Улыбаться, писать завещание и ни за что не сдаваться, услышав диагноз «рак», советует телеведущий Владимир Познер, который сам 20 лет назад столкнулся с этой болезнью. В интервью «МН» он рассказал о правильном отношении к этому диагнозу, здоровом образе жизни и утренних пробежках высокопоставленных чиновников.
— Известие о том, что ты болен, — как правильно отреагировать на него? Если это вообще возможно.
— На Западе, особенно в США, обязательно об этом говорят человеку. Именно ему, а не жене-мужу-брату. По нескольким причинам. Во-первых, человек должен быть готов. Что это значит? Написать завещание. Или что-то доделать. Он должен по-взрослому относиться к себе.
Вот мой случай. Я был в Америке и пошел к врачу, говорю — меня беспокоит, что я часто ночью встаю. Врач сказал, что нужно провериться. Увидели какое-то пятно — «надо делать биопсию». Таак… уже ясно. Сделали. «Вы знаете, у вас рак». Конечно, первое ощущение — что ты с полного хода о кирпичную стену. Но это еще и наше восприятие. Мы сразу воспринимаем это как смертный приговор. Там не так. У нас всегда стакан полупустой, у американцев наполовину полный.
Мне тогда было всего 59 лет. Жизнь кончилась. Умирать не хочется, на глазах слезы. Я сказал о случившемся своему другу-американцу, Филу Донахью. А он говорит: «Да ты охренел, что ли?! Да половина мужчин в твоем возрасте это имеет! Выправится это, ты что!».
Это было 20 лет тому назад, в 1993 году. Была сделана операция. Как видите, все в порядке.
Просто ты должен знать — да, вот так. И ты борешься. Внутри идет эта борьба. Конечно, это очень тяжелое заболевание. Конечно, чем раньше поймали, тем больше шансов на успех. У меня очень рано поймали. Если меня спросят: «Ты хочешь знать или не хочешь?», я отвечу: «Конечно, хочу!» И я не хочу, чтобы переложили это на мою жену, а мне не сказали. Она будет улыбаться, делать вид, что все хорошо, а в душе страдать, а я буду думать, что все в порядке. А потом — есть и юридическая сторона дела. У меня есть квартира, у меня есть дети, как же не думать об этом?
Тебя будут лечить до последнего. Это обязательно. Если врачи сразу выносят человеку приговор и не дают надежды, таких врачей я бы выгонял просто. А идея не говорить — антигуманная. Да, бывает, что уже нет надежды. У меня был друг, он последний раз был вот здесь, у меня. Он уже знал, что конец. И приехал в Россию повстречаться со своими друзьями — конечно, это уже было иное отношение… Он не скрывал, что у него рак. Он потом уехал и через месяц умер.
Человек — это все-таки большое дело. Он справляется с такими вещами. Это его даже облагораживает, когда он начинает понимать что к чему, борется. Состояние «не сдаваться» — самое главное. Не сдавайся, ни за что! Борись. Ты можешь победить.
— Кто и как поддерживал вас во время болезни?
— Знала только моя жена, мой друг Фил Донахью и его супруга. Я не хотел, чтобы все знали. Иногда бывало такое чувство, словно ты маленький беззащитный ребенок, надо чтобы тебя обняли и поддержали — и эту функцию выполняла моя жена. А Фил и его жена Марло выполняли функцию настоящую американскую: «Ну-ка, что такое? Выпрямиться! Улыбаться! Все будет в порядке!».
Полный текст интервью читайте на сайте газеты "Московские новости"
