"Есть три типа финансовых кризисов: кризис ликвидности, кризис платежеспособности и кризис глупости", — напоминает американский институт Петерсона слова покойного уже главного экономиста МВФ Майкла Муссы. То, что он говорил о кризисах Латамерики и Азии конца 1990-х, ныне подходит Кипру, к которому приковано внимание всего европейского континента.
…Как в кино, мглистым утром с воскресенья на понедельник Еврокомиссия одобрила выделение Кипру пакета финансовой помощи, дабы избежать полного коллапса банковской системы острова.
Печаль в том, что какой путь ни избери — он заведомо будет нехорош. Выбор осуществляется между плохим, очень плохим и катастрофическим.
Кипр — это концентрированное отражение всех ошибок и недомолвок, прежде скрытых, а в кризис становящихся явными, всего накопленного многостороннего раздражения между странами и моделями их развития.
Первое. Обложить налогом депозиты до 100 тысяч или, наоборот, от 100 тысяч евро? Европейцы и американцы категорически против того, чтобы трогать депозиты до 100 тысяч. Это практика ЕС и США — сбережения в объеме этих сумм покрываются страховкой, то есть возвращаются держателю даже в случае кризиса, уже из средств государства. Почему так?
Считается, это сбережения среднего класса. Поскольку средний класс — основа экономики, именно его накопления должны быть сохранены прежде всего. В отношении Кипра иностранные финансисты убеждены: сохранить такие суммы — значит, сохранить киприота-середняка, а не доход нерезидента (читай: русского олигарха с деньгами сомнительного происхождения)
Это верно. Именно средний класс пострадал наиболее от затянувшегося кризиса, не прекращающегося пятый год. И не дающего, увы, оснований полагать, что прекратиться он быстро и радостно, невзирая на комментарии экономистов о том, что экономическая кривая стала более динамичной, чем в прошлом, а значит, и кризис может внезапно смениться подъемом.
Есть второй аспект проблемы. Средний класс на Кипре вызывает у еврочиновников и финансистов Валютного фонда все же не столько сочувствия, сколько он вызывал, скажем, в разгар кризиса в Ирландии, Греции и даже Исландии. Почему? Из-за гипертрофированного финансового сектора. Дескать, ничего особо не производят, финансовый сектор по отношению к ВВП вдвое — втрое превышает аналогичные соотношения на континенте, ну, значит, сами виноваты. Надо было не оффшорную экономику поощрять, а сектор производства и услуг развивать. При этом в отношении Греции обвинения в неэффективной структуре экономики хотя и звучали, но не столь явно.
Отчасти сказывается, видимо, островное положение Кипра и в прямом, но и в переносном смысле. Будучи частью ЕС и еврозоны, он поддерживал определенную самостоятельность в правилах игры, давал возможность нерезидентам проводить операции, которые давно не проходят в континентальной Европе, сохраняя статус удобного и не столь щепетильного платежного центра. Кому понравится такое поведение? Соответственно, теперь, в слабости, Кипр "огребает" за все. Как заметил французский министр, "экономика Кипра — это экономика казино на грани банкротства".
Третий аспект. Теперь что ни делай с финансами Кипра, — хорошего решения не будет. И об этом, кстати, говорят не только киприоты или русские финансисты, но и европейцы, и особенно американцы. Доверие подорвано, попытка "покуситься" на депозиты, большие или малые, насторожила всех.
Теперь и в других странах люди будут лихорадочно соображать, как обезопасить сбережения. Прецедент создан — сама мысль о том, что можно залезть в карман обывателя пришла банкирам в голову. А значит, нет никаких гарантий, что не придет кому-нибудь еще в следующий раз в любой другой стране, испытывающей кризис.
То есть само доверие к национальным банковским учреждениям подорвано так, что надобятся годы, чтобы его восстановить. Прям как в России в начале и конце 1990-х…
Четвертый аспект — политика. Все решения по экономике в странах развитых демократий жестко увязываются с политическими циклами, поскольку в противном случае политиков попросту не изберут. Как итог — проблема Кипра стояла во весь рост уже в конце 2012 года, но киприоты проходили через выборы. А в это время никаких непопулярных шагов делать нельзя. Кстати, и Евросоюз с пониманием отнесся к этому факту.
