Анна Банасюкевич
"Снегурочку" Александра Островского в Театре имени Ермоловой поставили как музыкальную историю из жизни современной провинции.
Свою версию сказки Островского молодой режиссер Алексей Кузмин-Тарасов обозначил подзаголовком "Сцены из захолустья в 12 песнях". Спектакль, действительно, насыщен песнями и танцами, но похож не на мюзикл, а на индийское кино, в котором какому-либо драматическому событию обязательно предпослан вставной вокально-пластический номер. Стилизованный слон на чемодане, который держит в руках Весна, ее наряды тоже отсылают к стилистике Болливуда. Как будто режиссер увидел в поэтической истории, рассказанной Островским, прежде всего, сентиментальную, приторно-красивую и малоправдоподобную историю.
Впрочем, лишенная сказочного ореола, эта история таковой и становится. Действие спектакля разворачивается не в сказочном царстве вымышленного царя Берендея, а в каком-то крошечном городке или в предместье, где все друг друга знают, где парни щеголяют перед девушками потрепанным мотоциклом, где модно быть хиппи, плести венки, слушать фолк и танцевать под регги. Лель похож на барда-шестидесятника – в свитере, с гитарой, расцвеченной наклейками, с бородой и светлыми кудрями. Такой не может не понравится девушкам, длинноногим красавицам в коротких платьях – им только на подиум. Деревянный помост спиралью спускается по сцене – это, вроде как, река – ближе к финалу куски поверхности посыпятся вниз, обнажая голубую поверхность – так в спектакле изображен ледоход. Но на подиум эти деревянные мостки тоже похожи – тем более, что под ними расположились музыканты, весь спектакль идет под живую музыку. Царство Берендея здесь похоже на двор сельского клуба, где все время вечеринка.
Всем, выросшим в небольших городах (да и вообще, проводившим в детстве и юности много времени во дворах) знакома история, рассказанная в спектакле – про то, как приезжий парень, щеголь в костюме, кадрит самую красивую девчонку из местных, про то, как местные пацаны пытаются намять ему бока, про то, как живущая здесь много лет, но так и не ставшая "своей" девочка дразнит, злит и пугает всех своей чужеродностью. Молодые актеры театра имени Ермоловой играют этот сюжет естественно, легко, иронично. И другие персонажи вполне узнаваемы – например, Берендей, похожий на какого-нибудь мэра, главу района или депутата. Советский такой мужичок, хозяйственный, сварливый и недалекий.
Пролога Островского в спектакле нет, нет некоторых персонажей – режиссер очистил пьесы от былинности, от стилистики сказа. Получилась вполне бытовая история – только проблема в том, что сюжет пьесы, органично вплетенный в сказку, не работает, попав в другой контекст. Вернее, не то что не работает, но по-бытовому (несмотря на песни и музыку) рассказанная история начинает требовать логики и жизнеподобия. Актеры, когда не поют, говорят буднично, с узнаваемыми, обыденными интонациями, и вдруг вылезают какие-то несуразности сюжета – например, мгновенно разлюбивший Купаву Мизгирь, да и другие мгновенные и ничем особо не подготовленные повороты. В какой-то момент начинает казаться, что смотришь отечественный сериал, несколько серий подряд – герои все те же, их любовные и семейные истории похожи одна на другую и все они придуманы без особой фантазии и как будто наспех. Музыкальный спектакль, в котором Снегурочка и Весна живут в маленьком советско-российском городке, ходят в свободных одеждах, плетут венки, а златокудрый Лель чарует девушек песнями под гитару (стихи Островского, положенные на музыку, удивительным образом стали похожи на хиты советских ВИА), мог стать сказкой на новый лад – например, в том смысле, в каком ей является фильм "Стиляги", но пока (пока музыкальная составляющая не стала до конца органичной частью спектакля), скорее, напоминает "Дом солнца", приторно-гламурную сказку о советских хиппи от Гарика Сукачева.
