Какое место занимает Африка в новой концепции внешней политики России, обсуждается ли с Ливией возможность заключения новых контрактов, кого ждут в ближайшее время в Москве из Сирии и когда может состояться министерское заседание «квартета» по Ближнему Востоку — об этом в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Елизавете Исаковой рассказал заместитель министра иностранных дел РФ, спецпредставитель президента России по Ближнему Востоку Михаил Богданов.
— Михаил Леонидович, глава МИД РФ Сергей Лавров только что завершил свое блиц-турне по странам африканского континента. А какую роль сегодня отводят Африке в новой редакции концепции внешней политики России?
— Африка, конечно, всегда для нас была близким, традиционным партнером. У нас особая история отношений, потому что лидеры африканских стран и общественное мнение — все прекрасно помнят ту поддержку, которую Москва оказывала борьбе за национальное самоопределение, за независимость, за построение суверенных государств, устранение проблем колониализма и их последствий на этом континенте. И это та политическая и психологическая основа, которая позволяет нам рассчитывать на позитивное, динамичное развитие наших отношений и далее. У нас были собственные сложности после распада Советского Союза, и у нас было много собственных проблем. И конечно, объективно внимание к Африке в конце 1980-х — начале 1990-х годов было не таким, как в предыдущие годы.
Может быть, здесь мы многое упустили и не были столь активными, как этого хотелось бы. Но в последние годы ситуация, в том числе в нашей стране, изменилась кардинально в лучшую сторону. И, конечно, это позволяет нам более активно и плодотворно проводить нашу линию, в частности, на африканском направлении нашей внешней политики и дипломатии, которая, естественно, должна подкрепляться и сама способствовать двусторонним деловым связям, экономическому, торговому, инвестиционному и иному партнерству с африканскими странами. И с Африкой в целом в лице Афросоюза и других субрегиональных африканских организаций и объединений. Поэтому в контексте нашей внешнеполитической деятельности, конечно, Африка, как мне представляется, будет занимать все более заметное место. Тем более, что многие западные аналитики и политологи говорят о том, что это континент будущего, имея в виду его колоссальные возможности с точки зрения более весомого вклада в мировую экономику, исходя из природных богатств, людского, инвестиционного потенциала. Конечно, именно на такие долгосрочные цели, интересы мы и ориентируемся.
Разумеется, сейчас мы наверстываем упущенное и работаем максимально динамично на этом направлении. Но есть, конечно, основной момент, который многих, в том числе и нас, и наших африканских партнеров, сдерживает в какой-то мере — это те проблемные и конфликтные ситуации, которые существуют на африканском континенте. Потому что, когда мы говорим о торгово-экономических связях, об инвестиционном климате, развитии туризма, все начинают думать о рисках, которые могут возникнуть в связи с целым рядом хронических проблем на африканском континенте и новыми конфликтными ситуациями. И, к сожалению, эти конфликтные ситуации и межгосударственные споры не поддаются так быстро урегулированию, как нам бы этого хотелось. Поэтому направление консолидации усилий, согласования позиций, подходов, мобилизация возможностей и самих африканцев, и международного сообщества, при активном и весомом содействии со стороны Москвы, — это очень востребованная работа в рамках наших контактов с африканскими партнерами.
— Вы затронули тему конфликтных ситуаций в Африке, и вот возьмем ситуацию в Ливии. В результате смены режима в этой стране российские компании были вынуждены приостановить там свою работу. Теперь обсуждается вопрос о материальной компенсации их потерь со стороны нового руководства Ливии. Есть ли шансы, что деньги нашим компаниям вернут?
— Я бы не хотел углубляться в детали. Хотя мы, конечно, занимаемся этим вопросом очень плотно с позиции МИДа.
— Но речь об этом идет?
— Речь идет. Причем предпринимаются конкретные практические шаги. Я имею в виду поездки в последнее время целого ряда делегаций, представляющих наши крупные национальные компании в различных сферах. Я могу упомянуть РЖД и наши нефтегазовые крупные компании, и другие компании, которые работали раньше в Ливии. Но в связи с войной, которая там была, и кардинальными изменениями, произошедшими в этой традиционно дружественной нам стране, сейчас мы активизировали эти контакты, чтобы разобраться в нынешнем состоянии дел и перспективах возобновления работы наших компаний в Ливии при активном содействии и политико-дипломатическом сопровождении их работы МИД России. Не открою секрета, сказав, что сами новые ливийские власти, хотя у них много проблем и процесс установления государственности до сих пор не завершен, проявляют все большую заинтересованность и в восстановлении, и в дальнейшем развитии отношений с Россией.
