Лаборатория политических исследований НИУ ВШЭ реализует проект по изучению образа идеального политического лидера. Руководитель лаборатории кандидат политических наук Валерия Касамара объяснила "Московским новостям", почему в эпоху "большого террора" люди не верили в то, что к нему причастен Сталин, а после его смерти искренне плакали.
- Люди эпохи Сталина беззаветно любили вождя, хотя почти в каждой семье были серьезные поводы его ненавидеть.
— Постоянный страх породил различные защитные механизмы психики. У людей срабатывал инстинкт самосохранения. Они пытались себя обезопасить: искренне любили вождя и массово искали вредителей, писали доносы, чтобы спасти себя и свою семью. Но люди не отдавали себе отчет в том, что от этой мясорубки никто не застрахован: сегодня это случилось с твоим соседом, а завтра — с тобой. Страх убивал в мироощущении полутона. Мир делился на черное и белое. Система пробуждала в человеке низменные инстинкты, негативные эмоции, те, которые проще всего мобилизовать. Проще вызвать агрессию, чем чувство созидания. В семьях, где пострадал кто-то из родственников, в семьях, которые прошли через репрессии и лагеря, срабатывал стокгольмский синдром, т.е. симпатия жертвы к ее захватчику. И возникала бессознательная любовь к вождю, партии, системе. Единение с тираном было защитным механизмом, чтобы не сойти с ума.
Другое явление того периода — мощный авторитарный синдром, суть которого в том, что человеку надо перед кем-то преклоняться, подчиняться кому-то и одновременно подчинять себе. На работе ты кого-то боишься, домой приходишь — должен на ком-то отыграться. С одной стороны, это чувство собственной неполноценности и беспомощности, а с другой — желание поставить слабых людей в зависимость от себя, постоянный поиск врагов. Более того, авторитарный синдром рождает повышенный уровень агрессии: если ты кого-то боишься, то не можешь держать это в себе, эмоции нужно как-то выплеснуть. Здесь хорошо вспомнить пятиминутки ненависти из романа Джорджа Оруэлла "1984". Когда в стране нет секса, джаза, бокса, то должны быть партсобрания и все остальное.
- Как возникает синдром авторитарной личности? Процент людей с этим синдромом в обществе фиксированный или к 1930-м годам их было больше?
— Одним из первых в политической психологии концепцию авторитарной личности разрабатывал Эрих Фромм, который искал психологические истоки нацизма, возникшего в Германии. Его исследование показывает, что Германия, проигравшая в первой мировой войне, сильно пострадала, оказалась оскорбленной и уязвленной. Ситуацию усугубил экономический кризис, гиперинфляция. Покалеченные люди пришли с войны, они не могли устроиться на работу, они не понимали, за что воевали, не могли нормально жить. Для того чтобы поднять самосознание нации, необходимы были идеи, которые действительно бы зажгли, сплотили людей. Тут появляется Гитлер. Он говорит то, что большая часть населения хотела услышать. У людей сработала мощнейшая компенсаторная реакция: он пообещал им возрождение страны под знаменами Третьего рейха.
Ситуация в СССР была чем-то похожа. После 1917 года, когда все слои общества перемешались, была практически уничтожена интеллигенция, из жизни людей ушла церковь, были подорваны все основные устои, появилась идея, которая стала активно повышать самооценку и давать веру в будущее: "Мы наш, мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем". Идея величия, безусловно, являлась сплачивающим материалом. И весь пафос заключался в том, что нигде на свете нет такой замечательной жизни, как у нас. Свою роль конечно же сыграл и эффект железного занавеса. Никто не знал, как там. А те, кто имел представление, либо были загнаны в лагерь, либо успели уехать на "философском пароходе".
- Почему в тот период люди не могли связать трагедию репрессий с фигурой Сталина?
— Образ Сталина соответствовал общественному запросу на патриархального лидера. Он выступал отцом нации — жестким, но справедливым. А мысль о том, что Сталин был виновен в репрессиях, не могла возникнуть в общественном сознании. Сталин играл роль непогрешимого вождя. И большое количество сил было брошено на то, чтобы создать этот образ. Весь репрессивный аппарат был направлен на то, чтобы показать, что кругом враги и мы как раз избавляемся от них. Вся система культуры работала на Сталина: радио, газеты, кинематограф, литература, театр, массовые праздники.
Полный текст интервью читайте на портале "Московские новости" >>
