Мамин пациент умирает. Молодой парень, всего-то 32 года. Мама говорит, ходит прозрачный, жизнь из него утекает, как чернила из ручки. Жена, дочери три года. Таксист.
Несколько лет назад ему пересадили новую почку. После этой операции надо обязательно пить специальные лекарства, которые подавляют иммунитет, чтобы организм не отторг новый орган. Сложная схема. Он перед друзьями хвалился, что снова может пить, как раньше – запивал эти лекарства водкой на потеху почтеннейшей публике. Веселился, куражился, что одних этих лекарств ему теперь на 30 тысяч рублей в месяц бесплатно выписывают. Вот какой он ценный для общества гражданин! А ему и так хорошо. Он и без лекарств может. Молодость! Ну, в общем, жил на полную, получал от жизни все, будто бы ничего с ним не произошло и ничего в его жизни не изменилось. Еще хвалился: "Вот как я могу! Гляди!", опрокидывая в себя рюмочку. А теперь умирает. Тридцать два года. Жена, дочери три года. Таксист.
Мама говорит, с мужчинами у нас это часто: с трудом раздобудут для них почку, пересадят, еле-еле выходят, вылечат, на ноги поставят, а потом… Ну, потом можно встретить этого героя с новенькой почкой у пивного кабака.
Стоит. Думает. Подпирает храм мироздания. Или работает грузчиком на морозе. "А что? Я ничего!". Одним словом, доктора Хауса на них нет.
То ли дело женщины: лекарства принимают по расписанию, все с именными таблетницами, где каждая ячейка подписана своим днем недели, соблюдают все предписания, гемодиализ, регулярные посещения врача, санатории, летом – на воды. Живут долго и счастливо. Хоть с почкой, хоть – без почки.
Да нет, это не только какие-то люмпен-пролетарии так наплевательски относятся к собственному здоровью. Вот, вполне себе современный, офисный молодой человек Сережа. Тридцать лет. Работаем вместе. Хрипло кашляет под ухом вторую неделю.
— Ты чего кашляешь-то?
— Ой, Саш, у меня, наверное, бронхит. А, может, воспаление легких.
— Ты у врача-то был?
— Ну, если не пройдет через неделю…
— Слушай, у тебя, насколько я помню, семья, дети. Иди хоть флюорографию сделай.
— Да некогда мне, может быть, потом. Я же работаю.
Или вот Костя. Ему еще и тридцати нет. Довольно упитанный мальчик, сто килограммов чистой любви и обожания. К себе, конечно. Ни в чем себе человек не отказывает.
Как-то лифт у него сломался в доме, и мы пошли пешком. На четвертый этаж. Как же медленно мы шли. Костя задыхался, останавливался, хватал меня за плечо, вис на мне, опять задыхался и говорил, что никуда дальше не пойдет. Похороните меня здесь, у мусоропровода.
— Слушай, ну ты бы курить бросил хотя бы.
— Еще чего.
— Ты же до второго этажа без одышки дойти не можешь. Может, какой-нибудь спорт? Бег? А?
— Да мне много не надо. До сорока проживу – и хорошо.
А вы видели, как русские мужчины работают? С надрывом, на износ, на разрыв аорты. С раскладушкой в офисе. Откладывая все дедлайны на последний момент, набирая одновременно 15 проектов, с которыми и 15 человек-то не справятся, чтобы потом, за последний месяц с ором, с матом, с красным лицом бегать по офису, бросаясь на секретарш с рыком Немейского льва, на подрядчиков – как на амбразуру, на переговоры – как на Ледовое побоище, плотно задвинув забрала, с выпученными глазами и с открытым ртом. Говорят, лучшие кризисные менеджеры – русские.
Что-то такое в крови. В генетической памяти. Я когда читаю русские былины, постоянно задаюсь вопросом: "Зачем?"
Зачем пьяный Васька Буслаев ходит по Новгороду и уродует людей, "которова возьмет он за руку – из плеча тому руку выдерне, которова заденет за ногу – то из гузна ногу выломит"? Зачем Дунай Иванович решил соревноваться с беременной женой, кто из них лучше стреляет из лука? Ведь говорили ему, беременная жена, не надо, но Дунай Иванович "озадорелся", и убил Настасью-королевичну с нерожденным ребенком, а затем и себя.
И, в конце концов, главный вопрос всех фольклористов – зачем Стенька Разин выбросил молодую княжну за борт? Один ответ – удаль молодецкая. Бессмысленная безжалостность к себе и другим.
Как бы я хотела, чтобы все эти безрассудства остались преданиями старины глубокой. Но вы когда-нибудь набирали в Youtube “Crazy Russians”? Ой, наберите. Узнаете много интересного.
Русские мужчины, выпив немного, веселятся. Разбивают головой бутылку, прыгают с одного гаража на другой, ныряют с крыши машин в болото, вышибают головой двери, ломают об голову кирпичи, катаются на детской карусели, зацепив ее веревкой за бампер машины. А потом снятое на телефон видео выкладывают в сеть: "Зацени, как мы с пацанами на прошлых выхах". Залихватски. С гордостью.
И все это не с наигранностью, притворством или усталой обреченностью, а с какой-то бравадой, безрассудным куражом, с подмигиванием: "Эко я могу! Ничего мне не страшно!". С русской удалью.
Вот это верное слово – "удаль", так сложно переводимое на другие языки. Это не смелость, не доблесть, нет, а русская беспечная безбашенность. Бессмысленное безоглядное бесстрашие. Презрение к смерти. Черта, прости Господи, национального характера.
Никого не жалко, никого.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