Речь идет не только о политическом диалоге, но и конкретных контрактах, которые были и которые, как мы рассчитываем, будут. Эти контракты должны носить равноправный и взаимовыгодный характер. Я рассчитываю, что заинтересованы в этом не только и не столько наши экономические структуры, но и сами ливийские партнеры. Поэтому сейчас работа идет. В том числе в плане восстановления тех контрактов, которые были, может быть, их совершенствования, если есть в этом необходимость. И я думаю, что перспективы довольно обещающие, учитывая потенциал Ливии плюс традиционные связи. Мы же готовили очень много ливийских специалистов, и гражданских, и военных. И мы надеемся, что этот потенциал тоже будет задействован в интересах российско-ливийского сотрудничества.
— То есть обсуждаются уже конкретно новые контракты с Ливией?
— Обсуждаются.
— В каких областях?
— В областях создания инфраструктуры, в том числе транспортной со стороны РЖД, в нефтегазовой отрасли. Мы ждем новых контактов и в Москве, и в Триполи, чтобы налаживать нормальную совместную работу с ливийскими партнерами.
— А ливийская сторона, на ваш взгляд, готова пойти на возмещение издержек российским компаниям?
— Мне бы не хотелось предвосхищать события. Но я знаю, что настрой серьезный, ответственный, и мы надеемся на позитивные результаты этих переговоров и совместного анализа того, в каком состоянии оказались наши общие дела и какие у нас есть перспективы.
— Ведется ли аналогичный диалог с представителями Сирии, в том числе с оппозицией, естественно, при гипотетической возможности смены власти в стране, о возможном возмещении издержек российским компаниям, которые могли приостановить свою работу в Сирии из-за военных действий?
— Конечно, при тех очень серьезных проблемах и даже, я бы сказал, трагедиях, которые пережил и продолжает переживать этот регион, трудно исключать каких-то новые, дополнительные осложнения. Это не от нас зависит. Но я хотел бы привести здесь пример Ирака. Как вы знаете, в 2003 году мы были против войны. У нас была общая позиция с нашими германскими и французскими партнерами. Но произошло то, что произошло. И в тот момент было впечатление, что Россия потеряла Ирак навсегда. Были вложены огромные усилия, и в советский период, и позже, в развитие взаимовыгодного партнерства между Москвой и Багдадом, и потом все рухнуло. Но сейчас мы видим, что многие иракцы правильно стали понимать мотивы нашей позиции в тот момент. И сейчас, когда американские войска ушли из Ирака и ситуация там меняется, практически все иракские ответственные влиятельные силы понимают значение России в мировой политике, на Ближнем Востоке и для самого Ирака. И сейчас очень быстро восстанавливается то, что, казалось бы, было безвозвратно потеряно. Мы активно работаем, я имею в виду и правительство, и МИД, и другие наши министерства и ведомства, а также национальные компании, в том числе в нефтегазовом и военно-техническом секторах.
Сейчас идет не только активное восстановление наших позиций и интересов в Ираке, но и осознание самими иракцами важности восстановления и дальнейшего активного развития сотрудничества с Россией во всех областях. Мы тоже в свое время готовили иракские кадры. Эти люди востребованы и в новых условиях для иракской экономики и политики. Этот пример говорит о том, что те страны на пространстве Ближнего Востока и Северной Африки, которые пережили или переживают очень серьезные трансформации, которые, конечно, сказываются на возможностях нормального делового партнерства, потом понимают побудительные мотивы нашей политики. Она всегда была выдержана в русле строгого соблюдения норм и принципов международного права, Устава ООН, не является конъюнктурной и не использует двойных стандартов, выступает за суверенитет стран и за невмешательство в их внутренние дела, не имеет колониального прошлого и никогда не стремилась к гегемонии, но всегда помогала нашим партнерам. Это тот серьезный багаж, который всегда востребован и на базе которого можно создавать новое, позитивное, способствующее динамичному развитию наших отношений.
— То есть в любом случае нельзя будет сказать, что Сирия потеряна для России?
— Вы знаете, что с сирийской оппозицией у нас очень развиты контакты. Они ведутся практически со всеми оппозиционными группировками, которые представляют различные этноконфессиональные и социально-политические группы населения, за исключением откровенно террористических, связанных с «Аль-Каидой» и экстремистами. Все они, я в этом абсолютно уверен, знают историю российско-сирийских отношений. Знают ту роль, которую играла наша страна в деле оказания экономической и военной помощи сирийскому государству, которое всегда было близко к России. Поэтому сирийская оппозиция, ее ответственные представители, могут иметь расхождения по каким-то другим вопросам, но не по вопросам значимости России для Сирии во все времена, в том числе и на перспективу. Значит, разговоры о том, что Сирия может быть потеряна для России, несостоятельны и несерьезны. Об этом могут рассуждать люди, которые не знают истории. А незнание истории не позволяет прогнозировать будущее.
