Илья Крамник, военный обозреватель РГРК "Голос России", специально для РИА Новости.
2 февраля 1943 года в районе Сталинграда прекратили сопротивление последние немецкие части. Итоги кампании, начавшейся летом 1942 года со стремительного рывка немцев к Волге и на Кавказ, можно было охарактеризовать двумя словами — полное их поражение.
Осознание перелома
Вермахт не достиг ни одной из целей, которые ставились перед наступлением — Сталинград не был взят, СССР не был отрезан от южных нефтеносных районов, кавказская нефть не пополнила топливный баланс Германии. Потери же были более чем весомыми — с лета 1942 по зиму 1943 года Германия потеряла на южном крыле фронта в сумме около миллиона человек и огромное количество техники. Была полностью разгромлена одна из самых сильных полевых армий Вермахта — 6-я, серьезные потери понесли танковые войска.
Поражение под Сталинградом сказалось и на союзниках Германии — потеряв зимой 1942-43 года подавляющую часть боеспособных войск, Румыния, Венгрия и Италия практически полностью свернули свое участие в войне на советско-германском фронте.
Сталинград не стал первым стратегическим поражением немцев — до этого, как минимум, была Москва. Не стал и самым крупным — летний разгром 1944 года будет не менее масштабным. Но именно это название неизменно всплывает в умах, и вполне заслуженно. Сталинградский разгром стал той поворотной точкой войны, за которой неизбежность поражения гитлеровской Германии и Оси в целом стала очевидна для всех наблюдателей.
Посмотрите инфографику: "Сталинградская битва: победа, изменившая ход войны" >>
Это проявилось не только в позиции сателлитов, которые сократили участие в войне и начали искать выход. Это проявилось и в росте антифашистских настроений по всей Европе, и в окончательном определении позиций некоторых колеблющихся нейтралов, и, наконец, в самой Германии. С этого момента все планирование Рейха было нацелено не на достижение окончательной победы, а на затягивание войны в ожидании раскола между союзниками, который позволит заключить мир на более-менее приемлемых условиях.
Кроме того, начались процессы разложения и в самой верхушке Рейха, которые впоследствии привели к покушению на Гитлера, и к поиску выхода, который будут вести практически все лидеры Германии в тайне от "товарищей по партии".
Как вернуть удачу?
— Уже полмесяца на всех фронтах затишье…
— Не могут опомниться после Сталинграда, товарищ Сталин.
— А мы — после Харькова, товарищ Василевский!
Этот диалог между Сталиным и Василевским в соответствующей серии "Освобождения" если и не имел места в реальности, тем не менее, очень точно описывает тогдашнее положение дел.
Несмотря на сокрушительный разгром под Сталинградом, Германия все еще оставалась сильным и грозным противником, способным на болезненные удары. Такой удар был нанесен в третьей битве за Харьков в феврале-марте 1943 года, когда немцам удалось отбить освобожденный было советскими войсками город и отодвинуть фронт в этом районе на восток, после чего сформировался выступ, ставший вскоре известным как Курская Дуга.
Весной 1943 года немцы начали готовить наступление, итогом которого должен был стать "Сталинград наоборот" — окружение и разгром большой группировки советских войск с заманчивыми перспективами на развитие наступления. За немедленное начало наступления, в частности, выступал один из лучших германских стратегов, только что блестяще проявивший себя под Харьковом Эрих фон Манштейн. И в том, что это наступление пришлось неоднократно переносить, сыграл свою роль эффект Сталинградской битвы.
Дело не только в материальной составляющей — дело в потере уверенности в своих силах высшим руководством Рейха, чем во многом объясняются постоянные переносы срока под предлогами типа "добавить "Тигров"! "Усилить защиту "Тигров"! "Добавить "Пантеры"! "Добавить "Фердинанды"! "Недостаточно число истребителей-бомбардировщиков"!
При этом те представители немецкого руководства, кто мог подняться над текущими задачами, прекрасно понимали, что мощь СССР растет более быстрыми темпами, и откладывание начала наступления, напротив, все больше увеличивает разницу потенциалов не в пользу Германии.
Тем не менее, решимости начать немедленно уже не было: успехи 1941-42 годов, когда немцам раз за разом удавались победы с меньшими силами за счет их грамотной концентрации на нужных участках, были перечеркнуты поражением под Сталинградом, и теперь немецкое командование безуспешно пыталось получить если не количественное, то качественное превосходство — за счет новых моделей танков и самолетов. На тактическом уровне это еще могло сработать: "Тигры", "Пантеры" и модернизированные танки прежних моделей были грозным оружием в умелых руках. На оперативном — новой техники не хватало "на все", а потери, как боевые, так и эксплуатационные, оказались больше ожидаемого. На стратегическом же — боевые качества "Тигров" уже не имели значения в проигрываемой Рейхом битве потенциалов.
Конечно, можно говорить о том, что эта битва была проиграна с самого начала — уже летом 1941 года, когда сформировалась антигитлеровская коалиция, было ясно, что совокупный потенциал СССР, США и Британской Империи заметно выше, чем у стран Оси — Германии, Италии и Японии с их сателлитами.
Однако военное счастье переменчиво, и, обладая большей готовностью к войне, германские руководители вполне могли рассчитывать на то, что им удастся одолеть СССР до того, как тот сумеет должным образом отмобилизоваться. После этого Великобритания (по расчетам) должна была бы просить о мире, а США не встали бы вступать в войну, не имея союзника на континенте.
Разгром немцев под Москвой показал тщетность этих надежд, но не лишил Германию способности к активным действиям. Оглушительный проигрыш, ставший итогом битвы за Сталинград, и повлекший куда более тяжелые потери, был уже приговором. Но для того, чтобы этот приговор прозвучал, потребовалось полгода непрерывных жестоких боев за город, имя которого с тех пор навсегда вошло в военную летопись мира.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
