— Как Вы оказались в числе ликвидаторов Чернобыльской АЭС?
— Я попал в Чернобыль еще молодым офицером по заданию редакции "Красной звезды". Поступило задание сделать снимок во время перелета над реактором. Помню, я еще подумал: "У меня уже есть два сына, значит, можно и согласиться"…
Тогда в Чернобыль от газеты меня отправили с одним из лучших журналистов — полковником Виктором Филатовым, мэтром своего времени, у него был огромный опыт работы в горячих точках. Я же со своей стороны был еще неопытен, но полон энтузиазма. Так это все и началось. Получил задание, согласился, поехал.
— Страшно было, но в тоже время — интересно. Задание было ответственным, и оно должно было стать сенсацией. Да и думать долго не пришлось, времени не было… Можно сказать, мне повезло, удалось увидеть одному из первых то, что видели немногие. В прессу тогда поступали скудные данные, только то, что произошла авария, идет ликвидация…. Это казалось таким далеким. Да и задание было своего рода приказом, а приказы надо исполнять, а не думать.
— Каким образом Вас доставили на Чернобыльскую АЭС?
— Нас оперативно доставили в полупустом самолете прямо из Москвы, даже с комфортом, насколько это было возможно. А вот обратно… Помню, привезли нас на вертолетное поле, которое находилось в 12 километрах от атомной станции, поднялись в воздух на вертолете, летим. А я думаю, вдруг ничего не выйдет? Волнуюсь… Потом подлетели к станции. К тому месту, о котором писали газеты, а она теперь не на страницах прессы, а прямо перед тобой… Было странно и в тоже время волнительно.
— Сколько Вы пробыли на Чернобыльской АЭС в пору ликвидации последствий аварии?
- Какие были первые впечатления, когда Вы прибыли к месту крупнейшей в мире ядерной катастрофы?
— Весна. До сих пор это хорошо помню. Вокруг все зеленое, солнце, а перед тобой словно фантастический фильм: белые халаты, ликвидаторы, кордоны, дозиметры, полупустые здания… Помню, как люди не понимали, почему должны покидать свои дома и вещи, "ведь пули не свистят", и когда они смогут вернуться обратно. Это страшно, и в тоже время я словно не до конца осознавал, что происходит, словно смотрел просто фильм….
- Как родные отреагировали на то, что Вы отправились в такую рискованную командировку?
А что такое радиация, к тому моменту я знал уже не понаслышке… Приехав, я выкинул всю одежду, которую брал с собой, и то, что на мне было. Оставил лишь пленки, фотоаппараты да блокноты. Да и те, скажу по правде, поначалу использовал с опаской.
- Говорят снимок, который Вы сделали во время полета, стал настоящей сенсацией?
— Сенсацией? Можно сказать и так. Но тогда я думал просто, что мне надо выполнить задание. Попытался сделать пару снимков через иллюминатор, но, чувствую, не то, несерьезно. Тогда открываю дверь и делаю снимок. О страхе тогда не думал, обязан был выполнить редакционное задание. Помню, как уговаривал пилотов сделать еще парочку заходов, чтобы уж точно запечатлеть со всех сторон. За что, признаюсь, потом и получил нагоняй от Филатова. Это уже после этот снимок стал знаменитым. Но, кроме него, мне удалось запечатлеть на пленку еще очень многое.
- Скажите, есть ли снимки, которые Вам особенно дороги из снятого в Чернобыле.
- Что было после того, как в газете появились снимки?
— После появления снимков в газете редакционный и мой телефон просто разрывались. Звонили журналисты, редакторы советской прессы, зарубежной, просили кадры, которые мне удалось сделать. Эти кадры побывали во многих изданиях, даже были опубликованы в "Times", где заняли целый разворот.
- Часто ли Вы вспоминаете события тех лет?
— Я неоднократно читал про то, что ветераны не любят вспоминать события военных лет, теперь я их понимаю. Приятных воспоминаний Чернобыль не навеивает. В молодости – это был кураж, сенсация, это помогало, я старался ни о чем не думать… Сейчас лишний раз не хочется вспоминать события тех дней, а иногда кажется, что было бы лучше и совсем их забыть.