— Ждут ли в Москве в ближайшее время представителей оппозиции Сирии?
— Мы ждем визитов целого ряда делегаций, представляющих различные оппозиционные силы. Ждем также делегации представителей сирийского руководства.
— Можете ли вы подтвердить информацию о том, что министр иностранных дел Сирии приедет в Москву в конце февраля?
— Да. Дата его визита пока не согласована, но мы исходим из того, что это может произойти довольно скоро. В ближайшие дни мы согласуем приемлемую дату. Что касается представителей оппозиции, то глава МИД РФ Сергей Лавров встречался 3 февраля в Мюнхене с главой Национальной коалиции сирийской оппозиции, то подтвердил приглашение для Аль-Хатыба посетить Россию. Тот выразил намерение использовать приглашение. Мы считаем, что чем скорее это произойдет, тем лучше. Потому что ситуация очень сложная. Мы хотим видеть в Москве руководителей и представителей всех оппозиционных групп Сирии. Такие контакты всегда полезны для обмена мнениями, анализа ситуации. Главное, четко понять, что военного решения конфликта нет, а те, кто настаивает на продолжении вооруженной конфронтации, ведут дело просто к разрушению страны, что сопряжено с новыми жертвами среди сирийского населения. Мы считаем, что наши доводы, если не сразу, то постепенно воспринимаются нашими собеседниками, в том числе со стороны оппозиции, все более правильно и четко. Так что мы ждем представителей еще нескольких оппозиционных групп.
— А сами представители оппозиции Сирии, в том числе Аль-Хатыб, готовы приехать в Москву?
— Естественно, они заинтересованы в этом. Сами визиты, как мне представляется, произойдут в ближайшие две-три недели. Необходимо только согласовать все даты.
— Что ждут в Москве от визита главы МИД Сирии?
— Вы знаете, что и в Мюнхене, и до него были встречи главы российского МИД Сергея Лаврова со спецпредставителем ООН и ЛАГ по Сирии Лахдаром Брахими. Мы поддерживаем его миссию, которая актуальна и востребована. Основа для его работы — это женевское коммюнике, которое предлагает плавный вектор нашей работы. Это безотлагательное прекращение огня при необходимых гарантиях, в том числе, ООН и международного сообщества. Потому что каждый день гибнут люди, и это может привести к катастрофическим последствиям, в том числе для региона в целом. Это задача номер один. Одновременно нужно запускать политический процесс, который должен быть основан на проведении межсирийского национального диалога. В рамках этого диалога все представители мультиконфессиональной страны смогли бы понять, как будут соблюдены их права в новой Сирии. Должен быть консенсус, национальное примирение, если хотите. Уже пролилось много крови и надо проводить черту, чтобы это и уже следующие поколения сирийцев не руководствовались чувствами кровной мести, потому что это тупиковый путь для сирийского общества и развития страны. Этот наш подход, неконъюнктурный, рассчитан на то, чтобы быстро и эффективно помочь самим сирийцам выйти из тупика, в котором они находятся уже два года. С таких позиций мы ведем диалог и с руководством Сирии, в том числе с главой МИД Валидом Муаллемом, и с сирийской оппозицией, а также с нашими западными партнерами. У нас несколько встреч прошло в формате Россия-США-Брахими. Мы готовы продолжать работать и в таком формате.
— Согласована ли новая встреча в подобном формате?
— Пока новая встреча не согласована. В телефонном разговоре главы МИД РФ Сергея Лаврова и нового госсекретаря США Джона Керри эта тема затрагивалась. Мы считаем, что надо задействовать все форматы, все методы работы. Главное выйти на результат.
— А нет ли опасения, что трехсторонний формат заменит в какой-то момент работу «Группы действий» по Сирии, особенно учитывая то, что она так и не собралась второй раз?
