Тамара Бараненкова
Жоан Миро, со дня рождения которого сегодня исполняется 120 лет, писал абстракции и сюрреалистические работы, но его картины не были непонятными. В броуновском движении полотен - ладонях и звездах, перетекающих друг в друга фигурах - легко угадать настроение, и чаще всего оно - радостное. Об источниках вдохновения несостоявшегося бухгалтера, который "выращивал" свои картины, как садовник - в материале проекта Weekend РИА Новости.
Каталония
Как у всякого каталонца, у Жоана Миро была одна родина. Ему многое дал Париж, где он сложился как художник и получил первое признание, но без Барселоны и ее живописных окрестностей эта живопись была бы совсем другой.
"Все, что я рисую, я видел здесь в полях или на морском берегу", - говорил Миро.
Вот его "Охотник (Каталонский пейзаж)" (1923 - 1924) - солнечное побережье, населенное чайками и насекомыми, флажки на ветру. Или "Купающаяся женщина" (1925), а точнее, знак женщины: черные линии - тело, желтые - волосы, в бескрайнем пространстве, где небо и волны сливаются в синем, а месяц отражается в воде.
Репродукция картины Жоана Миро "Купающаяся женщина"
Картина "Ферма" (1921 - 1922) - одна из ранних и очень важных работ Миро, к тому времени пережившего увлечение фовизмом, кубизмом, две неудачные выставки (одну на родине, другую - в Париже) и сильный нервный срыв.
Родители не особенно приветствовали стремление сына стать художником и надеялись, что он получит серьезную профессию. Отец Миро был часовщиком, мать - ювелиром, но для сына они выбрали бухгалтерские курсы в коммерческой школе. Миро даже успел поработать по образованию, но вскоре заболел тифом (вот уж действительно, нет худа без добра) и отправился восстанавливать силы на семейную ферму в Монт-роч-дeль-Kaмп.
Свои сельские впечатления он вложил в работы "Следы телеги" и "Огород с ослом" (обе - 1918), где мир последовательно рождался из всего, что окружало художника - из песка, облака, дерева, грядки, куста, цветка, стоящего ослика. Итог этих опытов - "Ферма" (1921 - 1922), начатая на родине и завершенная в Париже, представляла собой полотно, на котором, по словам Миро, он хотел изобразить мир от горы до муравья.
Репродукция картины Жоана Миро "Огород с ослом"
В эту работу в Париже влюбился Хемингуэй: "В ней есть все, что ты чувствуешь в Испании, когда ты там, и все, что чувствуешь, когда тебя там нет. Никто другой не мог бы так выразить эти чувства в одной картине".
Восторга писателя не разделяли арт-дилеры: никто, вспоминал Миро, не хотел "видеть картину и тем более ее продавать", долгое время она висела в подвале одной из галерей (да и то попала туда скорее всего по протекции Пикассо), а чтобы как-то исправить положение, предприимчивый владелец предлагал порезать полотно размером 132 на 147 см на восемь частей.
Репродукция картины Жоана Миро "Ферма"
Хозяином "Фермы", в конце концов, стал Хемингуэй. В то время начинающий писатель, живший на скромные заработки от газетных статей, купил ее в рассрочку, а когда на последнюю выплату не хватило, он вместе с друзьями собирал недостающую сумму в знакомых барах. В отличие от продавцов, писатель никогда "не променял бы эту картину ни на какую другую картину в мире". Сегодня увидеть полотно можно в Национальной галерее США.
Голод
В Париже Миро все чаще питался финиками: жизнь безвестного художника не предполагала особенных излишеств. У знакомого испанца, скульптора Пабло Гаргальо, он снимал небольшую мастерскую на улице Бломе на Монпарнасе, где вскоре сложилась целая группа художников-единомышленников.
"Это было тяжелое время. Моя печка, которую я купил на блошином рыке, совсем не грела. Однако у меня в мастерской было очень чисто. Я сам вел хозяйство. Поскольку я был беден, то мог позволить себе обед лишь раз в неделю, все остальное время питался финиками", - вспоминал Миро.
Должен ли художник быть голодным - вопрос открытый, но случай с Миро - особенный: голод оказался топливом для его вдохновения, точнее ... "голод стал прекрасным источником для галлюцинаций. Я мог долго сидеть, глядя на стены, пытаясь захватить те формы, что увидел, на бумаге или мешковине".
Странно звучит только если не знать, что парижский период - это время знакомства Миро с сюрреалистами во главе с Андре Бретоном. Их идеи автоматизма, освобождения бессознательного, внимания к галлюцинациям и снам как главному источнику творчества, бескомпромиссным смелым языком стали одним из самых сильных и долгих впечатлений художника, "переболевшего" кубизмом, чтобы двинуться дальше.
С того времени мир привычных форм, как в "Ферме", навсегда уходит в прошлое: собака больше не будет собакой, а дерево - деревом. Мир воображения вызывал новые формы, одновременно земные и небесные, знакомые и ирреальные. Картина "Пашня" (1923 - 1924) - это мир на грани сна: в кроне дерева появляется глаз и "растет" морковь, к привычным предметам добавляются геометрические фигуры и изогнутые линии.
Репродукция картины Жоана Миро "Пашня"
В работах маслом и карандашом "Голова каталонского крестьянина" (1924 - 1925) Миро прокладывает путь от портрета к образу - крестьянин складывается из черных линий, красной шляпы. В полотне "Капля росы, падающая с крыла птицы, будит Розали, спящую в тени паутины"(1939) и каплю росы, и крыло птицы, и спящую Розали зрителю предстоит найти (успешно ли?) самому - глядя на диковинные создания, каких не существует в природе.
