Елена Чишковская
Российскую премьеру одноактной оперы Леры Ауэрбах на сюжет драмы Метерлинка представил на своей Малой сцене Московский академический музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. Поставить "Слепых" в рамках проекта "Лаборатория современной оперы" предложило театру творческое объединение "Опергруппа". Вместе с оперой Ауэрбах была сыграна и еще одна премьера (на сей раз мировая), инициированная самим театром. Сценическое воплощение получил вокальный цикл Елены Лангер "У колодца". Постановку диптиха осуществили режиссер Дмитрий Белянушкин, художник Александр Арефьев и дирижер Феликс Коробов.
Вечер счел необходимым открыть вступительным словом художественный руководитель оперы театра Станиславского Александр Титель. Он отметил, что оба произведения написаны молодыми авторами, выросшими в России, но ныне проживающими на Западе. "Это – чистейший эксперимент, в котором заняты молодые исполнители", - резюмировал Титель.
С Лерой Ауэрбах театр ранее уже сотрудничал. В репертуаре есть ее балет "Русалка", и для продолжения удачного сотрудничества была выбрана необычная опера "Слепые", написанная для 12 голосов, звучащих a capella. Поскольку опера длится меньше часа, то в пару к ней было выбрано еще одно произведение. Цикл Елены Лангер изначально состоял из пяти номеров и в этом виде был исполнен в нью-йоркском Карнеги-холле. Однако позже по просьбе Феликса Коробова цикл был расширен до 11 номеров уже с учетом будущей постановки. Вновь созданные номера Елена Лангер посвятила Коробову. К несчастью, готовивший премьеру маэстро провести ее не смог: буквально за пару дней до этого, находясь на гастролях в Эстонии, он сломал ногу. За пультом его заменил начинающий дирижер Тимур Зангиев, весьма достойно справившийся со свалившейся на него ответственной задачей.
Две одноактные оперы оказались абсолютно разными во всех смыслах произведениями, в которых не следовало искать общей идеи. Вокальные сцены на тексты русских народных песен "У колодца" Елена Лангер решила в русле появившейся в профессиональной музыке XX века традиции "русских" сочинений, использовав множество приемов и находок своих предшественников - начиная от "Весны священной" Стравинского и заканчивая "Очарованным странником" Щедрина и "Русскими сезонами" Десятникова. Впрочем, стилевой микс получился органичным и ярким, а исполнение (здесь были заняты действительно молодые и с большим энтузиазмом работающие на сцене вокалисты) профессиональным. Особенно радовало, что все слова народных песен были пропеты отчетливо, так что зрителю не было надобности заглядывать в программки и следить за текстом. В постановке Дмитрий Белянушкин шел от музыки, по сути, создав нечто в жанре семи-стейдж, то есть концерта в костюмах (в данном случае условно русских) с элементами действия. Русский колорит создавал также занавес, собранный из белых полотняных прямоугольников с характерной красной вышивкой, и несколько предметов, в том числе красный сундук с водой – тот самый колодец, вокруг которого разворачивается действие.
После достаточно простого и лаконичного сценического решения опуса Елены Лангер опера "Слепые" явила контраст прежде всего своей сценографией – избыточной на первый взгляд и продуманной до мельчайших деталей. Позже выяснилось, что столь же выверенным и символистски многозначным оказалось и режиссерское решение, в котором каждый зритель увидел собственную интерпретацию того, как свершается уход человека в мир иной.
Опера открылась инструментальным прологом, записанным на пленку. Во время его звучания по сцене ходил седовласый человек, выхватывая фонариком части декораций. В этот момент создавалось ощущение запустения и хаоса – старая, поломанная мебель на рассохшемся, почерневшем паркете и люди, сидящие, стоящие и лежащие в разных позах. Закончивший свой осмотр человек улегся в лодку, приткнувшуюся у левого края сцены. Именно в лодке потом слепые обнаружат умершего священника, на которого возлагаются все надежды на спасение. И тут станет ясно, что мир, созданный на сцене, это место последнего рубежа, а тот, кто привел их сюда их сюда, уже выполнил свою миссию.
Дмитрий Белянушкин тонко и умно обращается с пространством. То, что поначалу казалось хаотичным навалом рухляди, оказывается 12-ю отдельными зонами. В каждой – по персонажу. Это парень под зонтом, человек в домашней одежде, сидящий в старом холодильнике, музыкант, заснувший на заваливающемся на бок задрипанном фортепиано, читатель, расположившийся на кипе книг, повеса, лежащий в одежде на кровати, компьютерщик, уставившийся в монитор, домохозяйка, глядящая в неработающий телевизор, девушка на циновке под деревом, актриса в розовом боа, перебирающая наряды в будке гардероба, неформалка, лежащая с сигаретой в ванной, секретарша за письменным столом и молодая мать с коляской. Узнаваемые типажи, все эти персонажи вроде бы находятся в одной плоскости, их зоны не разделяют стены, однако никто из них не может пересечь невидимые границы, все они одиноки. Не физически, а душевно и духовно слепы.
Нарушить границы и сбиться в кучу всех этих людей заставляет паника, но смирившись со смертью священника, они возвращаются в свои невидимые клетки и начинают бояться – неведомого, кого-то, кто ходит рядом. Впрочем, ходящими рядом оказываются дети – ангелы, которые после вновь объединившей всех молитвы открывают им двери и даруют новую надежду.
Партитура Леры Ауэербах, рассчитанная только на голоса без единого инструмента, кажется очень необычной именно из-за того, что все обычно инструментальные функции здесь решаются средствами вокала. Причем, для автора голос – это именно инструмент, поэтому исполнять подобную вещь очень сложно. Но именно человеческий голос наполняет звучание объемом, которого не было бы, будь это все сыграно каким-нибудь камерным инструментальным составом. Мастерством, позволяющим организовать эту непростую тембровую историю, композитор владеет в совершенстве, но также было очевидно, что это произведение искреннее, далекое он конъюнктуры, а потому трогающее душу. И это было особенно явно в кульминации – общей молитве: просветленной, полной веры. Все певцы справились с поставленной задачей – звучали выверено и стройно, хотя очевидно, что для того, чтобы войти в плоть и кровь, "Слепые" должны быть исполнены как минимум раз десять. И хочется верить, что певцы получат возможность довести этот цельный и талантливо воплощенный замысел до идеального результата.
Лера Ауэрбах родилась в 1973 году в Челябинске. В 8 лет впервые выступила как пианистка с оркестром; в 12 лет сочинила первую оперу. В 1991 году во время гастролей в США приняла решение не возвращаться в СССР. Училась по классу композиции и фортепиано в Джульярдской школе в Нью-Йорке, изучала литературу в Колумбийском университете. Закончила Музыкальную академию в Ганновере. Автор свыше 90 сочинений в различных жанрах – от оперы и балета до симфонической и камерной музыки. Их исполняли Нью-Йоркский филармонический оркестр, Токийский филармонический оркестр, Дрезденская государственная капелла, Симфонический оркестр Штутгартского радио, солисты Леонидас Кавакос, Готье Капюсон, Ким Кашкашьян, Гидон Кремер, Хилари Хан дирижеры Андрей Борейко, Шарль Дютуа, Андрис Нельсонс, Сакари Орамо и Владимир Юровский.
В декабре 2011 года в венском Театре ан дер Вин прошла премьера ее оперы «Гоголь». Балет «Русалочка», поставленный Джоном Ноймайером, идет на сценах ведущих театров мира, с прошлого года – и на сцене театра имени Станиславского и Немировича-Данченко.