— Мы не противопоставляем одно другому. Более того, на встречах с нашими американскими партнерами и Лахдаром Брахими мы как раз говорим об этом. В основе нашей работы лежит, как мы договорились, «женевское коммюнике», согласованное «Группой действий» по Сирии, которая на наш взгляд, очень репрезентативна. В ней принимают участие все постоянные члены Совета Безопасности ООН — Россия, США, Китай, Великобритании и Франция. Там есть наши арабские партнеры, Лига Арабских государств, наши турецкие партнеры, ЕС и генсек ООН. Естественно, мы продолжаем считать, что можно несколько расширить этот формат за счет других влиятельных внешних игроков. Здесь я бы назвал Саудовскую Аравию, некоторые соседние страны — Ливан, Иорданию, Ирак, хотя он и был представлен в «Группе действий», Египет, а также Иран. Мы исходили из логики того, что чем больше влиятельных внешних сил будут с нами стоять на одной платформе, тем эффективнее будут наши усилия по прекращению кровавого противоборства в Сирии и выходы на конструктивные консенсусные решения проблем этой страны.
Важно было добиться на начальном этапе широкого международного согласия, а уже затем подключить к нашей работе представителей правительства и оппозиции Сирии. Кстати, покидая Женеву, мы договорились, что это будет не последняя встреча «Группы действий». Причем место ее проведения не имело значения. Проблема была в выполнении договоренностей, достигнутых в Женеве. Мы свою часть пути прошли честно. Мы работали и с правительством, и с оппозицией, старались убедить всех сирийских действующих лиц этого конфликта принять за основу работы женевский документ, назначить переговорщиков, сесть за стол переговоров и начать диалог по параметрам и деталям тех принципиальных позиций, которые были выработаны в Женеве. Я имею в виду переходный этап, создание руководящего переходного органа, который бы обладал всеми необходимыми полномочиями для изменения обстановки в стране и создания нормальных условий для проведения свободных, честных, транспарентных выборов во все органы власти новой Сирии. Поэтому другие форматы работы — «тройка» Россия-США-Брахими, «пятерка» постоянных членов СБ ООН, другие контакты — это абсолютно не заменяет «Группу действий» по Сирии. Это сбалансированный и объективный формат. От него принципиально отличается формат так называемой «Группы друзей Сирии», где представлена только одна сторона в сирийском конфликте, ее поддерживают политически, финансово, в военном отношении в противостоянии с другой стороной. Это неправильный, деструктивный подход, который не ведет к решению проблем Сирии, а, напротив, заводит все в тупик, противопоставляя одних сирийцев другим. Решать нынешнюю ситуацию в Сирии таким упрощенным способом — это не понимать опасности для самой страны и региона в целом.
— А может ли вторая встреча «Группы действий» по Сирии состояться в скором времени, с учетом назначения нового госсекретаря США?
— Мы надеемся на это. Мы считаем, что необходимо не откладывая провести еще одну встречу «Группы действий», особенно с учетом происходящего вокруг Сирии. Это было бы полезно. Ситуация не улучшается, разрушается страна. Все это грозит дезинтеграцией Сирии, ее развалом, конфликт может не остановиться в пределах нынешних границ Сирии…
— … и затронет Иран?
— Не только Иран. Вы знаете, что в соседних странах тоже не такая простая обстановка, в том числе из-за беженцев. Мы оказываем помощь в различных форматах и на различных уровнях. Оказываем помощь и Сирии через соответствующие структуры, по линии Красного полумесяца. Недавно в Москве был президент Ливана, который обсуждал эти вопросы на переговорах с руководством России. Мы готовы, и уже оказываем соответствующую помощь оказавшимся на территории этой страны сирийским беженцам, и будем делать это и впредь. Готовы направлять помощь и в саму Сирию, потому что там много внутренних перемещенных лиц, людей, которые потеряли кров. Будем помогать тем, кто оказался и в Турции, и в Ливане, и в Иордании. У нас скоро предстоят очень важные переговоры с руководством Иордании, на которых будут затрагиваться, естественно, и проблема Сирии, проблема беженцев.
— Михаил Леонидович, сейчас обсуждается возможность проведения в середине марта очередной встречи «квартета» международных посредников по ближневосточному урегулированию на уровне глав МИД. Насколько реальны эти сроки?
