Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
Представители правоцентристского крыла "Единой России", координаторы ее "Либеральной платформы" Владимир Плигин, Валерий Фадеев и Виктор Зубарев выступили с заявлением в защиту либерализма. Для этого, по их мнению, следует "вернуть политическому языку изначальные значения", которые были искажены теми, кто привнес в него то, что либерализму чуждо.
Кого именно имеют в виду авторы заявления, неясно. Из контекста приходится предположить, что защищать либеральные ценности авторы манифеста намерены от нынешних лидеров оппозиции — просто потому, что больше искажающих либерализм искать негде.
Но ведь и там, на Болотной, не видно тех, кого можно было заподозрить в верности тому либерализму, с которым в России всегда было все немного запутано.
В поисках либерала
Вообще либералами принято называть тех, кто убежден в абсолютной ценности свободного рынка, к которому когда-нибудь в качестве бонуса добавится гражданское общество. А не добавится — тоже не беда. Радикалы этого подхода, действительно, как справедливо отмечается в заявлении властных либералов, готовы признать своим кумиром Пиночета. Такие в России имеются, но они настолько немногочисленны, что спорить с ними вроде бы незачем.
Можно было бы спорить с теми, кто считает себя классическим либералом. С теми, кто исходит из того, что экономические свободы немыслимы без политических и гражданских. Кто рассматривает государство лишь как коллектив чиновников, подотчетных обществу, и потому оно выбирает из своей среды тех, кому она доверяет этих чиновников организовать. Собственно, всё. Дальше обычно дискутируют о границах вмешательства государства в экономику, которое исчисляется уровнем налогов, и в частную жизнь, которое определяется полномочиями правоохранительных органов.
Абсолютных величин здесь нет, они даже в одной стране меняются в зависимости от ситуации. Но как-то так получается, что в такой модели баланс чистого либерализма, основанного на свободе, и идеи социальной справедливости как-то более или менее органично находится.
Приверженцев классической либеральной идеи в России всегда было немного. В России быть классическим либералом — это еще понимать, что пережить либеральную реформу сродни подвигу, но его надо совершать, хотя бы ради того, чтобы не лишать нормальной жизни детей. И еще спокойно относиться к тому, что примеры этой нормальной жизни находятся там, где к человеку и его правам с уважением относятся и соседи и государство. И что так уж получилось, что большей частью эти примеры воплощены к западу от наших границ, а не к югу или востоку, и уж точно не внутри них.
В общем, быть либералом в России непросто, но таковых, тем не менее, вполне достаточно, и социологи всегда даже немного удивлялись, обнаруживая, что даже те, кто себя к либералам не причислял, вполне разделял те простые житейские ценности, про которые ему никто не объяснил, что это либерализм и есть.
После Гайдара назвать себя либералом решались немногие. А те, кто поначалу еще решался, уже не скрывали, как податливы к соблазнам рынка, которым все более увлеченно управляло государство. Или так хотели власти, что, ища симпатий населения, рассказывали ему, что и либеральный путь у России такой же особый, как и во всем другом. Или славили Пиночета.
Словом, либералов в стране даже слишком много для того неблагоприятного климата, который для либералов царит. А вот чтобы эти люди могли найти за кого проголосовать, как-то никого не осталось.
Словом, для "Либеральной платформы" те, кого она считает "неправильными" либералами — это просто оппозиционеры, не отказавшиеся от идейного родства с 1990-ми, в которые еще была иллюзия либерального шанса. Видимо, условный Немцов или коллективный Кудрин.
Других либералов у нас не осталось.
Строительство развитого либерализма
И вот в партии власти появляются люди, которые вдруг объяснили стране, которая научилась обходиться без либералов, во-первых, что это такое, и, во-вторых, как это для нее хорошо.
И оказалось, что либерализм — это совсем не то, что страна думала. И то, что она считала ему непременно присущим, как открыли новые либералы от "Единой России", ему, наоборот, чуждо.
