Наталья Афанасьева, обозреватель РИА Новости
Совместное обучение детей с особенностями развития и без — процесс непростой, он требует специальных знаний, стратегий, условий и финансирования. Но опыт показывает, что для успешного начала необходимо внутреннее решение педагога полюбить не похожего на других ребенка.
В новом «Законе об образовании РФ», который Госдума во вторник рассматривает во втором чтении, впервые на федеральном уровне могут быть закреплены положения об инклюзивном, то есть совместном, обучении и воспитании детей с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ).
Сегодня Москва — единственный в стране регион, где закон, закрепляющий понятие "инклюзивное образование" и определяющий основные гарантии в получении доступного образования детьми с ограниченными возможностями здоровья (№ 16, от 28 апреля 2010 года), уже принят.
Пока «особые» дети, которые учатся вместе с «обычными» — это скорее эксперимент, речь идет об единичных, уникальных проектах. Но опираясь на московский опыт, можно учесть его удачи и проблемы, которые стали очевидны на практике. Например, в Москве начали интегрировать детей с аутизмом.
Особые дети
Дети с расстройствами аутистического спектра (РАС) — совершенно особенная с точки зрения инклюзивного образования категория. «Они все очень разные: по своим интеллектуальным, эмоциональным, поведенческим особенностям. Это очень многообразная и требовательная группа, и втиснуть их в одну колею образования нельзя, — объясняет директор Института проблем инклюзивного образования Светлана Алехина. — Но если мы, те, кто развивает инклюзию, научимся включать детей с РАС — мы сумеем включить и другие категории».
По словам эксперта, сложность заключается в том, что у нас сегодня очень мало специалистов, которые понимают специфику этого нарушения. В этом смысле Россия отстает от мира лет на 30. Еще недавно, буквально 10 лет назад, в нашей стране вообще не было такого диагноза, говорит эксперт: «Есть восемь видов школ для детей с разными видами нарушений, а для РАС не было никаких вариантов».
На сегодняшний день в Москве есть только одна (!) школа, специально созданная для детей с диагностированными расстройствами аутистического спектра. Точнее, даже не школа, а Центр психолого-медико-социального сопровождения «Кашенкин Луг», где дети имеют возможность получить начальное образование в специальные условиях: с ними работают подготовленные учителя, врачи, дефектологи, психологи.
А с 5-го класса начинаются проблемы — куда этих детишек девать? По словам Светланы Алехиной, сегодня есть несколько вариантов.
Большинство детей с аутизмом продолжают обучение в школах «8-го вида», то есть для детей с интеллектуальными нарушениями. И получают там образование по программе для умственно-отсталых детей, а ведь часто дети с РАС обладают интеллектуальными способностями даже выше среднего.
Второй вариант — дистанционное образование. И это не всегда хорошо, потому что специфика нарушения как раз в том, что аутисты нуждаются в отработке социальных и коммуникативных навыков. А обучение на дому лишает их такой возможности.
«У детей с РАС есть серьезные ограничения, связанные с коммуникацией. И эти странности нельзя капсулировать в однородной среде, где они общаются только с такими, как они, или с учителями. Важно выводить их в другие среды, учить социальным навыкам, вырабатывать новые стереотипы их поведения», — убеждена директор Института проблем инклюзивного образования.
Еще один, достаточно распространенный для Москвы вариант — частная школа, куда родители приводят своих детей, иногда очень сложных, и собственными деньгами обеспечивают им образование. «Между собой мы говорим: «спрятали в частную школу», — признается Алехина.
Особая школа
В начале этого года в Институт проблем инклюзивного образования пришли с вопросом родители детей с РАС: куда девать наших пятиклассников? «В этом возрасте должны произойти необходимые для каждого человека вещи — выявление его призваний, способностей, будущей профессии, формирование его социальных ролевых взаимодействий, — объясняет Даниил Саксонов, папа аутичного ребенка. — Интеграция для детей с аутизмом — очень сложный процесс, долгий, который приходится выстраивать искусственно. Но это очень важно для них, потому что, если упустить подростковый период, то шансов социализироваться у них не будет. Они так и будут отрезанными».
Так в школе №198 на юге Москвы появился 5 «Б» — класс для особых детей: там учатся четыре аутиста и одна девочка на инвалидной коляске.
Этот проект нельзя в полной мере назвать инклюзивным, дети учатся отдельно. "Но то, что они общаются с детьми в раздевалке, столовой, коридорах — это очень хорошо. Обычные дети разговаривают с ними, обсуждают разные темы, они делятся своими интересами, высказывают свои суждения," — рассказывает Светлана Алехина, куратор этого проекта.
