Трепещите, о заокеанские недруги России! На ваш провокационный "закон Магнитского" наше доблестное Федеральное собрание ответит суровым, но справедливым возмездием. Теперь вы – о ужас! – не сможете приезжать в нашу великую страну! И не простите пощады – открывать у нас банковские счета мы тоже не дадим! Мы вас научим, американские политики, уважать права человека и международные нормы!
Сильно сомневаюсь, что хоть один слуга народа из США испугается страшных угроз, прописанных в российском ответе на "закон Магнитского". Пусть на меня обидится все мои знакомые из московских коридоров власти. Но пролетающий сейчас со скоростью метеора через наш парламент современный эквивалент нашего ответа Чемберлену способен вызвать лишь иронические ухмылки.
Однако – пусть на этот раз меня простят все мои друзья-либералы – российский "антизакон Магнитского" ничуть не хуже того американского законодательного акта, на который он призван дать ответ. Как мне кажется, речь идет не о столкновении двух правд. Речь идет о столкновении двух лицемерий.
В истории с кончиной Сергея Магнитского есть безусловный трагический герой. Это, естественно, сам Магнитский. Есть в ней и человек, чьими пиаровскими и лоббистскими талантами невозможно не восхищаться – даже если ты находишься на другой стороне баррикад. Это бывший начальник Магнитского Уильям Браудер.
Посмотрите старый советский анекдот про Ленина? Тот, где некий экспансивный персонаж искренне восхищается: "Какой же наш Ильич молодец! Как он красиво за брата отомстил!"
Не знаю, как с Владимиром Ульяновым, но вот Браудер по полной программе отомстил российскому государству за смерть в тюрьме своего подчиненного.
Трагический эпизод, который не является для нашей – и не только нашей – страны чем-то уникальным или нетипичным, благодаря усилиям Браудера превратился в одну из основных проблем российской внешней политики. Людям, лишенным талантов, такое не под силу.
Больше героев, которыми можно было бы восхищаться, в этой истории нет. Простите меня за цинизм. Но я уверен: если бы не было смерти Магнитского, то американский Конгресс уцепился за что-нибудь еще.
Поправка Джексона-Вэника потеряла всякий смысл еще два десятилетия назад. Ну перестала официальная Москва чинить препятствия для эмиграции из страны кого бы то ни было. Однако в Конгрессе и слышать не хотели об отмене этой дискриминационной в отношении России меры.
Почему? Американские дипломаты в конце концов перестали выдавать хоть что-то похожее на логические аргументы, а просто разводили руками. Все понимали: скорее всего, проблема в том, что представители человеческого рода склонны привязываться к своим предрассудкам и расстаются с ними очень неохотно.
Русофобия в силу разных причин стала в США одним из признаков политического хорошего тона еще в конце ХIX века. Советский период превратил эту фобию в самую настоящую манию. И политики, чье детство прошло по знаком экзистенциального соперничества с "империей зла", просто не могли взять и от этой мании избавиться.
Я уверен: голосуя за "закон Магнитского", каждый американский конгрессмен искренне считал, что он совершает благородный поступок – борется за торжество справедливости в мире.
Но это пример удачного коллективного самовнушения, и не более того. После вступления России в ВТО американский Конгресс не мог не отменить поправку Джексона – Вэника. В противном случае она начала бы бить прямой наводкой по американскому же бизнесу.
Но вашингтонским законодателям сочень хотелось способ " убить " поправку Джексона – Вэника и в тоже самое время оставить ее в живых – найти новый способ выразить России свое недружелюбие.
Дело Магнитского дало им такую возможность. Предлог получился просто идеальным. Но при этом он остается именно предлогом, а не поводом. Если бы дело обстояло по-другому, то санкции, подобные закону Магнитского, были бы введены Америкой против многих десятков других стран мира.
Однако и у российской политической элиты тоже нет особых поводов чувствовать свое моральное превосходство. Закон Магнитского появился на божий свет благодаря неверию американских законодателей в независимость и справедливость российской судебной системы. Но вот ограничивается ли это неверие пределами американского федерального округа Колумбия? Сами-то мы верим в нашу судебную систему? Нет? А если так, то почему мы упрекаем иностранцев в том, что они тоже не верят?
Я понимаю, что российское государство не могло не ввести против Америки ответных санкций. Пощечина требует ответа.
Но главное в деле Магнитского – это вовсе не необходимость ответить Америке аналогичным образом. Создание такой судебной системы, в справедливость которой верило бы подавляющее большинство населения – вот более достойная цель. Цель. которая нужна в первую очередь не каким-то там американским сенаторам, а нам самим.
А эфемерность санкций, которые предусматривает российский "антизакон Магнитского" – это очень даже хорошо. Если вдумываться, американский закон Магнитского – это тоже достаточно эфемерное создание. Что собственно он изменил – не в пропагандистском плане, а в реальном раскладе вещей? Разве до принятия акта Магнитского у правительства США не было возможности не дать американской визы любому российскому гражданину?
Поправка Джексона-Вэника " прожила" 38 лет. Надеюсь, что срок жизни ее " сменщицы" – и порожденного ей российского закона – будет более коротким.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