Выборы закончились в конце февраля, но теперь в избирательный цикл вошла Германия, задающая тон в переговорах. В итоге, киприоты обвиняют немцев, что те хотят за их счет победить на выборах и на их спинах въехать в следующий политический цикл, а едва не вся Европа обвиняет немцев в узурпировании решений в Евросоюзе.
Интересно, а как вы хотели? Три десятка стран, ни одна из которых не хочет пошевелить пальцем, чтобы спасти общее пространство, общие ценности и рынок, предпочитая спокойно и комфортно жить и желательно при этом ничего не делать. Понятно, что у Германии свой интерес, как он присутствовал и в ситуации с Грецией. Но обвинять сильного в единоличных наклонностях лишь потому, что он что-то пытается сделать с общим хозяйством, тоже не очень честно.
Это напоминает российское дачное товарищество: денег на дорогу мы не дадим, мы же все бедные пенсионеры, у нас ничего нет, хотя на каждом участке по две машины стоят. А когда двое-трое дачников, ошалев от колдобин, делают дорогу за свой счет, все радостно по ней начинают кататься. Иногда — еще и поносить сделавших. Дескать, они же богатенькие, могут себе позволить.
В общем, остров между Германией и Россией, как окрестили ситуацию аналитики. С одной стороны — большой европейский брат, с другой — непрозрачная Москва. Сами российские финансисты пожимают плечами: ну это надо было постараться, хранить деньги на Кипре. Конечно, процент высокий, но кипрская банковская система — не для хранения денег.
Она изначально функционировала для оборота, фиксации сделок под сенью британского права и последующего реинвестирования капитала. Депозиты умные люди хранят в более надежных странах. А кто попал — ну что ж, жадность сгубила. С другой стороны, невнятное бормотание политиков вкупе с пристальным вниманием российского истеблишмента к судьбе финансовой системы острова — лучшее, как было подмечено, доказательство тому, что реально волнует российских патриотов-киприотов.
Американцы, к примеру, за ситуацией на Кипре послеживали, но и только. Опрос Gallup, проведенный на той неделе, показал: лишь треть так или иначе следит за новостями с острова. В России Кипр неделю шел первой новостью, и лишь внезапная кончина Бориса Березовского отодвинула тему, сделав ее на время новостью номер два.
Что мы имеем сегодня? Ситуация неделю развивается с не свойственной южноморским темпам жизни скоростью. Сначала обложить единовременным налогом вклады, потом создать фонд, обанкротить, отделив плохие долги от хороших. Печальный парадокс в том, что вариант, казавшийся жутким накануне, днем позже — с новыми предложениями — выглядел уже приемлемым и более эффективным, чем каждый последующий.
Последняя битва — судьба депозитов свыше 100 тысяч евро. Евросоюз отказывается давать по ним гарантии. Киприоты тоже уже не столь рьяно защищают эти вклады, как неделю назад. Изменение позиции последовало после неудавшихся переговоров с Москвой. После чего кипрские власти, неделю назад категорически возражавшие против 20-процентного налога на вклады, сейчас уже обсуждают 30-процентный платеж. Больше того, пока ситуация выглядит так, что один крупнейший банк оставят "в живых" с деньгами среднего класса, подвергнув его рекапитализации, а второй — "прикончат" вместе с безнадежными кредитами, по ходу заморозив на неопределенное время "большие" депозиты.
История долгая и печальная, будет много несправедливости и цинизма. Впереди пиковые выплаты по долгам у Португалии, Испании, Греции. Еще не факт, что они смогут это пережить. Испанскую финансовую систему уже называют уязвимой, особенно в плане доверия вкладчиков. В общем, три кризиса одномоментно. И какой превалирует, еще вопрос.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