Репродукция картины Жоана Миро "Голова каталонского крестьянина"
"Голубая звезда" - по мнению самого Миро, одна из самых важных его работ. Созданная в 1927-м, она относится к циклу "картин-сновидений". Год назад работа художника, когда-то не способного продать ни работы, а сегодня - одного из самых продаваемых в мире, ушла с молотка на Sotheby's за рекордные для Миро 36,9 миллионов долларов.
Репродукция картины Жоана Миро "Голубая звезда"
Наскальная живопись
"После наскальной живописи ничего великого в изобразительном искусстве создано уже не было", - как-то сказал Миро. Пещерные рисунки живут и в его работах: полудетская безыскусность в них сочетается с неприкрытой сексуальностью, наивное - с грубым, поэтическое - с земным. Постоянные мотивы работ Миро - звезды, глаза, ладони, половые органы, птицы.
"Мужчина и женщина перед кучей экскрементов" (работа, сделанная на листе меди, 1935) и сами - словно пещерные люди. Фон полотна здесь - безжизненный и темный, а тона красок, выбранные для странной пары - непривычно ядовиты. Это - предчувствие опасности, крушения, надвигающейся беды: в следующем году начнется Гражданская война в Испании, а скоро и Вторая мировая накроет всю Европу.
Репродукция картины Жоана Миро "Мужчина и женщина перед кучей экскрементов"
Диковинные существа, силуэты птиц и женщин, перетекающие друг в друга фигуры в цикле "Созвездия" (1939 - 1940), созданные незадолго до отъезда на родину - коллективное бессознательное, вечные знаки движения, мужского и женского начал, Солнца и луны, жизни и смерти, уводившие от ужаса мировых потрясений в собственную вселенную.
"Я рисовал свободные неистовые вещи", - так художник однажды ответил на вопрос о том, каким был его личный протест против режима Франко.
Репродукция картины Хуана Миро "Тайны и создвездия. Любовь к женщине"
Первобытное искусство Миро считал ключевым еще и потому, что оно не знало никаких традиций, и, следовательно, было самым честным: для художника, мечтавшего "убить живопись" и "перестать быть Миро", чтобы "избавиться от фальшивого эго", лучше не придумать.
В надежде на счастливое освобождение Миро отказывался от привычного художественного языка - прибегал к новым техникам, использовал необычные материалы вроде бечевки, рисовал дегтем и песком на мазоните (серия "Дикие картины"), писал впечатляющие абстракции, чья энергия рождалась из крупных свободных мазков, смелых цветовых сочетаний, даже сжигал работы, превращая в произведение искусства горящее полотно.
И все же "убить живопись" мечтали многие (у нас на смертоносный удар претендовал Малевич со своим "Черным квадратом"), а она все продолжала прорастать новыми смыслами в работах своих "убийц". Вот и с Миро все не так просто: его картины знали и осмысляли искусство прошлого.
Репродукция картины Жоана Миро "Спасательная лестница", 1940 год
Изобретая свой язык, Миро смотрел на полотна Яна Стена и Хендрика Сорга, чтобы, оказавшись покоренным умением голландцев "выделять и делать видимыми точки размером с зернышко пыли, концентрировать внимание зрителя на крохотные искорки посреди моря неясности", переложить их произведения на свой язык, придумывая собственные микрокосмы - словно цитировал Босха.
Зрелый Миро - это и восторг перед японской гравюрой, и перед полотнами Ротко и Поллока, и перед постимпрессионизмом, когда-то, казалось, навсегда "сброшенным с корабля истории". Сюрреалистам Сезанн казался ограниченным - человеком, рисовавшим просто яблоки, просто кувшины. "Сегодня, глядя на его работы, я понимаю: это изумительный художник".
Коробок и сигарета
В 1950-е Миро переселился на Мальорку, где творил в своей мастерской до самой старости - писал картины, создавал скульптуры, гравюры, керамику и шелкографии, работал над книжной графикой.
О художнике прекрасно писал Ионеско: "Вам приходилось видеть, как работает Жоан Миро, этот радостный, счастливый человек, ощущающий себя создателем в любой из моментов, когда он рисует, делает наброски, что-то конструирует, рассказывает или напевает?
Он захвачен своим порывом, и мы уносимся вместе с ним в его порыв и его взлет. Это довольно редкое явление - находиться в присутствии столь живительной и тонизирующей энергии. Каждое из произведений Миро - это танцующий сад, поющий хор, опера, расцвеченная цветами, рождающимися в лучах света... Этот дар - милость Божия".
Репродукция картины Хуана Миро "Крылья жаворонка, окруженные золотисто - голубым, присоединяются к сердцу мака, спящего на усыпанном бриллиантами лугу"
Для Миро такая метафора - точно в цель: он и сам сравнивал свои картины с садом, в котором срезал розы и выпалывал сорняки. Говорить об источниках вдохновения Жоана Миро нужно и невозможно - то же самое, что рассказывать про существа с его картин: они описывали весь мир и не были этим миром. Так от сюрреализма Миро двигался дальше - чтобы охватить не сон, но и явь, и Мальорку, и Париж, и ужасы войны, и радости мира, безграничное - и невидимое глазу.
"Для меня объект есть нечто живое, эта сигарета или этот коробок спичек содержат секретную жизнь, намного более интенсивную, чем некоторые люди".
А Пабло Пикассо обратился к своему соотечественнику так: "После меня новые двери открываете вы".
