…Странный город дверей, зеркал, таинственных улыбок,
кафе, любви с маниакальным окрасом, тёмных вод Дуная,
город, в котором хочется раствориться и забыться -
остаться навсегда отпечатком поцелуя на его теле.
С ним надо быть осторожным и во всём знать меру,
иначе можно ненароком променять одну жизнь на другую
и стать мелкой монетой - одной из тысяч - в его руках...
Нина Опрытинская (aka nuxtu)
Обычно с названиями сложнее всего - ходишь, придумываешь, радуешься - вот он - заголовок! Но потом непременно приходит кто-нибудь и безапелляционно говорит: "Не, не подходит", при этом свой вариант не предлагая. И ты опять мучаешься, и так день за днем, неделя за неделей - и это хорошо, когда есть неделя, а когда ее нет?!
В случае с очерком о Белграде каких-то особых изысков выдумывать не понадобилось, благо мне довелось посетить его в тот день, когда он весь был укутан только что выпавшим пушистым и совершенно не собиравшимся таять белым снегом, словно предлагающим мне увидеть все свои оттенки в безусловной чистоте восприятия. Потому и речь пойдет о Городе белом, БелГраде.
Город белый (или северный) - так всемирно известный сербский писатель Милорад Павич в своей "Биографии Белграда" определяет, почему древние славяне, занявшие римский город Сингидунум, переименовали его в Белград. Называли, конечно, его по-разному - Bello Grado, Alba Urbs, Alba Graeca, Griechisch Weissenburg, Nandor Fehervar, Nandor Alba, Castelbianco. Северный город и город пограничный, город северного ветра, из-рук-в-руки-город, город вечного движения с севера на юг, город - форпост, город - точка противостояния Запада и Востока, православного креста и турецкого полумесяца…
Я был русским туристом, в последние дни февраля приехавшим на один день в Белград и попытавшимся объять необъятное. А что может быть необъятным, как город, разве что только небо над ним?!
Небо над Белградом высокое и широкое, изменчивое, но всегда прекрасное: и в ясные зимние дни с их студеным великолепием; и в летние грозы, когда все оно превращается в сплошную черную тучу, гонимую бешеным ветром и несущую дождь, смешанный с пылью Паннонской равнины; и весной, когда кажется, что и оно цветет, как земля под ним; и осенью - отяжелевшее от роев осенних звезд. Всегда прекрасное и щедрое, оно словно награда этому удивительному городу за все, чего в нем нет, и словно утешение за то, чего не должно быть.
Иво Андрич, "Барышня"
Я ехал в Белград, и моя память неторопливо подбирала образы-смыслы, картинки, переживания и загадки. Вот первая: Милош Обилич убивает во время битвы на Косовом поле турецкого султана Мурада - все, кто учился в советской школе, помнят эту картинку из учебника по истории за шестой класс. Не спас тогда Сербию мифический герой, на долгие годы затянулось турецкое рабство. И только лишь победы в русско-турецких войнах в XIX веке принесли стране освобождение.
Я волнуюсь, потому что я ничего не знаю о городе, самом близким для русских путешественников на Балканах, центре славянского мира в Европе, родном брате болгарской Софии и троюродном - чопорной Вены… От него рукой подать до Праги и Братиславы, да и все бывшее югославской буйство в двух-трех часах езды - Хорватия и Словения, Босния и Герцеговина, Черногория и Македония. И конечно же Косово.
Косово. Еще так недавно так часто повторяемое слово у нас, в России ушло уже с первых полос газет. Было и было, а все что было, то прошло. Здесь про Косово, конечно, никто не забыл, потому что слишком страшная рана, слишком кровавая, как память родителей о ребенке, который ушел раньше, чем они. Или которого отобрали.
- А когда было труднее всего? - спрашиваю я таксиста, который везет меня из Нового Белграда в Старый.
- Наверное, в 1993-м… У нас была страшная инфляция, и страна рушилась.
Мы останавливаемся на мосту через Саву - приток Дуная, разделяющий Старый и Новый Белград, - и я пытаюсь понять чувства людей, выходящих на его защиту в дни последней войны. "Много здесь было, - говорит таксист. - Кто-то приходил сам, кого-то присылали с предприятий. Русских было много".
Русских в истории Белграда всегда было много - мистическим образом две страны связаны неразрубаемыми узами: и говорим почти на одном языке, и цвета флагов совпадают, и церковь у нас одна. Барон Врангель и множество других офицеров русской армии, ушедшей в бесконечный путь эмиграции, похоронены здесь. А сейчас - "Лукойл", "Газпром" и даже Сбербанк украшают своей рекламой белградские улицы, что свидетельствует о благожелательном климате не только для туристов из России, но и для инвесторов.
