Материал подготовлен редакцией газеты "Московские новости" >>
Сотрудники Московского музея современного искусства — о своей работе, хранении необычных художественных форм и безопасности зрителей в зале.
Условия хранения анаконды
Юлия Матвеева, заведующая отделом фондов произведений искусств
Инструкция по учету и хранению предметов искусства едина для всех российских музеев. Она была составлена еще в 1984 году и утверждена в 1985-м. До сих пор другого документа у нас нет, и мы, конечно, соблюдаем все эти нормативы, хотя для произведений новых форм и технологий они зачастую неприменимы просто потому, что художники используют материалы, которые еще не описаны. По этому поводу мы даже собирали круглый стол, чтобы наши предложения вошли в новую инструкцию, которая сейчас разрабатывается.
Диана Краузе, старший научный сотрудник, хранитель фондов скульптуры, декоративно-прикладного искусства и искусства новых форм и технологий
Как поведут себя новые материалы впоследствии, никому не известно. В хранении произведений современного искусства мы опираемся как на собственный, так и на зарубежный опыт. Если говорить, например, о видеоарте, то все произведения хранятся на дисках. Для выставок используются демокопии, а не авторские носители.
А вообще, хранение всех новых художественных форм всегда так или иначе связано с трудностями. Многие произведения сочетают в себе разные медиа — скажем, видео- или компьютерные технологии, предполагающие вовлечение зрителя в создание произведения. Каждый раз подготовка такого предмета к экспозиции сопряжена еще и с чисто технической проверкой. Нередко случается, что каких-то функциональных элементов, из которых состоит предмет или которые приводят его в действие, уже просто не достать — например, батарейки, которые использовались 20–30 лет назад.
Есть и другая трудность. Нередко современные художники в качестве материалов используют продукты. Как их хранить? У нас в коллекции есть инсталляция "Анаконда в Москве" группы "Синие носы". Она представляет собой фотографию с видом Кремля, рядом с которым укреплен модуль с вращающейся колбасой. Движение колбасы на фоне фотографии снимает небольшая камера, а картинка в режиме реального времени проецируется на стену, и создается ощущение, что движется гигантская змея. По задумке авторов инсталляции, колбаса должна быть настоящей. Мы попросили художников заменить продукт на муляж, они пошли нам навстречу, понимая, что произведение нуждается в музеефикации. Вообще, значительное преимущество нашего музея состоит в том, что мы работаем с живыми авторами и с ними можно обсуждать какие-то сложности.
Некоторые инсталляции потенциально травматичны — в этом особенность современного искусства. Мы должны сделать так, чтобы зрители не поранились, например, об острые ветки или железную арматуру.
Экспозиция. Выход в люди. Зритель vs арт-объект
Екатерина Зензинова, научный сотрудник, хранитель временных выставок
Хранитель временных выставок работает с произведениями, поступающими из других музеев и собраний на определенный срок, в течение которого они будут представлены на выставке. Совместно с кураторами и художниками мы фиксируем сохранность этих предметов, готовим охранные документы — акты приема, делаем экспозицию, пишем статьи по теме. Во время выставки следим за тем, чтобы в зале поддерживались необходимые условия: уровень влажности, температура. А когда заканчивается одна выставка, то начинается подготовка к следующей.
Анна Чукина, научный сотрудник, хранитель экспозиции
Хранитель экспозиции наблюдает за тем, как экспонаты из основного фонда «живут», когда доступны для зрителя. Это немного другой уровень риска с точки зрения как безопасности, так и сохранности произведений. Любое перемещение предмета даже внутри музея фиксируется документально, так что помимо чисто технических аспектов много времени отнимает оформление бумаг.
Екатерина Зензинова
Есть и такой момент, как безопасность зрителей в зале. Некоторые инсталляции потенциально травматичны — в этом особенность современного искусства. Соответственно мы должны сделать так, чтобы зрители не поранились, например, об острые ветки или железную арматуру, которую использовал художник.
Трудности перевода. Больше, чем художник
Диана Краузе
У всех у нас есть общий момент. Когда ты общаешься с предметами настолько близко, у тебя с ними со всеми устанавливается связь.
Анна Чукина
Часто хранитель, имея дело непосредственно с произведением, знает о нем больше, чем художник. Скажем, в сертификате, выданном галереей, значится: «Фотография лямбда-принт». А мы переводим на свой язык: бумага, фотопечать, алюминий, акриловое стекло. Приходится так подробно объяснять не потому, что мы не согласны, а потому, что реставраторы будут иметь дело не с фотографией, а с бумагой, на которую нанесено изображение путем техники фотопечати.
Хранителю часто приходится участвовать, можно сказать, в создании произведения. Например, у Виталия Пушницкого есть инсталляция «Структура давления», мы готовимся принять ее в коллекцию музея. Она представляет собой 30 пеноблоков, которые собираются в определенной последовательности. Как-то раз нас попросили отдать работу на выставку в другой музей. Автор был в Париже, никаких инструкций по сборке и расположению не оставил. Тогда инсталляцию на выставку не взяли, но при необходимости эти детали пришлось бы выяснять хранителю. Подобные ситуации возникают регулярно.
Полный текст читайте на сайте "Московских новостей" >>
