Работа судебного пристава — не из легких. Она не предполагает бонусов, которые были в прежние времена, — только зарплату, зато велика ответственность за исполнение решений суда и высока вероятность испортить свою нервную систему. Как приставам удается сочетать несочетаемое, обозревателю "Московских новостей" рассказал руководитель Федеральной службы судебных приставов Артур Парфенчиков.
- Взыскивать долги и штрафы — всегда непросто. Как сейчас обстоят с этим дела?
— Проблема с взысканием долгов есть всегда, но сейчас мы отмечаем здесь позитивную динамику. Допустим, по уголовному делу вынесено решение взыскать долг, но штраф назначен без учета материальных возможностей должника. Сейчас Минюст разработал соответствующие поправки в закон. Или, если говорить о многомиллионных штрафах, в частности по коррупционным делам, то мы изучаем опыт других стран: например, обсудили ситуацию с израильскими коллегами — у них были те же проблемы, и они продвинулись в плане замены штрафов.
- Долги выбивают и коллекторские агентства. Существует ли противостояние между судебными приставами и коллекторами?
— Противостояния тут никакого нет. Коллектор — абсолютно экономическая категория. Частные приставы могут видеть в них конкурентов, потому что они сами на 90% коллекторы и у них одинаковые полномочия. А принудительное исполнение судебных решений осуществляют только государственные органы. Да, по инициативе частного пристава это тоже происходит, но при этом он не обладает властными полномочиями, за исключением, может быть, каких-то функций по направлению запросов, наложению арестов и так далее. У нас абсолютно четкая позиция, что коллекторы — это непринудительная форма исполнения судебных решений.
- Как вы оцениваете работу частных коллекторов?
— Мы не контролируем их — они занимают своей деятельностью. Но при этом коллекторская работа должна получить четкое законодательное определение. Нужно прописать, что такое коллекторство, что можно им делать и что (это даже важнее!) нельзя. Предполагается, что это всегда непринудительная форма, своего рода медиация, хоть и не в чистом, стерильном виде форма досудебных, доисполнительных процедур. Тем более существует коллекторство как абсолютно классическая форма скупки долгов, когда за счет собственных средств коллектор, возвращая деньги истцу, перекупает долг и дальше уже осуществляет свою коммерческую деятельность. Понятно, что в данном случае он выступает в качестве взыскателя, но это уже другая категория споров — защита интересов предпринимателей, а не собственных, которые человек защищает в суде как кредитор.
У нас нет противостояния или конкуренции с коллекторами. Коллекторство — это, как я уже сказал, форма медиации, уход от конфликта. Коллектор садится, перед ним — истец и должник, и он должен урегулировать спор, скупая этот долг, например, и уводя спор в коммерческую плоскость. Почему нет? Это нормально. Вообще, чем меньше документов поступает на принудительное исполнение, тем лучше — значит, меньше конфликтов в обществе в правовом плане. И они решаются вне рамок государства — до суда или после. Это востребовано при цивилизованном правовом регулировании системы.
- Генпрокуратура не раз высказывалась по поводу того, что коллекторские агентства нарушают законы и, возможно, их стоит запретить…
— Да, есть такая позиция, и это другая сторона медали. Но невозможно, нельзя запретить гражданское право с тысячелетними традициями, и договор цессии никто не отменял. Нужно говорить о сути, а не о форме, почему мы и говорим, что коллекторство нужно четко отрегулировать. Нужен закон о коллекторстве. Работа коллекторского агентства ни в коем случае не должна носить принудительного характера: это уже наша сфера. А они пусть занимаются непринудительным исполнением решений, поэтому мы с ними не можем быть конкурентами. Нужно исключить формы ограничения прав сторон, в частности прав должника, со стороны коллектора. Любые правоограничения должны быть четко прописаны в законе и осуществляться только государственным органом. Все эти звонки, угрозы коллекторов, если такое происходит, — на грани уголовного преступления, уже вымогательство по большому счету, и подобное надо пресекать с точки зрения права. Надо различать эти вещи.
Если коллекторство будет успешным и востребованным, так ради бога — нужно только его поддерживать, ведь горизонтальная форма решения проблемы — это всегда здорово, значит, люди могут договариваться и решать свои споры без привлечения государства. Такие правоотношения оптимальны и допустимы тогда, когда участники конфликта готовы к консенсусу. Есть продавец долгов, есть покупатель долгов, есть согласие должника, есть консенсус — пожалуйста, решайте вопрос.
Полный текст интервью читайте на сайте газеты "Московские новости" >>
