Недавно "Золотая Маска" объявила номинантов национальной театральной премии за сезон 2011-2012 годов. Фестиваль, который в марте 2013-го пройдет в девятнадцатый раз, меняется — впервые среди номинаций появилась "роль второго плана", а при дирекции — правление. Тем не менее "Маска" как главная театральная премия страны всегда вызывает вопросы – к составу жюри, к результатам, к качеству конкурсных спектаклей. После оглашения результатов работы экспертного совета на сайте СТД появилась информация о том, что жюри было сформировано без согласования с секретариатом театрального союза. Об этом и не только мы поговорили с генеральным директором фестиваля Марией Ревякиной. Беседовала Анна Банасюкевич.
- В каком состоянии подошел фестиваль к сегодняшнему дню и что нового?
— "Золотая Маска" – это живая и постоянно меняющаяся история, это зеркало российского театра. Фестиваль и его проекты отвечают на запросы времени, не только отражают ситуацию в театральном искусстве как таковом, но и передают настроение общества, транслируют саму интонацию окружающей жизни. Стержень всего, что объединено под словосочетанием "Золотая Маска", – это институт Российской национальной премии и Фестиваля. "Золотая Маска" имеет две неизменяемые основы – экспертный совет и жюри. Экспертизу осуществляют критики, театроведы, то есть аналитики. Решение о награждении принимают представители всех театральных профессий. Это то, что в нашей работе неизменно.
Если смотреть на формальные новшества, в конкурсной программе появилась номинация "роль второго плана". Это было предложение секретариата СТД, оно правильное, так как много ярких, выдающихся ролей, которые не получается отметить в рамках существующих номинаций. Сам конкурс формировался традиционно: у нас по-прежнему работают два экспертных совета – драматический и музыкальный. Я вижу, как все более ответственно работают советы. Если лет пять назад они собирались четыре-пять раз за сезон, подводя промежуточные итоги, то сейчас собираются не менее восьми раз. Туда попадают критики очень разных взглядов, они серьезно спорят, но все же слышат друг друга. Наше главное требование к экспертам – не только их профессионализм, но и соблюдение этики. Кто как голосовал должно остаться тайной, ведь театральный мир очень тесен, а художники болезненно переносят все эти слухи и мнения. Состав экспертного совета мы обсуждаем с двумя нашими организаторами – с министерством культуры и Союзом театральных деятелей, его секретариатом и председателями творческих комиссий. То же самое касается и жюри, только туда входят практики театра и где-то 1/3 критиков. Обоим жюри – драматическому и музыкальному – предстоит отсмотреть 57 спектаклей, обсудить 148 номинантов и определиться с лауреатами в каждой из почти 40 номинаций.
- А как развивается внеконкурсная программа?
— Во внеконкурсных программах "Маска" пытается отметить то, что появляется в разных театральных направлениях, но еще не стало мейнстримом, какие-то интересные экспериментальные работы. С каждым годом внеконкурсная программа становится все значительнее. Нам хотелось бы немного опережать время и выявлять те тенденции, которые сейчас созревают в театре. И еще одно стратегическое направление – программа профессиональных семинаров и лекций, которые чрезвычайно важны для театров России. Мы это делаем третий год подряд: больше 150 человек приезжают на наши семинары, для того чтобы учиться, повышать квалификацию, а мы привлекаем для преподавания классных специалистов из разных сфер. В 2013 году начинается программа "Институт театра", которую проводит Центр имени Мейерхольда и Школа театрального лидера совместно с "Золотой Маской". Это проект, основанный на лабораторных исследованиях и практике, посвящен развитию театра, его развертыванию в будущее, там будет речь о драматургии, о современном танце, о ребрендинге театров. Мы ездим в регионы и видим, что театры придерживаются достаточно старомодных взглядов на свой визуальный облик, на рекламу и полиграфию – люди не всегда могут понять, как переосмыслить это.
- Есть мнение, что в экспертном совете "Маски" недостаточная ротация… Как он формируется?
