Алена Солнцева, специальный корреспондент газеты "Московские Новости", для РИА Новости.
Социальная группа, которую стали называть "новая интеллигенция", а иногда "креативный класс", а порой просто "людьми с активной жизненной позицией", скорее всего – проекция на новую реальность некоторых укорененных в сознании представлений. И поэтому важно ответить на два вопроса: для чего она нужна, и чем отличается от интеллигенции как таковой, "старой".
Само наличие слова "новая" говорит о качественном изменении. Прежде новой интеллигенции была "советская". А еще раньше, то есть незадолго до революций 1905 и 1917 годов в российском обществе сформировалась некая группа, с легкой руки ныне забытого писателя Боборыкина получившая название "интеллигенция". Так сказать, интеллигенция в классическом виде.
Резкое изменение социальной структуры в постреволюционной России привело к тому, что представителей этой интеллигенции сознательно уничтожили, часть вывезли за пределы Родины, часть расстреляли или добили иным способом, а часть – перековали.
Перековавшиеся или приспособившиеся составили новую группу – так в обществе опять появилась интеллигенция, но какая-то уже другая, советская. За долгие годы советской власти в ней происходили различные мутации, которые меняли ее природу. Советские интеллигенции 50-х и, к примеру, 80-х годов сильно отличались друг от друга, однако сохраняли преемственность и назывались одинаково.
Но вот пришли 90-е, общество снова взболтали и смешали.
Нынче вот говорят о "новой" интеллигенции. Важно, что каждый раз наличие определения перед существительным обозначает изменение качества – в отличие от просто интеллигенции, предлагается нечто иное. Наследующее или присваивающее черты старого качества, но другое. Иначе, зачем ей быть новой?
Со сходством более-менее понятно: новая группа называет себя интеллигенцией в память о тех, кто раз за разом, в новых, революционных для страны условиях, сохраняет связь с большим миром культуры, с его моралью, знанием, искусством, с теми нематериальными вещами, что имеют относительную ценность. Тем бОльшую, чем менее кровожадным и агрессивным является общество. В сущности, интеллигентность – это и есть принадлежность к абстрактным идеалам гуманистической культуры. Поэтому интеллигенция всегда, даже в самые почвеннические времена, оглядывалась на европейское наследие. Не по форме, так по сути.
Новая интеллигенция тоже ориентирована на большой западный мир, но для нее куда важнее ценности безусловные: безопасность, порядок, рациональное хозяйствование, бытовая эстетика. К новой интеллигенции сегодня интуитивно относят тех, кто не столько создает, сколько организует, администрирует, приводит в порядок, синхронизирует, занимается логистикой. "Новая интеллигенция" – женского рода, это хозяйка, предприимчивая и ловкая, с энтузиазмом хватающая тряпку или поварешку, чтобы организовать кормление, лечение, обучение, воспитание.
Чего в новой интеллигенции не хватает для того, чтобы с чистой совестью убрать кавычки? Идеалы гуманизма – налицо, и действительно, разве не гуманней и не полезней менять подгузники у больных и мыть подъезды? Эта идея – мыть подъезды – давно уже весьма популярна и неоднократно высказывалась самыми уважаемыми представителями старой интеллигенции. И теперь реально появились люди, готовые убирать, выносить мусор, тушить пожары, кормить голодных, лечить больных. Казалось бы – хорошо. Именно это и нужно обществу, в котором человек человеку пока никак не друг, а что-то вроде сильно раздражающего обстоятельства.
Правда, есть одно "но" – и существенное. В чем разница между интеллигентом и инженером? Вернее, при каких условиях инженер становится интеллигентом? Ответ такой – когда он задумывается над тем, а что изменит в мире построенная им турбина или электростанция. Как будет взаимодействовать со средой, какие будут последствия для всего человечества? Даст ли она счастье всем и каждому? И что изменит в положении голодающих в Африке? Если инженер думает только о том, чтобы турбина эффективно работала, он – хороший специалист, профессионал, но интеллигентом он будет только если в голове его рождаются довольно бессмысленные, с точки зрения экономики проекта, идеи – даже если турбина при этом работает плохо.
В общем, очень грубо можно сказать, что интеллигенция и существует для того, чтобы балаболить, перетирать и докапываться, волноваться и обсуждать, задавать вопросы и волноваться о будущем всего человечества. И это, на первый взгляд, бесполезное свойство и есть цель ее существования.
Выскажу сейчас непопулярную мысль – в нормальном обществе всегда найдется кому пахать, косить, вытирать носы и лечить детей. Но это если в общественном устройстве есть место для головы, для тех, кто думает, обсуждает, задает вопросы и ищет ответы. Не решение конкретных проблем, а в целом: как нам обустроить Россию, что делать и кто виноват?
Очень многие ошибочно считают, что интеллигенция – русское изобретение. Да нет, интеллигенция, как и водка, есть и в Западной Европе, и в Америке, и в Индии, и даже в Ираке. Интеллигенция – мыслящая часть общества. Ее задача – производить смысл, постигать реальность и транслировать свое понимание мира через доступные средства массовой информации – от салонных бесед до социальных сетей, по мере развития.
И если ее представители хватаются за косу, или едут в деревню ликвидировать неграмотность, помогать голодающим или тушить лесные пожары, это обычно значит только одно: неладно что-то в этом самом обществе. Не справляется оно со своими функциями. Не работает нормально у него социальная печень там или почки, и другие органы берут на себя их функции.
Главное дело для интеллигенции – как ее ни подпирай эпитетами – думать обо всем. О связи вещей. О смысле жизни. О тех, кто сам ни о чем не задумывается. Почему принца Гамлета критики очень давно считали образцовым представителем интеллигенции? Потому что для Гамлета главное – не действие. В отличие от других шекспировских героев: Ричарда, Отелло, Ромео, Макбета, чуть что хватающихся за меч (в те дикие времена меч был чуть ли не единственным доступным образованному человеку орудием труда), Гамлет не торопится убивать обидчика. У него другая задача: "Порвалась дней связующая нить. Как мне обрывки их соединить!" (The time is out of joint – O cursed spite, That ever I was born to set it right!) Впрочем, надо отметить, что гора трупов в "Гамлете" едва ли не самая большая из всех драм Шекспира: вправлять вывихи времени – задача небезопасная.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
