Некомпетентность власти привела Египет к беспрецедентному в его истории политическому и экономическому кризису, и спасти страну сможет только правительство национального единства. Но до тех пор, пока оно не будет сформировано, оппозиция намерена бойкотировать выборы в парламент. Об этом в интервью корреспонденту РИА Новости в Каире Рафаэлю Даминову рассказал бывший генсек Лиги арабских государств, а ныне один из лидеров египетского оппозиционного Фронта национального спасения (ФНС) Амр Муса.
— Египетская оппозиция вышла из Конституционной ассамблеи, разрабатывающей основной закон, затем бойкотировала референдум по его принятию, теперь вы намерены бойкотировать выборы. Не кажется ли вам, что это больше похоже на подарки для ваших оппонентов в лице действующей власти, и не приведут ли такие действия к вашей политической маргинализации?
— Тема бойкота парламентских выборов сейчас оказалась в подвешенном состоянии. Если решение Административного суда поддержит высшая судебная инстанция, то выборы будут отложены. Тогда нам представится шанс пересмотреть нашу политику неучастия в этом голосовании. Но пока решение о бойкоте не отменено.
— Фронт национального спасения обвиняет власти страны в неспособности управлять государством, в разрушении экономики, отсутствии безопасности. В то же время вы призываете людей к акциям гражданского неповиновения. Нет ли здесь противоречия? И что для вас важнее: смена власти или политическая стабильность?
— Во-первых, акций гражданского неповиновения в стране нет. Есть некоторые точки, где люди просто вынуждены бастовать. Ведь существуют очень большие трудности, связанные с условиями жизни и имеющие место практически во всех сферах: в получении образования, в здравоохранении, транспортной сфере. Все стало негодным, все разладилось. А реформы так и не начались, хотя тяжелое наследство, доставшееся нам от прежнего режима, требует такого процесса. Во всем этом проявляется полная некомпетентность нынешних властей. Каков результат? Люди разгневаны, некоторые уже в отчаянии. Вот почему они выходят на демонстрации и устраивают забастовки, а не потому что Фронт национального спасения их к призвал к этому. Однако власть должна бороться не с проявлениями недовольства, а с их причинами. Решить их — вот первостепенная задача правительства.
— То есть правительство сейчас не способно проводить эффективную политику. Ну а если, предположим, вашу кандидатуру предложат на пост главы кабинета, согласитесь?
— Давайте оставим все предположения. То, что мы требуем, — это правительство национального единства. Кабинет, сформированный из всех партий, принадлежащих как к оппозиции, так и к сторонникам власти. В него должны войти люди, которые взяли бы на себя управление страной в момент опасного и беспрецедентного кризиса, грозящего самому существованию Египта, его будущему. Ясно, что существующий режим не способен справиться с этим вызовом. То, что мы предложили, как оппозиция, и я лично, как гражданин, — это необходимость начать процесс оздоровления правительством национального согласия. Оно исправит положение в экономике, социальной и политической сферах, но с национальных позиций, а не с позиций одной религиозной группы.
— Кризис власти в Египте и Тунисе, где правительства формировали исламисты, лишь нарастает. Как и два года назад, люди снова выходят на улицу. Что это? Провал этих конкретных людей или вообще всего того, что с приходом "арабской весны" стало широко известно под термином "политический ислам"?
— В Египте, Тунисе, может быть, частично в Ливии правят религиозные партии. Дело здесь в самой их способности управлять государством. Простые люди хотят видеть власть, которая бы обеспечила им достойное существование. И если бы правительства были способны это выполнить, то и никаких волнений бы не было. Но они провалились, им не удалось удовлетворить требования людей. А это серьезный момент, который должен быть принят во внимание при формировании власти в странах, где произошли арабские революции. Самым разумным решением должно стать совместное участие в управлении, то есть формирование правительств национального единства.
— Но ведь новые власти были выбраны самими жителями этих стран, причем при большой поддержке…
— Победа исламистов в приходе во власть — это одно, другое дело — их дальнейшее пребывание в ней. Их успех был достигнут посредством избирательных урн. А неудачи происходят от неумения управлять страной. То, что доктора Мухаммеда Мурси избрали на выборах и он получил легитимность, мы принимаем. Однако она, эта легитимность, получается какой-то не совсем полноценной без видимых достижений и убежденности народа в том, что президент что-то делает. Граждане Египта должны чувствовать, что что-то изменилось, а этого не произошло.
— На ваш взгляд, руководство Египта в итоге пойдет на уступки оппозиции?
— Пока никаких подвижек нет. Поэтому не изменились и наши позиции, и чувство гнева продолжает охватывать оппозицию. Государство не пошло навстречу нашим требованиям ни по вопросу формирования правительства, ни по существующей системе разделения постов, которые должны быть доступны для всех египтян, а не для представителей одного движения, ни по теме выборов. Если власти пойдут на экстренное голосование, то его результаты станут еще большим бедствием для страны. Его перенос лишь на пользу стабильности.
— А если руководство страны все-таки согласится, то какие, на ваш взгляд, у оппозиции шансы на успех в предстоящих выборах?
— Тогда у нас будут большие шансы. Посмотрите, кто победил на выборах в профсоюз журналистов Египта или кто победил на выборах в студенческие союзы? Все это представители гражданских движений. Произошло изменение в общественном мнении. Люди хотят стабильности и равновесия и не согласны с властью одной группы. Поэтому у оппозиции большие шансы, она получит достаточное и влиятельное представительство в будущем парламенте.
— На какое количество мест фронт намерен претендовать в будущем парламенте?
