, он лишь с благосклонностью принимает пожертвования. А пожертвований что-то не несут. В результате начинается многократная варка в собственном соку – до полной потери вкуса в итоговом продукте.
Все помнят крепостных самородков-паровозостроителей братьев Черепановых, ловко ухвативших за хвост самого надменного бритта Стефенсона, а уж что первый в мире самолет построил Можайский, написано чуть ли не в каждом учебнике.
Черепановы еще ладно, но, как показывает все, что известно об аэродинамике, не летавший – что является фактом – "самолет" Можайского и не имел никаких шансов взлететь, даже если он реально был построен. На этот счет есть разные мнения, так как документальных свидетельств нет; но, по-видимому, опытный аппарат все-таки был создан и даже как-то испытывался.
Но кого это останавливало долгими десятилетиями самолюбования и борьбы с "низкопоклонством перед Западом"? Как-то не возникало другого вопроса: а, собственно, почему пауза между "самолетом" Можайского, сконструированным в 1882-1885 годы, и первым реально взлетевшим в 1910 году отечественным аэропланом конструкции Александра Кудашева прошло столько времени? О том, с каким матом и когда создавалась современная авиапромышленность, лучше не вспоминать вовсе.
Стоит ли уж тут интересоваться, почему патенты Лодыгина и Яблочкова на лампы накаливания не помогли электрификации страны, в которой эти изобретатели творили? И с какой стати все сливки с новой отрасли снял Томас Эдисон, опоздавший с работающим образцом почти на десять лет, зато создавший небезызывестную General Electric, в оригинале незамысловато именовавшуюся "Компания ламп Эдисона"?
Кстати, именно GE купила в начале XX века один из патентов Лодыгина, спутавшегося с народовольцами и в годы александровской реакции вынужденного покинуть страну, на лампы с тугоплавкими нитями накаливания. Отличный, к слову, получился пример, когда изобретение одного человека превратили в инновацию совсем другие люди в совсем другой стране.
Что это за ерунда такая: талантливейшая нация, чья интеллектуальная элита столетиями держала марку одной из лучших в мире, без шуток "не уступающей, а в чем-то и превосходящей лучшие зарубежные аналоги", не в состоянии производить инновации?
Перманентная драка за развитие
А потому что не надо думать, будто вам здесь райские кущи и Кремниевая долина за каждым поросшим лопухами оврагом. Изобретение-в-себе — это не инновация; инновация – это изобретение-для-нас, продукт, упакованный для продажи.
Внедренная промышленная технология или потребительский товар, или новый способ управления, заметно изменившие жизнь в своей предметной области. Нечто, помимо абстрактной ценности, обладающее конкретной потребительской стоимостью – хотя бы в превращенной форме общественного блага, как в случае с новым вооружением, позволяющим эффективно защитить страну и гарантировать самостоятельное развитие.
Это, может быть, на загнивающем Западе самое сложное – изобрести, а дальше у тебя только что из рук не вырвут, чтобы внедрить и тебе же обратно продать в виде товара. Да и то это легенды и мифы страны эльфов: история западной техники полнится душераздирающими подробностями жутчайшей волокиты при внедрении передовых образцов и решений.
Особенно это касалось военных, которые во все годы оставались крупнейшими потребителями новых технологий – и, вот парадокс, оказывались наименее восприимчивы именно к ним. Исключение – периоды крупных войн, когда соображалка шевелилась быстрее, а желание уязвить противника хотя бы на 1% эффективнее не требовало нужного согласования через парламентский комитет статьи в экстраординарном трехлетнем бюджете.
Другой вопрос, что там, где у западного изобретателя оставался рынок, у российского была одна надежда – не столько даже на казну, сколько на административный ресурс. А ресурс этот должен был силком "прорубить" через ведомственные барьеры коридор изобретению, чтобы оно превратилось в инновацию и, через некоторое время, в новое качество жизни.
То есть мало изобрести – нужно было еще провести спецоперацию по доведению изобретения до употребления на нужды промышленности, сельского хозяйства, вооруженных сил или рядового избирателя.
Инновации в бурьяне
Передать, проще говоря, государю, что англичане ружья кирпичом не чистят – это полбеды, и, кстати, наименее сложная. Это, в сущности, называется "эскалация ответственности": на тебе, царь-батюшка, знание тайное, а дальше сам думай, с какой кашей его есть.
А царь-батюшка, ежели умом не скуден и идейку-то хотя бы в базовых положениях осознал, глянет вниз по вертикали власти – а там такие трицератопсы сидят, со времен ордынской еще оккупационной администрации, что сразу становится понятно: изобретение твое, дьяк, годное и душеполезное… но иди-ка ты со двора, ибо как его с этими к делу пристроить, я не разумею.
