Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Случившийся во вторник очередной успех нового премьер-министра Японии Синдзо Абэ остался в его собственной стране почти незамеченным — в понедельник там отмечали "День Фукусимы", двухлетнюю годовщину тройной катастрофы (землетрясение, цунами, авария атомной станции), и похоже, что обсуждать уроки Фукусимы будут всю неделю. Успех же премьера состоит в появлении новых цифр — как биржевых индексов (самые высокие показатели за четыре с половиной года), так и переоценок, с повышением, перспектив экономического роста — до 2% по итогам года. Япония явно считает, что при нынешнем премьере ее ждет возрождение и успех — и очень этого хочет.
Все-таки однопартийная система?
Для внешнего наблюдателя самое, возможно, интересное — в судьбе политической системы страны. Абэ — лидер Либерально-демократической партии, которая несколько десятилетий была почти монопольной "партией власти". Причем происходило это как раз в те годы, когда Япония не только пришла в себя после катастрофы Второй мировой, но и стала второй экономикой мира (в прошлом году она сдала эту позицию Китаю).
ЛДП правила бессменно с 1955 по 1993 годы, потом пришли годы упадка — ей требовались коалиции с партиями помельче; наконец, в 2009-м году ЛДП и вовсе утратила власть, которую вернула только что, в декабре прошлого года.
Сегодня премьер-министр Абэ популярен, как ни один из шести последних глав правительств страны. С его нынешними рейтингами Абэ и партия легко выиграли бы всеобщие выборы, которые будут в июле. Более того, ЛДП даже вернула бы себе после многолетнего перерыва полный контроль за парламентом. И, возможно, надолго восстановила бы монополию на власть, фактически однопартийную систему.
Модель "экономического чуда" при однопартийной системе потом повторили почти все прочие страны Восточной и Юго-Восточной Азии. Да, и Китай тоже — слегка запоздалый, зато эффектный пример того же самого однопартийного чуда.
Не только японское, но и все прочие экономические чудеса на всей территории к востоку и югу от Гималаев достигались при системе, когда ключевые политически активные и вообще способные люди концентрировались в одной партии. Оппозиция тоже была (в том числе даже в Китае, с самой революции 1949 года до наших дней), но большой роли не играла. Прежде всего потому, что "партия власти" в подобных случаях фактически монополизирует идеологию национального развития, роста, заимствуя у оппозиции любые полезные идеи такого рода.
Трещины по зданиям однопартийных "экономических чудес" побежали после перегрева японской экономики (начало 1990-х годов) и азиатского финансового кризиса 1997-1999 годов. Те страны, которые первыми создали однопартийную систему, почти все прошли через эксперимент с многопартийностью: Япония, Южная Корея, Тайвань… Нечто похожее происходило или происходит в соседней Юго-Восточной Азии: Таиланд, возможно, Малайзия (там скоро будут довольно напряженные выборы) и даже Сингапур. Партии-монополисты как минимум переживали трудности почти везде.
Но сегодня мы наблюдаем очевидный возврат к однопартийным позициям или попытку такого возврата: эксперимент с правлением других партий во многих странах — да, и в Японии — оказался скорее негативным, и старые партии-монополисты под теми или иными именами возвращались в последнее время к власти на Тайване, в Таиланде, вот сейчас в Японии…
В Китае, правда, экспериментов с двухпартийной системой и не было, в Южной Корее ключевых партий все еще две. Но, так или иначе, возвращение "основоположника" однопартийной тенденции, Японии, к прежним корням как минимум интересно.
Другая страна
Как всегда, тенденции хорошо наблюдать на почтительном расстоянии, а когда смотришь на ситуацию лицом к лицу, то она распадается на множество мелких фрагментов. И становится очевидно, что старые партии-монополисты если и возвращаются к власти, то в другой стране и в иной ситуации, чем раньше. Ведь экономические чудеса в прежней Азии происходили поодиночке, а сейчас ситуация слишком зависит от всей мировой ситуации в целом.
Например, поднявшая рейтинги Абэ история с назначением нового главы Банка Японии (аналог нашего Центробанка или Федеральной резервной системы США): в ней самое интересное — это провозглашение новой монетарной политики. Это настолько сильная кандидатура, что ушедшая в оппозицию Демократическая партия решила, что лучше против нее не выступать. "Кандидата Абэ" зовут Харухико Курода, он до последнего времени был главой Азиатского банка развития со штаб-квартирой в Маниле. Курода — человек, который провозгласил начало политики денежной экспансии. Никакой больше дефляции, тормозившей страну два десятилетия.
То есть Курода как бы отзывается на американскую или европейскую тенденцию — гасить кризис деньгами, оживлять экономику. "Европейская" эта тенденция, правда, весьма относительно. В Европе идет борьба тех, кто за экономию, с теми, кто против. Япония оказывается тут на той же стороне баррикад, что общественное мнение Италии, Испании или Греции, и против германских суровостей. А Китай предупреждает насчет "соревнования девальваций"… На эти темы предстоят интересные разговоры на заседаниях финансовой "двадцатки", где, кстати, председательствует Россия.
Но наметившееся возрождение Японии сталкивает ее не только со сторонниками жесткой финансовой дисциплины. Речь по сути идет о "перезагрузке" внешней политики страны с ее ключевыми партнерами — США и Китаем. Причем происходит это как бы само собой.
Вот, например, проблема участия Токио в предстоящих переговорах насчет "Транстихоокеанского партнерства" — торгового блока, интересного тем, что туда не зовут Китай. Это часть политики США по "повороту к Азии", то есть, в общем, по противостоянию Пекину. Если Япония присоединится к этой идее, то не только осложнит и без того сложные отношения с Китаем, но и подвергнет неожиданной конкуренции японский бизнес. И тогда прощайте, высокие рейтинги Абэ и оптимизм биржевых индексов. А без "особых отношений" с США тоже плохо.
Но, с другой стороны, совершить "разворот" от США к Азии? А что это такое? Так или иначе, Америка внимательно наблюдает за происходящим и анализирует его. Помня, что японские политики пытались найти какую-то новую азиатскую дипломатию начиная с конца 1990-х годов, и у них ничего не получилось.
Возможно, проблема всей японской политической жизни последних лет была в том, что когда шла многопартийная чехарда и премьер-министры менялись по штуке в год, то приходилось откладывать серьезные решения (в экономике и внешней политике), необходимость которых накапливалась уже лет двадцать. Поможет ли в такой ситуации восстановление монополии ЛДП на власть, совершенно неизвестно.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
