Константин Богданов, обозреватель РИА Новости.
Встреча президента Владимира Путина с премьером Бангладеш Шейх Хасиной ознаменовалась достижением целого ряда соглашений экономического характера. В их числе – соглашение о кредитах на поставку в Бангладеш российского оружия. Москва продолжает выстраивать внешнюю политику в третьем мире, отталкиваясь от бизнес-интересов крупных корпораций и субсидирования технологического экспорта.
Среди заключенных договоренностей следует отметить две основные. Это предоставление Дакке кредитов на начальную стадию постройки АЭС "Руппур" (около 500 млн долларов) и на закупку российской продукции военного назначения (около 1 млрд долларов). В составе пакета закупаемого оружия, как отмечается, возможно появление российской легкой бронетехники, стрелкового оружия, средств ПВО, а также вертолетов.
При этом следует отметить, что российские энергокомпании демонстрируют интерес к бангладешским углеводородам. Так, "Газпром" еще в апреле 2012 года заключил контракты на бурение там разведочных скважин. Налицо мощное формирование системы увязок чисто экономического характера в двухсторонних отношениях.
Россия в последние годы устойчиво перешла к первой после распада СССР содержательной государственной стратегии внешней экспансии. Она заключена в охоте за инфраструктурными контрактами и правами на разработку месторождений сырья (главным образом, углеводородного). Взамен осуществляются поставки в кредит продукции военного назначения и строительство объектов энергетики (и в т.ч. атомной).
Этой нехитрой, в сущности, схемой решается сразу три задачи: Москва укрепляет влияние в третьем мире, диверсифицирует источники сырья для промышленности и поддерживает ту часть собственного хайтека, в котором страна по-прежнему всерьез сильна (оборонку и атомный комплекс).
Такая форма субсидирования экспорта способна дать хороший результат в среднесрочном периоде. В секторе производства с высокой добавленной стоимостью появятся живые деньги для модернизации и разработок перспективной продукции.
Однако в долгосрочном периоде эта стратегия может привести к формированию очагов застойного мнимого благополучия в отраслях, живущих, в конечном итоге, не столько за счет конкурентоспособности выпускаемых товаров, сколько за счет государства. (Государство здесь понимается расширенно, вместе с огосударствленным сектором экономики.)
Подобное самозамыкание госсектора способно эффективно балансировать ресурсы и концентрировать их на решении приоритетных задач. Одновременно создается своего рода "башня из слоновой кости", когда подобный патронаж стратегического сектора со стороны правительства резко снижает необходимость диверсификации оборонной промышленности, и без того с советских времен узкоспециализированной.
Решить же в этих условиях задачу эффективной конверсии будет трудно. А точнее, называя вещи своими именами, речь должна идти уже не о конверсии (на дворе не 1992 год: преимущества нивелировались, мощности деградировали, кадры утрачены), а о синергической экспансии оборонщиков в гражданский сектор за счет реализации еще оставшихся у них технологических конкурентных преимуществ.
То есть с точки зрения интересов долгосрочного развития страны стратегия "кредиты в обмен на нефть" – это стартовая заявка, но никак не финальный вариант внешней стратегии. Дальше аналогичные же меры должны быть предприняты в отношении стимулирования экспорта гражданской продукции отечественных высоких технологий. Для чего неплохо бы такую продукцию создать, но это уже другой вопрос.
Как ни крути, а всем этим страна потихоньку, но создает себе новый международный имидж: внешняя политика России – это главным образом бизнес. Измеряется эта политика не в категориях идеалистических обещаний, а в категориях твердых контрактов.
Тоже форма компенсации национальной психотравмы конца 80-х – начала 90-х годов, когда выяснилось, что окружающий мир не спешит соответствовать радужным надеждам реформаторов.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