Но случается царь то ли попроще нравом, то ли пообильнее хитростью, то ли посильнее волею, – и тогда начинается самое интересное. Организует государь специальную специальность, особую особость, а ежели он мизантроп – то сразу опричную опричнину или, на худой конец, просторную оборудованную шарашку для благодарной технической интеллигенции.
И, осветив дерзновенное предприятия сиятельностью своей, начинает внедрять светлую идею в жизнь. Иногда – редко – получается. Чаще получается, но ненадолго. Весьма часто – не получается вообще или только в частностях.
Отвратительно? Но альтернатива – полное отсутствие изменений, кроме стихийных. Которые в России подозрительны вдвойне и подлежат учету у местного околоточного с последующим контролем до тех пор, пока не рассосутся до состояния исходного верноподданного благонравия.
Страна как спецоперация
То есть Россия – это необъятная страна, которая управляется при помощи государства-спецоперации. Неважно как ее называть: свержение ига, опричнина государева, "морским судам – быть!", освоение Малороссии и Сибири, постройка Транссиба, коллективизация и индустриализация, Гагарин и Бомба.
Пиковая форма такого управления, помноженная на марксистский позитивизм и массовое применение научного метода во всем, собственно и дала расцвет и падение Советского Союза. Никогда ни до, ни после в России еще не было таких возможностей по концентрации ресурса на государственных задачах. Глубокое планирование – да, было. Но так отжать страну досуха, как это умудрилась сделать советская власть, смог разве что Петр Алексеевич, и то с этим можно спорить.
Это системный эффект, от которого невозможно отмахнуться. Российское государство было построено в годы монгольского ига сперва как мобилизационный способ обеспечить физическое выживания нации, потом – как мобилизационный же способ обороны имперских завоеваний от внешних врагов.
В роли коих до XVII века успешно выступали Польско-Литовское государство – главный конкурент Москвы в битве за пост восточноевропейской державы номер один – и осколки Золотой Орды, последний из которых, Крымское ханство, был демонтирован только во второй половине XVIII века.
Других функций у государства нет. Не выросли в процессе эволюции. Отсюда, кстати, рефлекторная и с уникальной постоянностью воспроизводимая привычка искать врагов, желающих уничтожения страны. Это не потому, что русские такие подозрительные параноики со скверным характером. Просто государству для существования нужна угроза, на борьбу с которой мобилизуются ресурсы, в том числе, население.
Поэтому лучший способ внедрить в Россию инновацию — преподать ее как способ борьбы с неизбежной национальной катастрофой. Желательно, чтобы понятнее было, с очередным завоеванием внешним врагом.
Вы посмотрите внимательно на то, как выглядит любой отечественный проект "прорыва", осененный "административным ресурсом". Та самая "отдельность" посреди пространства ведомств, бюджетов, и, естественно, просто посреди пространства. Что потешный полк возьмите, что шарашку, что наукоград, что ядерно-оружейное ЗАТО, что, уж извините за выражение, Сколково.
Это не от скрытности, не от скромности и не от высокомерия. Это тот самый признак особой оборонной миссии проекта развития. Иначе он просто не пойдет. Или пойдет, но не сразу, медленно и, возможно, просто не туда.
А задачи обороны от врага в России понимают хорошо. Как вы думаете, почему чуть ли не единственное, что у русских получается не просто хорошо, а еще и красиво – это оружие? Вот поэтому. Сами же наверняка не один раз слышали анекдот: "что ни собираем, все время танк получается".
Тут тоже надо знать меру. Советский ВПК последних 15-20 лет существования СССР превосходно научился эксплуатировать этот национальный архетип, чем и был славен, поглощая лучшие ресурсы и кадры страны на не всегда самоочевидные задачи "укрепления обороноспособности".
Но архетипы хуже рукописей: они не только в огне не горят, они еще и в воде плохо тонут. Поэтому всякий раз, когда вам захочется предложить проект кардинального инновационного переустройства — оглянитесь: нет ли вокруг какого подходящего врага, чтобы под борьбу с ним получить… нет, не бюджеты. Всего лишь понимание окружающих.
А если такого врага нет — направьте часть своей креативной проектной фантазии на то, чтобы его придумать. И отнеситесь к этому философски, по-конфуциански: как к укреплению ритуала.
И не нужно рассказывать про то, что страна вам досталась неправильная. Может, это просто вы ей не подходите — как инноватор? Найдите себе другую, какую-нибудь попроще, что ли…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