«А дети ведь очень интересные — они могут показаться странными, но обычные дети эти странности принимают, — подчеркивает Алехина. — Это большой профессиональный успех — они социализируются. Это не просто слова — это результат».
Даниил Саксонов, сын которого учится в этом самом 5-м «Б», по собственному опыту знает, что большинство родителей детей с особенностями мечтает, чтобы их дети общались с другими детьми. Но часто эти родители травмированы неудачными попытками, они прошли через неприятие и непонимание.
«За четыре предыдущих года мы поменяли шесть учебных заведений, рассказывает Саксонов. — Мы пробовали учиться и в обычных общеобразовательных школах, и школах, провозгласивших инклюзию, и в каких-то экспериментальных — самых разных. И было много поводов, чтобы обозлиться и уйти в глухую изоляцию. Часто это была не злая воля, скорее неготовность и незнание, что делать с непохожим на других ребенком».
Как раз история со 198-й школой удивила родителей «непохожих на других детей» тем, что эта школа не проходила многолетней подготовки, здесь начали программу для особых детей вообще с нуля, но эксперимент удался.
По словам родителей, в этом коллективе нет напряжения, нет конфликтов между детьми, в том числе и из обычных классов, нет проблем с педагогами. На вопрос, как это получается, ответ был очень простой: в школе есть установка на доброе отношение к детям. Даниил рассказывает, как удивил его ответ классного руководителя: «Просто надо представить, что ты мать, перед тобой ребенок, и все — с этого момента начинается контакт. И сразу все становится на свои места, сразу вся его сложность, непонятность, все становится другим. Проблемы кажутся нормальными, они возникают в любой семье — разве бывают простые дети?»
Выяснилось, что в тот момент, когда педагог включает свои родительские и человеческие ценности, чувства, все меняется кардинально.
«Можно обучать, проводить семинары, научные программы, и ничего не получится. Выясняется, что для учителя достаточно решения любить этого ребенка, и в этот момент он становится специалистом. Те особые знания, которых не хватает, нетрудно получить. И если в школе созданы условия, где культивируются добрые отношения к детям, то такая школа может принять разных детей и интеграция будет возможна», — считает Саксонов.
Особый статус
Хотя, разумеется, для таких детей должны быть созданы специальные условия, и условия эти требуют отдельных затрат. «Обучение детей с особенностями, как в сторону одаренности, так и в сторону инвалидности (а в некоторых случаях они идут рядом), — стоит в разы дороже», — признает Даниил.
В школах, где учатся дети с РАС, необходимы малокомплектные классы — такому ребенку невозможно интегрироваться в большой коллектив, нужен психолог, понимающий специфику аутизма, дефектолог, тьюторы.
«Сегодня школе очень трудно удержать в своем штатном расписании специалистов сопровождения. Сотрудники, которые не ведут уроки, оказываются балластом, — говорит Светлана Алехина. — В условиях новой системы оплаты труда директору приходится выбирать, кого он возьмет: учителя математики или психолога. И за счет какого перераспределения финансовых средств он сможет найти нуждающемуся ребенку тьютора и заплатить ему какие-то деньги».
Есть постановление правительства Москвы (от 2011 года) «О дополнительных финансовых коэффициентах по обучению детей с инвалидностью в общеобразовательных учреждениях». Но вот здесь-то и кроется противоречие. Дело в том, что в новом федеральном законе «Об образовании» идет речь об инклюзивном обучении детей с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ).
С одной стороны, это правильно, считает уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович, это более широкое понятие — детей, имеющих проблемы со здоровьем, но при этом не имеющих инвалидности в несколько раз больше.
«На практике в Москве мы столкнулись с этой проблемой, и она не решена и в федеральном законе, по крайней мере, в том варианте, который обсуждался в первом чтении. Инвалидность — это соответствующий статус, по которому инклюзивные школы могут требовать соответствующее финансирование, увеличение образовательного норматива в 2-3 раза. У ОВЗ нет такого статуса, то есть в общеобразовательную школу на детей с ограниченными возможностями дополнительные деньги не приходят».
Светлана Алехина тоже видит здесь противоречие: «Не все дети с инвалидностью нуждаются в особых условиях образования. При этом есть большая категория детей с ОВЗ, которые не имеют инвалидности, но крайне нуждаются в особых условиях, поддержке и тьюторском сопровождении. Например, дети с РАС все нуждаются в поддержке, при этом только малая доля из них имеет «розовую справку». И когда такой ребенок приходит в общеобразовательную школу, на него государство не выделяет дополнительные субсидии».
По мнению Бунимовича, без четкого определения на уровне федерального закона о финансировании инклюзивных школ совместное обучение так и останется на уровне благих пожеланий.
