ЦДК DOC: После мировой премьеры фильма “Завтра” на Берлинском кинофестивале группа “Война” грозилась подать на вас в суд. Но тогда до разбирательств не дошло. Правда ли, что участники группы “Война” Олег Воротников и Наталья Сокол, снова решили выяснить с вами отношения с помощью официальных инстанций?
Андрей Грязев: Да, мои герои подали на меня иск в суд. Суд на данный момент иск принял, потому что пока он не ассоциирует этих людей с теми людьми, которые находятся в международном розыске.
ЦДК DOC: Какие на этот раз претензии к вам у группы “Война”? Или снова зашел вопрос об авторстве кадров вашего фильма “Завтра”?
АГ: Когда снимается документация акции, всегда есть человек, который держит камеру. С другого ракурса никакой съемки не ведется. Поэтому доказать, кто держал эту камеру, абсолютно невозможно. И я тоже не смогу доказать, мой это материал или нет. Группа “Война” отлично это понимает и, думаю, попытается использовать это в суде. Они утверждают, что архив украден, а я взял его без их разрешения.
ЦДК DOC: Как вы вообще рискнули с ними работать? Как на них вышли?
АГ: Я увидел акцию, где Леня пробегал с ведром на голове по крыше машины ФСО, чуть ли не в интернете нашел его телефон, позвонил, договорились о встрече. Из-за их повышенной конспирации все встречи назначались очень сложно, участники группы “Война” тщательно проверяли и людей, и места. Моя проверка как на благонадежность заняла месяца полтора. Договор был такой: я пришел для того, чтобы снимать свой независимый проект. Что я сниму – мое личное дело. Но в обмен на такую свободу я брал на себя документацию всех их акций, монтаж роликов для раскрутки группы. Я отдавал им все материалы. После того, как они сделали акцию на Литейном мосту, на них пытались выйти немцы, голландцы. Все хотели снимать про них документальное кино. Ребята из “Войны” тут же спрашивали: “А вы дадите нам материалы при первом же нашем требовании?”, – и получали ожидаемый ответ: “Нет. Это же наш материал, уникальные кадры”. На этом тут же заканчивался любой разговор.
ЦДК DOС: Ваша камера не раз фиксировала действия группы “Война”, которые можно было бы трактовать по-разному, в том числе, как противозаконные и уголовно наказуемые. Вам часто приходилось рисковать на этих съемках?
АГ: Риск есть всегда, когда ты выходишь с камерой из дома в одиннадцать часов вечера и куда-то едешь. Главное, понимать, с кем конкретно нужно выстраивать деловые отношения. У меня они были только с Козой, потому что она рациональная, настоящий физик, с ней можно поговорить о какой-то конкретике: когда, куда приехать. Эти условия игры – они принимаются очень быстро. Вначале я мог себе позволить открыто поехать в Питер, купить билет по паспорту. А потом, когда ты приезжаешь в Питер и тебя встречают глаза, ты начинаешь ходить дворами, пересаживаться с автобуса на автобус, выпрыгивать из вагона метро, отцепляя слежку. В Питере я был активистом, оператором. В Москве у меня абсолютно другая роль. У меня здесь семья, я тренер по фигурному катанию. И не встречаюсь с какими-то оппозиционно настроенными людьми, а просто хожу каждый день на тренировку. В Москве за мной следили полтора месяца. Но в итоге так ничего и не набрали.
ЦДК DOC: Был ли момент, когда вы почувствовали успех – болеутоляющий укол славы?
АГ: Успех я почувствовал, когда мне позвонили организаторы Берлинского кинофестиваля и спросили: “Ты можешь нам прокомментировать, почему твои герои написали нам письмо с просьбой снять фильм с фестиваля?” Именно тогда я понял, что фильм переступил порог моего компьютера, моей монтажной, моей квартиры и вышел в люди. Буквально две недели назад он выиграл приз правозащитной организации Amnesty International на Датском кинофестивале. Конечно, им тоже писала группа “Война”: не согласны! не выплачивайте деньги! Это пиар и попытка удержаться на плаву, снова подняться на волну медиапротеста. Но их время уже ушло. Нужны другие новости. Если говорить про нашу современную политическую плоскость, обо всех этих протестах, по сути, про это я и снял кино. Просто бери, меняй героев, убирай группу “Война”, ставь девчонок из Pussy Riot – абсолютно тот же самый сценарий.
ЦДК DOC: Чего вы больше слышите в адрес своего кино – одобрения или критики?
АГ: Любая критическая статья по поводу моего фильма всегда касалась моей личной жизни: мол, вот, фигурист! Ну а что, фигурист не может снять фильм? Или приготовить суп не может? Вы что, считаете, что каждый должен заниматься только своей профессией? Ну, сняла же Люба Аркус фильм, и никто не ходит и не тыкает, что она критик. Она режиссер. И точка. Все должны это принять.
ЦДК DOC: Сколько денег вам нужно для того, чтобы снять фестивальное кино международного уровня?
АГ: Фильм “Завтра” я снимал полтора года, за это время съездил из Москвы в Питер и обратно раз сорок. Пока был там, жил с группой “Война”, ночевал с ними, ел. Оборудование и время тоже были только мои. Получается, бюджет складывался исключительно из денег на проезд. Т.е. где-то шестьдесят пять тысяч рублей получилось.
ЦДК DOC: Был ли в процессе съемок момент, когда ваше отношение к герою резко менялось, и он переставал интересовать вас как режиссера?
АГ: Когда я снимал “Войну”, я находился внутри. Ты активист, у тебя не должно быть никакого внутреннего осуждения, никакого отрицания, потому что все это идет в твои руки, а в руках твоих камера. Получая материал, я приезжал домой, складывал его и никогда не просматривал. Когда случились все эти мосты, дворцовые перевороты, СИЗО, я, наконец, стал просматривать материал. Тогда и стало меняться отношение. Я долго не мог понять, например, какая цель в преследуется при переворачивании машин. Спрашивал: “Для чего?” Но всегда получал один и тот же простой ответ: “Ну мы же должны что-то делать”. После этого я продолжал снимать их еще полгода, но из тех съемок ни одного кадра в фильм не вошло. У них была поговорка: “Выход из “Войны” только через трубу крематория!” Но на тот момент они стали настолько перерабатывать самих себя, идти в тупик радикализма, что за те полгода от них практически все отпали. Даже Леня – он тоже исчез. Два месяца сидел у себя дома в глубокой депрессии, ни с кем не общался. И на глазах развалилось все.
ЦДК DOC: Ваши герои – и люди без будущего из фильма “День Шахтера”, и гастарбайтеры Саня и Воробей, скитальцы и провокаторы из группы “Война” – все они персонажи близкие к социальному дну. За что вы их полюбили?
АГ: Меня учили, что режиссура – это как раз сам человек, исследование его характера вплоть до патологий, потому что норму снимать всегда скучно. Всегда нужно искать то, что будет скрести тебя внутри и не оставлять равнодушным зрителя. Всегда хочется переворотных вещей.
Благодарим бар и кафе Lady Jane за помощь в организации съемок.
