Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
20 лет назад, 25 апреля 1993 года, в новейшую историю России вошел политический образ "Да. Да. Нет. Да". За ним скрывается, может быть, самая значительная интрига новейшей истории страны.
Тогда поссорившиеся друг с другом президент и парламент обратились к народу, чтоб он их рассудил. Гражданам было предложено ответить на четыре вопроса. Первый — о доверии президенту. Второй — о согласии с политикой правительства, назначенного президентом. Третий и четвертый — о необходимости досрочных выборов — президента и парламента соответственно.
Тех, кто был за президента, призывали ответить "нет" только по одному вопросу — третьему. О досрочных выборах президента.
Россия-1978
Народ ясного ответа не дал. Перевес президента составил всего несколько процентов. О своем доверии ему заявили 58 процентов, досрочных выборов президента желали 49,5 процентов. Учитывая же, что в голосовании приняли около 64 процентов избирателей, исчезал и этот перевес.
Страна разделилась пополам, и это был первый реальный анализ душевного состояния страны после эйфории 1991-го. Ведь у той эйфории никакой социологии не было. Счастливые ликовали, обиженные затаились.
Для нового государства, сбросившего иго коммунизма и тирании и приступившего к строительству демократии, эйфория прошла подозрительно быстро. А конфликт между всенародно избранным президентом и Верховным советом, по тогдашней конституции обладавшего высшей властью, был изначально заложен в ту конструкцию, которая образовалась утром 22 августа 1991-го года.
Президенты обычно не очень щедры на политологические мудрости, но Ельцин, комментируя кризис, фактически сформулировал диагноз: "Какая сила затянула нас в эту черную полосу? Прежде всего — конституционная двусмысленность. Клятва на Конституции, конституционный долг президента. И при этом его полная ограниченность в правах".
Кстати, по этой конституции, еще глубоко брежневской, 1978 года, референдум тоже проводить было нельзя.
Без правил
Историографы датируют начало конфликта 9 декабря 1992-го года, когда съезд народных депутатов в очередной раз не утвердил Егора Гайдара премьер-министром.
И все ведь действительно выглядело борьбой реформаторской президентской команды с косными депутатами. Президент, как мог, прикрывал гайдаровскую команду, и за полгода они успели сделать то, что, даже будучи потом выхолощенным и ревизованным, стало основой новой экономики. Президент даже худо-бедно обеспечил преемственность реформ в исполнении Виктора Черномырдина, так обманувшего ожидания парламентариев, считавших его назначение премьером своим триумфом.
Игра шла без правил, стороны, которым отступать было некуда, несло вразнос. В марте 1993-го президент рассказал народу по телевизору о том, что приостановил действие конституции. Депутаты в ответ начали готовить импичмент. Однако выяснилось, что никакого указа нет, но депутаты шутки не оценили и импичмент довели до конца, который оказался для них провальным. Депутатам пришлось соглашаться на компромисс, предложенный Кремлем. Компромиссом был референдум. Народ ответа не дал.
"Голосуй против!"
Кончилось все в октябре маленькой гражданской войной. Некоторые говорят, что в эти дни закончилась короткая эпоха, которая за два года до этого обещала быть долгой и великой. Эйфория закончилась даже у тех, кто из последних сил ее для себя продлевал. Но изменилось еще кое-что, очень важное: Ельцин перестал быть романтическим продолжением конца 1980-х, народным героем стотысячных митингов и человеком на танке в 1991-м.
Верность этому танку все еще была мерилом всего хорошего и всего плохого. Хасбулатов теперь был с депутатами, которые, будто очнувшись от забытья, обнаружили, как далеко ушла страна от того, что было для них родным. Против Ельцина, и, стало быть, за депутатов были все зацветшие буйным цветом фашисты и прочие погромщики всех кликушеских сортов.
Через три года, когда придет время выбирать между Ельциным и Зюгановым, "Да. Да. Нет. Да" гармонично трансформируется в "Голосуй сердцем!", что, в сущности, то же самое.
А теперь стал медленно сходить с этого танка и сам Ельцин.
В 1996-м уже честнее было бы говорить не "Голосуй сердцем", а "Голосуй против", потому что выбор для разочаровавшихся стоял уже между плохим и страшным, и, наверное, только благодаря этому с каким-то неизвестным нам счетом Ельцин все-таки выиграл.
Шпаргалка для прозрения
Люди, работавшие с Ельциным, отмечают: у него были три базовых принципа: пресса должна быть свободной, собственность должна быть частной, коммунизм — это катастрофа.
Либеральные реформы, которые были им запущены, отвечали этому миропониманию на 100 процентов. Но был еще один принцип, стоящий всех трех других: власть. И это поменяло акценты. С помощью реформ он ломал хребет всему коммунистическому, но когда выяснилось, что не получается, и есть риск потерять власть, вместо Гайдара премьером стал Черномырдин, после чего и началась схватка.
Ельцин, конечно, бился за продолжение реформ с теми, кто был против них. Но это было побочным эффектом совсем другой, куда более яростной борьбы за право быть царем. Конечно, демократическим, со свободной прессой и частной собственностью.
А потом так же, как без правил шел спор, началась безо всяких правил и приличий война. Некоторые романтики полагают, что если бы президент не дал команды палить из танков по депутатам, через год с небольшим не хватило бы духу утюжить Чечню.
Всего бы хватило — и духу, и танков. Просто уже в октябре стало понятно: власть на это способна.
Особо впечатлительные почувствовали себя обманутыми. Некоторые — до сих пор. Большинство, кажется, нет. Двадцать лет назад, с апреля по октябрь еще было время подготовиться.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