— За эти годы, с 1996-го по 2012 год, у нас в жюри работало 315 человек. А в экспертных советах за этот же период – 112 человек. В соответствии с Положением о Премии ежегодно состав каждого экспертного совета подлежит ротации не менее чем на 50%. Нам важно, чтобы в экспертном совете, кроме молодых и начинающих, были критики, которые уже понимают принципы отбора, понимают, как работает "Маска". Пока здесь не поработаешь — не поймешь, как все устроено. Кому-то кажется, что все зависит от личных пристрастий экспертов, от дружбы кого-то с кем-то. Так не бывает никогда – слишком велика степень коллегиальности и открытости в принятии решений.
Мы подбираем шесть-восемь кандидатур в совет и направляем наши предложения в СТД, председателям творческих комиссий, секретарям и министерству культуры. Получив их предложения, обзваниваем экспертов, кто-то, бывает, не соглашается. У кого-то проекты, кто-то не может в силу возраста летать по стране, а командировок много. И вот когда список уже сформирован, мы передаем его в секретариат СТД, а он в декабре его (список – ред.) утверждает, и эксперты приступают к работе.
"Золотая Маска" всегда была экспертной премией. Так была задумана и все эти годы основана именно на экспертизе. Дирекция не делает ни одного телодвижения, не посоветовавшись с экспертами в широком смысле слова, с критиками, с профессионалами.
- А жюри? Все обсуждают тот факт, что Фокин возглавит жюри, а "Гедда Габлер" Александринского театра проходит в нескольких номинациях…
— Состав жюри должен быть ротирован на 2/3, но обычно в жюри никто из прошлого сезона не переходит. В Положении о Премии прописано, что ни создатель, ни участник спектакля не могут работать в жюри. То есть в жюри могут войти люди, которые работают в театре, продукция которого номинирована на "Маску" – трудно отсечь чуть ли не все ведущие театры и ограничиться строго теми, кто не попал в список номинантов. С председателем жюри мы пытаемся договариваться заранее, потому что обычно у главных режиссеров, хореографов, дирижеров жизнь расписана на год вперед. Так как у Валерия Фокина не оказалось никаких премьер в прошлом сезоне, мы его пригласили. Он не сразу дал согласие, но потом сказал, что ему это интересно. Когда человек попадает в жюри, он видит срез того, что случилось интересного в театрах России за сезон. Фокин не является создателем спектакля "Гедда Габлер", его поставил Кама Гинкас, то есть все пункты Положения соблюдены. Фокин – значительный режиссер и, как всем известно, личность независимая. Уверена, он не будет лоббировать свой театр из корыстных соображений. В любом случае, в ситуации, когда в жюри есть человек, работающий в театре, продукция которого номинируется, он не может голосовать за свой театр. То же самое и в экспертном совете.
- Какие имеет полномочия председатель жюри по сравнению с рядовыми членами жюри?
— Председатель жюри имеет два голоса при спорных решениях. Если жюри голосует, и голоса раскладываются 50 на 50, то председатель жюри имеет право прибавить свой голос к какому-то мнению, которое он считает разумным. Никакого особого давления оказывать он не может, а профессиональным авторитетом обладают все члены жюри. И все эти разговоры – что если бы был другой председатель, то был бы другой результат, не имеют под собой почвы. Если членов жюри 15, то один председатель ничего не изменит.
- Существуют какие-то критерии отбора спектаклей у экспертного совета?
— Только художественные критерии. Больше никаких. В Москве все спектакли смотрятся "вживую". Что касается спектаклей из регионов, то от театров мы получаем диски, причем просим сделать обычную запись, как можно более простую и адекватную, как будто бы человек смотрит из зала, трейлеры не принимаем. Если после просмотра записи экспертный совет признает спектакль интересным, то несколько человек летят в город и смотрят. Если их мнения будут разными, тогда летят следующие. Эксперты отнюдь не единомышленники, но когда они работают, они понимают, что им нужно сформировать афишу, по которой было бы понятно, почему именно эти спектакли попали в нее.