— Об этом российский министр рассказывал в ходе своей африканской поездки нашим партнерам. Мы уже давно предлагали активизировать работу «квартета», потому что ситуация в ближневосточном урегулировании в целом и на палестино-израильском направлении в частности не просто оказалась в состоянии стагнации. Здесь как на велосипеде — если ты не едешь, то можешь упасть. И это не просто какой-то определенный статус-кво, когда мы застыли на одном месте. Ситуация ухудшается. Мы все время отступаем назад по многим параметрам. Вы хорошо знаете, и об этом объявляет израильское руководство, что принимаются все новые и новые решения о поселенческой активности на палестинских территориях, на Западном берегу и в Восточном Иерусалиме. Это, конечно, омрачает атмосферу в палестино-израильских отношениях и не способствует разблокированную переговорного процесса. Это очень печально, потому что появляется чувство безысходности, а оно всегда опасно, потому что порождает отчаяние и радикализм. Все это может привести к тяжелым последствиям. Мы об этом откровенно говорим всем нашим партнерам. Мы говорим об этом с нашими израильскими партнерами в ходе контактов, которые продолжаются и осуществляются достаточно активно, несмотря на то, что в Израиле были выборы в парламент. Сейчас будет формироваться новое правительство и мы хотели бы, чтобы сейчас появились новые возможности для конструктивной работы по этому вопросу.
Мы также заинтересованы в эффективной деятельности «квартета», где представлены наиболее авторитетные международные игроки — Россия, США, ЕС и ООН, — которые могут и должны оказать благотворное, эффективное воздействие на израильтян, палестинцев и на региональные стороны. И мы давно уже предлагали провести заседание «квартета» на министерском уровне. Такая очень хорошая возможность была, на наш взгляд, в сентябре прошлого года, когда все собрались в Нью-Йорке «на полях» очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Но, к сожалению, в сентябре такая встреча не состоялась. Нам говорили некоторые наши партнеры: «Давайте подождем. Что сейчас обсуждать, на что мы выйдем? У нас у самих сейчас выборы. Потом намечены выборы в кнессет…»
— Но вскоре президент США посетит регион Ближнего Востока. Туда же, кстати, собирается и новый госсекретарь. Может ли, учитывая эти факторы, министерская встреча «квартета» состояться уже в ближайшее время?
— Сейчас мы очень внимательно следим за подготовкой к поездке американских руководителей в регион. Туда направляется новый госсекретарь и, как мы знаем, планируется также визит президента США на Ближний Восток, в Израиль, на палестинские территории, может быть еще в какие-то страны. Мы рассчитываем, что наши американские партнеры поделятся с нами своими оценками, соображениями, а также новыми предложениями о том, как нам налаживать весь процесс вывода ситуации с урегулированием из тупика. На наш взгляд, сейчас есть два мероприятия, которые предоставят хорошие возможности для проведения «на полях» встречи «квартета» на министерском уровне. Это предстоящее в марте специальное заседание Совета Безопасности по Афганистану в Нью-Йорке под председательством России. РФ председательствует в Совбезе в марте, и мы предложили провести такое заседание по Афганистану на уровне министров иностранных дел. Это будет в середине марта. А в апреле будет министерская встреча по подготовке саммита «восьмерки» в Лондоне. Можно и там провести «квартет», если будет проявлена политическая воля и желание наших партнеров. Это наши конкретные предложения о том, как и когда можно было бы собраться, подумать вместе и, может быть, наметить какие-то практические меры по активизации работы «квартета» в пользу разблокирования ситуации на палестино-израильском направлении.
При этом мы постоянно говорим нашим партнерам, что было бы очень полезным более активно взаимодействовать «квартету» с Лигой арабских государств. Мы также на двустороннем уровне будем этим заниматься, активно обсуждать с арабами перспективы решения палестинской проблемы на базе принципа двух государств для двух народов, с учетом решений мирового сообщества, Генеральной Ассамблеи и СБ ООН по палестинской проблеме.
Буквально через несколько дней в Москве состоится первое заседание Российско-арабского форума сотрудничества. Приедет очень солидная делегация наших арабских друзей, генеральный секретарь ЛАГ и представители ряда стран, которые являются сейчас председателями в структурах этой организации — на саммите и в Совете ЛАГ. Будет очень активное и, как мы рассчитываем, откровенное, детальное обсуждение не только российско-арабских отношений в целом и ситуации в арабском мире, но и в ближневосточном, арабо-израильском урегулировании. Мы считаем, что Арабская мирная инициатива, которая была утверждена на саммите ЛАГ в Бейруте в 2002 году, является неотъемлемой конструктивной базой урегулирования арабо-израильских отношений, и на этой основе, с учетом других важных международных документов, надо постараться разблокировать ситуацию и продвинуться к искомому результату — мирному сосуществованию.
— В двусторонних отношениях России и Израиля сейчас есть особая проблема. Есть сведения, что собственник здания, в котором расположено посольство России в Израиле, пытается сейчас выселить российскую дипмиссию. Как Москва собирается урегулировать этот вопрос?
— Наш посол в Израиле занимается этой темой. Сейчас просто возникли технические проблемы, и они поддаются решению.
