Отец знаменитой советской конфискационной денежной реформы 1991 года, предпоследний премьер-министр СССР Валентин Павлов, как известно, покинул свой пост считанные месяцы спустя после ее начала. Но дело Павлова, как выясняется, живет и побеждает.
И побеждает оно не абы где, а там, откуда к нам частенько обращались с проповедями о важности защиты прав иностранных инвесторов и святости частной собственности – в штаб-квартире Европейского союза. Именно такие мысли у меня вызывает банковский кризис на Кипре.
На излете проклинаемых ныне 1990-х как-то раз в субботу у меня образовалась срочная встреча в доме правительства Российской Федерации. По случаю выходного дня гардероб в нужном мне подъезде Белого дома не работал. И я попытался было оставить свою дубленку на диване в холле возле кабинета крупного чиновника, с которым я встречался. Когда мой визави это увидел, его глаза расширились от изумления. "Ты что! Так нельзя! Обязательно бери дубленку с собой в кабинет!" – сказал он мне тоном, не допускающим возражений.
Если мне доведется посетить какое-нибудь важное финансовое ведомство Европейского союза, я не просто обязательно вновь воспользуюсь советом того знакомого российского чиновника. Каждые пять минут я буду судорожно проверять, на месте ли бумажник. Или он уже растворился в результате местного "финансового чародейства"? А если кто-то вдруг поинтересуется причинами столь странного поведения, я отвечу одним словом: "Кипр!"
Сразу хочу оговориться. Я не считаю себя великим специалистом по экономике. До написания этой колонки я никогда никоим образом не был связан с Кипром. Я не следил за ходом финансового кризиса на греческой части этого острова. Более того, я принципиально не желаю вникать в фундаментальные причины нынешнего плачевного состояния местной банковской системы.
Я ни на минуту не сомневаюсь: у финансовых властей Европейского союза были самые веские причины требовать от Кипра то, что от него потребовали. Но у Валентина Павлова тоже были веские причины инициировать обмен купюр в пятьдесят и сто рублей.
"Ход политических событий уже в конце 1990 года показал, что определенные финансовые круги за рубежом начали готовиться к грядущей приватизации в СССР. Сведения, поступавшие из закрытых источников, неопровержимо свидетельствовали: часть нашей денежной массы через подставных лиц стала концентрироваться в руках иностранных граждан, причем, в особо крупных суммах. С другой стороны, в этих же целях начали накапливаться за границей огромные капиталы наших тенечков" – так в 1995 году Валентин Павлов в мемуарах "Упущен ли шанс?" объяснил свою мотивацию.
А вот какая красноречивая защита действий финансовых властей Европейского союза по отношению к Кипру появилась на сайте газеты американских деловых кругов "Уолл Стрит Джорнэл": "Средиземноморская нация превратилась в то, что группа Global Financial Integrity назвала "стиральной машиной для грязных российских денег".
Согласно докладу этой организации, в 2011 году из России на Кипр перетекло 128, 8 миллиарда долларов. Эта сумма в пять раз превышает валовый национальный продукт Кипра. "В таких потоках нет ничего нового. Но они стали вызывать еще более противоречивые чувства после скандалов, подобных тому, что вспыхнул после смерти Магнитского. Пять стран, включая Кипр, расследуют переводы в их банковские системы, совершенные теми, кто обвиняется в совершении преступлений против Hermitage (фирма, где работал Магнитский. – М.Р). Европейские правительства не захотели вытаскивать из финансовой ямы преступников, которые переводили деньги через банки Кипра".
Удивительное сходство аргументации, вам не кажется? И в том, и в другом случае речь идет о борьбе с преступниками, которые не заслуживают никакого другого отношения. В начале 1991 года я находился уже в довольно сознательном возрасте. Я прекрасно помню те страшные очереди из желающих обменять вдруг ставшие бесполезными фантиками купюры. Я могу засвидетельствовать: в результате той денежной реформы в основном пострадали не преступники. Пострадали простые граждане, которые до того момента верили в надежность финансовой системы своей страны. Слова "до того момента" являются в этой фразе ключевыми.
С моей точки зрения, власти Европейского союза играют с тем же самым пламенем, в котором двадцать с лишним лет назад сгорела финансовая система другого Союза – Советского.
Разумеется, такая аналогия предельна условна. СССР 1991 года и ЕС 2013-го – это принципиально разные структуры с разным запасом прочности. Но для любой современной финансовой системы самым важным является такое понятие, как доверие.
Это раньше, в минувшие исторические эпохи все было просто. Ценность валютной единицы той или иной страны обеспечивалось тем количеством золота, которое в ней содержалось. Но золотой стандарт был признан архаичной теорией еще в ХХ веке.
Теперь все зиждется исключительно на доверии. Если доверие к вам есть, значит, у вас есть все. Если доверие к вам потеряно, значит, вы потеряли все или почти все.
Я не думаю, что власти ЕС совершили ошибку, способную разрушить финансовую систему своего союза. Но, по моему глубокому убеждению, они явно движутся в неправильном направлении.
Наш покойный премьер Валентин Сергеевич Павлов, как мне представляется после прочтения его мемуаров, был хорошим и честным человеком, патриотом своей страны, который искренне хотел ее сохранить. Но все это не отменяет очевидного факта: Валентин Павлов – не тот экономист, чей опыт стоит пытаться повторить в ХХI веке.
Возможно, нынешние финансовые руководители ЕС мало что знают об этой фигуре из финального этапа советской истории. Если так, то им не мешало бы как можно быстрее устранить этот пробел в своем образовании. Учиться, как известно, лучше на чужих ошибках, а не на своих.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