Я знал, что у меня только один день на все про все, тем не менее, чтобы хотя бы понять Белград, мне нужно было побродить по нему пешком, в крайнем случае - иногда пользоваться извозчиком.
Я предвкушал свое первое свидание с мифическим Дунаем - одной из четырех рек, которая, между прочим, берет свое начало непосредственно в земном раю (хотя достаточно трудно найти рай на карте Германии) и по которой, если кто не знает, путешествовали аргонавты в поисках золотого руна. Я хотел попробовать настоящего сербского вина и настоящую сербскую ракию (ну и, что говорить, настоящее сербское пиво тоже). Как и положено христианскому паломнику, я мечтал посетить знаменитые соборы (я знал, что они знамениты, но ни разу их не видел). И, разумеется, впереди меня ждала крепость Калемегдан.
Последняя война оставила рваные раны на лице Белграда. В Новом городе, где мы жили, зияли сожженные окна гостиницы "Югославия", в Старом… "Посмотри на дом американского посольства - они свои окна забетонировали, да так и не разбетонировали", - говорит мне таксист.
Маршрут моего движения был простым - я высадился возле разрушенного "в смятку" в 1999 году прямым попаданием натовской ракеты здания Генштаба югославской армии, после чего направился к Скупщине - величественному дворцу сербского парламента, который много лет строили, строили и наконец-то построили. Отсюда мой путь лежал в сторону крепости на возвышенности, которая защищает стрелку Савы и Дуная.
Сквозь непрекращающуюся метель я пытался найти привычный Старый город с его узкими улочками и уютными кафе, но Белград оставался относительно молодым - здания XIX века чередовались с постройками века XX, уютные кафе - здесь они называются кафанами - попадались на каждом шагу, но Старого города в европейском понимании этого слова все никак не было. Вот и памятник великому князю Милошу Обреновичу, при котором Сербия наконец обрела независимость, перед Национальным музеем, но и памятник, и сам Национальный музей были по-прежнему молоды. Как тут не возникнуть впечатлению, что чего-то не хватает?!. И действительно, услужливо подсказал айпад-путеводитель, откуда же здесь возьмется Старый город, если всего около 150 лет прошло с момента окончательного обретения Сербией независимости, а сколько раз после этого город разрушался в результате войн?!
Особенно Белград пострадал во время Второй мировой: его бомбили и гитлеровцы, и англо-американские союзники, и, как говорят сербы, неизвестно еще, кто больше разрушил. А в 1999-м в результате "точечных" бомбардировок натовской авиации пострадали не только военные объекты, но и дома обычных людей. "Бомбили мосты, кладбища, и даже роддом попал под удар, бомбили по расписанию и по ночам, долго бомбили, вряд ли кто-то забудет", - продолжает таксист.
Как тут не вспомнить слова Виктора Гюго, обращавшегося к современной ему Европе в 1876 году в статье "За Сербию", в которой, в частности, говорится: "Убивают народ. Где? В Европе. Есть ли свидетели этого акта? Один: весь мир. Видят ли его европейские правительства? Нет".
А вот как Милорад Павич полемизирует с Ле Корбюзье на тему архитектуры Белграда: "Совершенно очевидно, что город, который Корбюзье назвал самым уродливым городом, выросшим в самом прекрасном месте, очень часто становился самым прекрасным городом, возведенным на самом страшном месте. … Если бы на пути турецкого похода против Европы не встала Сербия и Белград (который тогда сровняли с землей), несомненно, что сегодня так же, как он, выглядели бы Германия и Франция, Вена, Мюнхен, Шалон и Марсель".
Впрочем, войны, не пощадившие Белград, рано или поздно заканчивались. Люди отстраивали город заново, да и сам Ле Корбюзье, при всем своем величии, лично у меня вызывает ассоциации со словом "нагромождение". А Город белый день за днем и год за годом становится все прекраснее, его последний шедевр - великолепный мост через Саву, равного которому нет в Восточной Европе.
Я же, пройдя мимо факультета биолошки Белградского университета, добрался наконец-то до Калемегдана. Но об этом позже - в следующей статье.
Юрий Щегольков
Редакция РИА.Туризм благодарит Анну Польц, Ольгу Стоянович и других сотрудников офиса по туризму Сербии за помощь в подготовке этого материала
