Социальные сироты: дети без права на мечту

МОСКВА, 23 мая – РИА Новости, Инна Финочка. Горячей дискуссией продолжился показ фильма Елены Погребижской о социальных сиротах, детях, которые вынуждены жить в интернате, хотя у них есть живые кровные родственники. Наградив большинство детей диагнозом "олигофрения в степени дебильности", система предпочла замуровать детей в государственном уюте. А за баловство и подростковое бунтарство система наказывает психбольницей и нейролептиками. Гости показа сравнили это положение дел с тем, что происходило в нацистской Германии.

Очередной "Открытый показ", совместный проект РИА Новости и Центра документального кино, собрал более 600 человек в двух залах Мультимедийного пресс-центра агентства. А дискуссию на тему "Узники интернатов: должны ли дети нести наказание за асоциальность своих родителей?" многим гостям пришлось слушать стоя – даже по окончании фильма свободных мест в зале не было. Аншлаг был и на сцене, где уместились 12 приглашенных экспертов, и примерно столько же сидели в первом ряду.

Души детей

В течение года режиссер и сценарист Елена Погребижская вместе с подругой Марией Хадеевой, на тот момент волонтером, приезжали в так называемую Колычевскую специальную школу-интернат для детей сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, с ограниченными возможностями здоровья. Деньги на фильм собрали в социальных сетях, а руководство интерната разрешило съемки, когда выяснилось, что Погребижскую интересуют не обшарпанные углы (с этим в интернате проблем нет – "хозяйство крепкое"), а детские души.

Директор и воспитатели интерната считают, что души у этих детей нет. На вопрос режиссера, что самое сложное в работе с сиротами, директор отвечает, что труднее всего ему дается работа с документами. Конечно, у неравнодушных гостей "Открытого показа" это вызывает горький смех. Потому еще, что все работники этого интерната убеждены – дети не страдают и быстро привыкают к жизни вне семьи. А главное, работа с психиатром или психологом детям не нужна – ребенок сам отлично справляется со своей травмой, со смертью родителей, с тем, что терпел побои, с тем, что мама родила еще шестерых, но его самого из интерната так и не забрала.

Умственная отсталость – и всё

Ребята рассказывают Погребижской на камеру о том, что их бесит, что радует, о мечтах стать врачом или десантником, о книжках, менее охотно – о родителях. Обычные дети – открытые, сообразительные, немного лукавые, иногда веселые, иногда – задумчивые. Но оказывается, у всех детей в интернате есть диагноз, который в нашей стране никогда не позволит, например, девочке Насте "стать врачом, чтобы вылечить маму". Олигофрению в степени дебильности у каждого из них выявила психолого-медико-педагогическая комиссия (ПМПК), как это обычно бывает, после получасового осмотра. Практики пересмотра и снятия диагнозов без особого распоряжения сверху у нас нет. Да и с распоряжением тоже не всегда получается: в конце прошлого года вице-премьер правительства Ольга Голодец велела проверить интернаты, в том числе и работу ПМПК при них. Что из этого вышло? Главный детский психиатр Минздрава России Евгений Макушин, побывавший в Колычевском интернате, под гул зала сказал, что у всех детей в этом диагнозы подтвердились.

Конечно, у детей из трудных семей есть отставания в развитии. Об этом говорили и работники общественных организаций, и гости в зале. Однако дискуссия, по замечанию ведущей Катерины Гордеевой, словно бы проходила на разных языках. Представители власти видят диагноз и предлагают жизнь ребенка выстраивать исходя из этого, а психологи, волонтеры и выпускники детских домов говорят о том, что детей нужно не подгонять под диагноз, а помочь им приблизиться к норме. "Когда ребёнка забирают в семью, диагнозы снимаются в большинстве случаев. Потому что в семье ребёнок – личность, с ним занимаются", – утверждает Мария Хадеева, директор АНО "Рост". До тех пор, эту практика не станет общепринятой, дети, которые по собственному желанию читают "Войну и мир", будут и дальше учиться по специальной программе, где таблицу умножения проходят в 9-м классе.

Психбольница в воспитательных целях

Наверное, так же остро, как проблема гипердиагностики, стоит проблема безнаказанности работников системы. "У нас законы нехорошие, потому что нельзя сделать так, чтобы по желанию директора интерната ребёнка можно было отправить в психушку. Надо, чтобы в интернаты пришли люди, заинтересованные в процессе выздоровления детей. Никто сверху этого делать не будет", – возмутилась актриса и соучредитель фонда "Подари жизнь" Чулпан Хаматова.

За соблюдением прав детей никто не следит. Потому, что заказчик социальных услуг и исполнитель – одно лицо. Система взяла на себя ответственность за судьбы таких детей и автоматически лишила их права на все, кроме еды и крыши над головой. А люди, проработавшие 15-20-40 лет в ней, просто не могут допустить мысли, что система работает неправильно.

Директор интерната может сделать с воспитанниками, в общем-то, что угодно. Например, отправить в психбольницу за плохое поведение – это видно и в фильме, об этом говорят и гости в зале. Так Надежда Зеленова, выпускница детского дома, рассказала, как на три месяца попала в детскую психиатрическую больницу №6 за то, что сказала, что любит музыку и иногда слышит ее в голове.

Выступления представителей власти и системы гости из зала возмущенно комментировали прямо со своих мест. У микрофонов в зале выстраивались небывалые очереди. Журналист и бывший врач Антон Носик, когда ему дали слово, сравнил нынешнюю медицинскую и социальную систему, выстроенную еще при СССР, с нацистской, заметив, что "любая система выполняет те задачи, которые перед ней поставлены". Действительно, в Советском Союзе изоляция не таких как все была правилом. Никто не спорил с Носиком о том, что система устарела.

Реформы – не сейчас, но будут

Участники дискуссии эмоционально высказывались о том, что системе выгодны дети с диагнозами – из-за так называемого подушевого финансирования, выгодно не устраивать сирот в семьи и то, что национальная программа по сокращению числа детских домов решается не в интересах детей. Хадеева привела в пример несколько историй из регионов, когда интернаты укрупняли за счет закрытия маленьких детских домов. На это представители Минздрава и Министерства образования говорили о необходимости изменений в ПМКП, инклюзивном образовании и реформах закона об опеке.

Проблема в том, что пока законы обсуждаются и принимаются, статистика по сиротам говорит о том, что большая часть таких детей повторяет путь асоциальных родителей. На данный момент лишь 10% из них могут жить нормальной жизнью, а еще 10% заканчивают жизнь самоубийством. Эксперты из госструктур попытались поспорить с этой статистикой, приведенной в титрах фильма, но Гезалов и Зеленова на личном примере подтвердили ее. Из выпуска Гезалова только он один остался в живых, а из выпуска Зеленовой – двое.