Мария Токмашева
Ирано-французский развод, японские споры о кровных узах и китайцы, встающие на преступный путь, - из этих киноисторий сложился второй день конкурсных показов Каннского кинофестиваля. Доминирующей темой в итоге оказались семейные отношения, сложность выбора между прошлым и настоящим и тезис о том, что самыми близкими людьми подчас оказываются вовсе не биологические родители.
Посмотрите фотоленту: "Гэтсби", "Зулу" и 20 претендентов на "Золотую пальмовую ветвь" >>
"Прошлое" иранского режиссера Асгара Фархади, который больше всего известен по фильму "Развод Надера и Симин", вновь представляет собой семейную драму и вновь берет начало с бракоразводного процесса. Иранец Ахмад (Али Мосаффа) после четырех лет, проведенных на родине, возвращается в Париж, чтобы подписать бумаги о разводе со своей бывшей женой Мари (Беренис Бежо). Она уже живет с другим мужчиной Самиром (Тахар Рахим), у которого, как узнает Ахмад от своей падчерицы Люси, жена находится в коме. За то недолгое время, что Ахмад пробудет у Мари, почти все члены этой уже большой семьи откроют тайны прошлого, с которыми будет нелегко сделать выбор для движения в будущее.
Фархади удивительно точно удаются подобные семейные истории: за неспешным течением сюжета он абсолютно четко прописывает характеры всех своих героев, мотивы, которые ими движут, и, казалось бы, простые житейские мудрости, постичь которые, увы, можно только на собственном горьком опыте – столкнувшись с ложью, захлестывающими через край эмоциями, недоверием к людям, невозможностью понять и простить поступок другого человека. Но этот опыт есть у взрослых, дети ко всему относятся проще. Неслучайно одним из самых запоминающихся героев "Прошлого" становится сын Самира мальчик Фуад (Элес Агус), который напомнит папе, что тот учил всех прощать, а папа ответит, что есть вещи, которые простить невозможно.
В японской мелодраме "Каков отец, таков и сын" (Soshite chichi ni naru) Хирокадзу Корээда тоже блестящий детский актерский состав. Действие фильма развивается в двух семействах разного социального статуса и финансового положения. У тех, что побогаче, 6-летний сын Кейта – смышленый, дисциплинированный мальчик, играющий на пианино. У тех, что уровнем пониже, тоже сын и точного такого же возраста, только совсем иного воспитания: озорник и хулиган, носящийся с игрушечным пистолетом и постоянно "зависающий" над очередной мобильной игрой с криком "Oh, my God!". Однажды семьи узнают, что их детей перепутали в роддоме и на протяжении всего этого времени они воспитывали чужого ребенка. Отец Кейты, веря в торжество "родной крови", на протяжении всего фильма будет решать, оставить в семье послушного Кейту или заняться перевоспитанием биологического сына.
Сложность этого выбора, конечно, понятна, но вот непреодолимое желание вернуть себе "кровного" ребенка сродни помешательству, которое способно сломать жизнь сразу двух полноценных семей. Тем не менее Корээде удается держать зрителя в напряжении и заставлять гадать: каков все-таки будет сын такого отца? Хотя оба мальчика, сыгравшие в фильме, просто поражают своей органичной актерской игрой. Каждый из них не только внешне, но и по манерам, жестам, движениям и взглядам, полностью соответствует своему герою. И каждый из них вряд ли оставит равнодушным простого зрителя, как и, пожалуй, членов жюри. Единственное, что мешает картине – слишком навязчивая музыка, призванная "выдавить слезы" из особо впечатлительных зрительниц, и вывеска "Toshiba", расположенная на доме одного из семейств. Ее крупным планом почему-то и завершается этот фильм, далекий от электроники.
Особняком от этих семейных драм стоит фильм китайского режиссера Цзя Чжанкэ "Прикосновение греха" (Tian zhu ding), рассказывающий о четырех героях, которые от жизни в разных уголках Китая, встали на путь насилия и жестокости: кто-то, чтобы заработать денег и прокормить семью, кто-то, чтобы сохранить свою честь и достоинство, кто-то – просто из-за всеобщей несправедливости. У каждого свои причины взяться за оружие. И, к сожалению, почти всех героев Чжанкэ, живущих в китайской провинции, поймут и люди из России.
Чего стоит тот эпизод, когда один из главных героев фильма – шахтер Дахай пытается отправить на местной почте письмо, а сотрудница почты будет долго говорить ему, что она "не может ничего сделать", так как в сопровождающей бумажке не заполнена какая-то строка. Дахай выбежит из этой госконторы с криком "Несправедливость!" Хоть раз обращавшимся к услугам той же "Почты России" и других российских госучреждений ситуация покажется знакомой.
Для Дахая, правда, это было "последней каплей". Он возмущен царящей по всему городу коррупцией и пытается бороться с ней сначала словом, но после того, как один из местных начальников отобьет ему полголовы лопатой и спокойно уйдет играть в гольф, Дахай перейдет к "делу". Возьмет дома ружье, обернет его в голубое покрывало с изображением огромного леопарда и пойдет отстреливать всех власть имущих: терпение бедного китайского шахтера лопнуло.
На пресс-конференции Чжакэ говорил, что снял фильм о царящей в современном Китае жестокости, но по большому счету "Прикосновение греха" получилось, скорее, об отчаянии, которое охватывает людей большой страны. Все они до поры до времени чувствуют себя лишь мелкими винтиками огромного госмеханизма, а потом, когда чаша терпения переполняется, понимают, что только они сами и могут постоять за себя, и зачастую, увы, лишь вставая на путь насилия и жестокости.