И чуждо ему, среди прочего, следующее:
— отрицание роли государства в экономике, сокращение социальных расходов, поддержка нерегулируемых свободных рынков;
— отрицание чего-либо позитивного в советском опыте;
— убеждение в том, что "Россия должна стать обычной, средней европейской" страной;
И, кажется, самое главное заблуждение тех, кто все еще считает себя либералом, — "считать, что все проблемы решают свободные выборы, верить, что увеличение демократии всегда ведет к росту эффективности государства…"
Выступая с этих позиций, как указывают правоцентристы из "Единой России", "неправильные" либералы подорвали доверие народа не только к себе, но и к либеральной идее в целом. Притом, что на самом деле либерализм, возвращенный к истокам и очищенный от вышеуказанных мифов, выглядит абсолютно не так.
Для того, чтобы, как сказано, образом процветающей России стал "образ страны свободы", следует исходить из того, что "либерализм — это идея мощного целенаправленного развития страны в результате свободного выбора ее народа". И потому "либеральные идеи можно реализовать только с сильным государством, способным защитить свободы от внешних и внутренних угроз". И "средства массовой информации должны помогать решению задачи объединения нации". Именно — должны, из чего, видимо, и вытекает, что свобода слова в списке свобод, которые сильное государство намерено защищать от разных вызовов, не значится.
Словом, в советском опыте, действительно, что-то было, поскольку в этом представлении либерализм, оказывается, гармонично вписывался в основные направления социально-экономического развития, которые советская страна исправно конспектировала после каждого съезда КПСС.
Медведи не летают
Но "Единая Россия" — не КПСС, и совершенно ею не собирается быть. Хотя бы потому, что нынешняя модель власти прекрасно справляется со своими задачами и без нее. "Единой России" достаточно быть главной и крупнейшей в стране нотариальной конторой, которая составляет документы, заверяет их, следит за их прохождением по инстанциям, то есть, в Думе и Совфеде, и в то же время живет в некотором страхе быть упраздненной или переформатированной, скажем, в Народный фронт.
Впервые по-серьезному вопрос о разделе партии встал восемь лет назад, когда многим показалось, что у партии выросли крылья — левое, под управлением Андрея Исаева, призванное нейтрализовать коммунистов, и правоцентристское, в итоге и превратившееся в "Либеральную платформу". С двумя крыльями, как заподозрили тогда многие наблюдатели, партии, особенно партии власти, долго не живут, но Борис Грызлов всех успокоил: "Медведи не летают".
Никто не принимал партию власти за площадку для фракционной полемики, она просто должна была заполнить собой все возможное идейное пространство. Ведь какая идея, левая или правая, понравится власти в момент, который она сочтет решающим, и кто будет назначен идейным авангардом, не знал и не знает никто. Потому каждое крыло должно быть в тонусе.
И дело не в названиях. Был тренд консерватизма, и идеи нынешнего властного либерализма вынашивал центр консервативной политики "4 ноября". Да и вообще, между либерализмом и консерватизмом никто здесь принципиальной разницы не видит, что и подтвердила как-то, еще находясь в рядах партии, Ольга Крыштановская: "По смыслу реформ, которые мы хотели бы видеть, мы либералы, а по методам мы консерваторы…"
А теперь, возможно, в целях окончательного разрушения оппозиции, решено отнять у нее последний флаг — либерализма. Который она, в общем-то, уже давно с особой убежденностью и не поднимала.
Суверенный либерализм
В борьбе за внимание власти "платформисты" невольно проговариваются. Под "либерализмом" в их заявлении понимается та модель, которая власти чрезвычайно близка, и, выходит, правильна и даже называется красивым словом, в корне которого значится "свобода". Сильное государство, в котором частные интересы совпадают с государственными.
Но те, кто помнит советское детство, знают: "совпадают" в этой формуле — значит "подчиняются". Общество должно быть единым, чему должна способствовать свободная пресса, а мысль о том, что пресса вообще что-то кому-то должна, вовсе выдает авторов с головой. Это тот самый либерализм, в который и должна была мутировать подзабытая уже "суверенная демократия".
"Либеральная платформа будет придерживаться в своей деятельности именно такого понимания идейных основ истинного либерализма". Это — заключительный аккорд манифеста "либералов"-единороссов. Это не аргумент в споре неизвестно с кем. Это, скорее, предложение переименовать "Единую Россию". Например, в "Либеральную".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