— Есть надежды, что это будет достаточное количество для влияния в будущей нижней палате. Даже если в процентном соотношении оппозиция получит менее половины мест, то это будет соответствовать примерно такому же раскладу, как на декабрьском референдуме по конституции — 60 на 40%. Шансы большие, но это в том случае, если выборы будут проходить честно, под контролем судейского корпуса и международных организаций.
— Есть ли разногласия в рядах оппозиции? Например, несколько дней назад стало известно, что молодежные группы, которые, по сути, и были основным двигателем египетской революции, заявили о создании собственного движения.
— Нет. Все эти силы перед выборами объединятся.
— Если "Братья-мусульмане" не смогут справиться с кризисом и удержаться у власти, то каковы шансы правых, исламистов из радикальных течений, таких как салафитская партия "Ан-Нур" или партия "Созидания и развития"? Есть ли у них шансы к приходу к власти в стране?
— Нет. В такой стране, как Египет, переживающей кризис, необходимо, чтобы ею управляло гражданское правительство, опирающееся на опыт и национальные интересы, знание специфики страны, региона и всего мира. Мы в XXI веке. Есть определенные обстоятельства, которые необходимо учитывать и которыми должны руководствоваться люди. А гражданские силы могут справиться с этими задачами. Мы сегодня говорим о союзе. В нем будет и религиозный блок, но гражданский блок должен быть там по определению. Опыт — прежде всего.
— Как вы оцениваете роль армии в это непростой ситуации и что она может сделать для улучшения ситуации в стране?
— Вооруженные силы пользуются очень большим уважением и авторитетом в Египте. А тех, кто призывал к свержению военных, к этому подтолкнули со стороны определенного движения. Египтяне в большинстве своем не потеряли веру в вооруженные силы. Однако армия не станет одной из сторон в политической борьбе. Она останется верна своему долгу и основной ответственности — защищать Египет и не дать развалиться государству.
— То есть вы считаете, что к власти в стране военные уже не вернутся?
— Мы сегодня перешли к демократическому правлению. Да, сейчас много недостатков, проблем, но необходимо, чтобы мы оставались в этом русле, так как демократическая власть — это власть верховенства закона и уважения к гражданину.
— Есть мнение, что на обстановку в Египте пытаются влиять иностранные игроки. Кто из них, на ваш взгляд, влияет позитивно, а кто нет?
— Как негативные, так и позитивные явления исходят из самого Египта. Мы не ожидаем какого-то дополнительного отрицательного влияния из-за рубежа. А вот что мы ждем от зарубежных стран, так это усиления экономической роли: в инвестиции, туризме, кредитах и совместных проектах. Одно из моих предложений — проведение международной конференции для поддержки египетской экономики. Вот этого мы хотим. Ну а что касается политических моментов, то это дело касается только нас.
— Бывший госсекретарь США на днях в интервью заявил, что Америка сильно ошиблась, отказавшись поддержать Хосни Мубарака в разгар революционных событий. Каково ваше мнение на этот счет?
— Пусть Америка и отстранилась от Мубарака, но ведь совсем не это стало причиной падения его режима — пропала поддержка людей, уже не желавших видеть его во власти. В условиях, когда до предела возросла нищета, а видимые плоды экономического развития не доходили до народа, появилось огромное недовольство. К его возникновению подтолкнула и тема наследования власти в стране. Египтяне сами захотели этих перемен. А то, что Америка поддержала кого-то или нет, это не имело никакого отношения к движению народных масс Египта, протестующих против определенной политики.
— Как вы считаете, народные восстания, известные как "арабская весна", закончились? А если нет, то перекинется ли она на другие регионы?
— Да, конечно. Но забудьте уже это выражение — "арабская весна". Это исторические перемены. Мы в XXI веке с его спецификой и влиянием, что и делает эти изменения делом, фактически неизбежным на Ближнем Востоке и во всем арабском мире. То, что происходит, это именно революции перемен, а не просто восстания. Изменения не просто в экономике или политике, а в мышлении арабов. Эти процессы должны соединить поколения молодых египтян с миром, который стремительно движется вперед. И, может быть, это даже не совсем изменения в мышлении и политике, а в поколениях. Сегодняшнее поколение должно передать знамя для последующих жителей страны, поэтому мы и обращаем особое внимание на молодежь.
— А кто следующий, на ваш взгляд? Есть мнение о том, что эти изменения могут коснуться и некоторых арабских монархий.
— Процессы перемен различны в странах с республиканской и монархической формой правления. В Тунисе, Египте, Сирии гнев людей вызвала тема наследования власти. Что касается монархий, то там это естественно. Поэтому изменения в этих странах будут отличаться от тех, что происходят в республиках. В богатых и бедных странах обстоятельства различаются, но я думаю, что в вопросе необходимых перемен и развития все сходятся в одном. В 2004 году во время саммита ЛАГ в Тунисе был принят очень важный документ — декларация об изменениях и реформах в арабском мире, и она не делала различий между республиками и королевствами.
— Как вы оцениваете роль России в отношении событий "арабской весны", в особенности ее позиция в Сирии?
— Роль России вызвала вопросы во многих регионах арабского мира. Особенно после того, что случилось в Сирии, где погибли свыше 70 тысяч человек, а миллионы стали беженцами. Все в арабском и исламском мире очень разгневаны, почему дошло до такого? Если количество жертв достигло 70 тысяч человек, а может эти цифры и еще больше, то при этих обстоятельствах невозможно представить, что Сирия с легкостью вернется к тому, что было, как будто бы ничего и не произошло. Чтобы президент был тот же, то же было правительство и парламент. Как? Необходимы изменения, и скорые. Прошу, чтобы Россия приняла это во внимание.