- СТД предъявил претензии к дирекции фестиваля, что состав жюри не согласован с секретариатом?.. Что будет дальше?
— Это отчасти справедливый упрек в наш адрес, это наш промах, хотя, конечно, мы сделали это не специально. Ситуация такова: с каждым годом все сложнее арендовать московские площадки для привозных спектаклей. С музыкальными театрами надо договариваться за 1,5 года. И в Большом, и в Театре Станиславского и Немировича-Данченко все расписано. В связи с этим иногда мы вынуждены уже в январе показывать какие-то спектакли. Мариинку всегда привозим раньше по тем же причинам – график театра крайне плотный. Из-за этого и жюри порою вынуждено начинать работать раньше, чем открывается фестиваль, то есть смотреть спектакли в январе-феврале. Следовательно, необходимо уже в ноябре объявить номинантов и жюри, собрать пресс-конференцию. Всегда мы решали эту проблему в рабочем порядке. В этом году та же история. Мы разослали проект состава жюри по 31 адресу – в комиссии, в кабинеты СТД, но сделали ошибку – не отправили председателю Союза Александру Александровичу Калягину. Потом он уехал в командировку на 10 дней, и получилось так, что мы огласили состав жюри, не согласовав его с секретариатом, нарушили процедуру. Сейчас секретариат оставляет за собой право внести изменения в состав жюри – об этом станет известно 10 декабря.
- Зачем "Золотой Маске" понадобилось правление?
— Дирекция фестиваля "Золотая Маска" — это автономная некоммерческая организация, юридическое лицо. Высший орган нашего фестиваля – президент, но в свое время поменялся закон об автономных некоммерческих организациях и мы обратились в секретариат СТД с тем, чтобы поменять устав – это было в 2011 году. Теперь высшим органом управления становится правление, в которое входят Константин Райкин, Игорь Костолевский и президент фестиваля Георгий Тараторкин. Единственная цель правления – представительская. Для того, чтобы работать со спонсорами, в регионах, на каких-то отдельных проектах, необходимы люди, которых знают и ценят. Правление имеет отношение только к дирекции "Золотой Маски", к нашим проектам, но не к деятельности фестиваля в целом, не к отбору спектаклей или к формированию афиши.
- Отменят ли когда-нибудь номинацию "Эксперимент"?
— В свое время эта номинация называлась "Новация", а переименовали, потому что понятие "новация" – крайне спорное и, по существу, его можно отнести к любому интересному спектаклю. Номинация "Эксперимент" существует потому, что есть жанр драмы, есть кукольный театр, есть балет, опера, мюзикл, но появляются перформансы, какие-то другие театральные действа, которые нельзя подвести ни под один существующий жанр. Например, театр АХЕ – это и не драма, и не музыка. К какой номинации отнести их спектакль? Номинация "Эксперимент" – это всегда сложный, но и интересный театроведческий вопрос. Необходимо, чтобы театроведы нашли подходящую терминологию для этого- нового — театра.
- Каким образом вы совмещаете должности гендиректора "Маски" и директора Театра Наций? И не повлияет ли это на отбор спектаклей для фестиваля?
— Ни в коем случае. Могу назвать несколько подобных примеров. Президент нашего фестиваля – актер театра имени Моссовета, он никогда не лоббировал интересы своего театра. Председатель СТД – художественный руководитель театра Et Cetera, и я ни разу в жизни не слышала, чтобы Калягин пытался лоббировать спектакли своего театра. Что касается моего случая, то я работаю в Театре Наций как директор, и к зоне моей компетенции относятся административная, хозяйственная и финансовая работа. Я не отвечаю за репертуарную политику театра, не берусь анализировать спектакли, которые там выходят. У театра есть проекты, в том числе такие, как фестиваль "Территория", фестиваль театров малых городов, предстоит реализация проекта Театрального квартала – все это относится к организационной работе, которой и занимаюсь. Так же и в "Маске". Никакого влияния на работу экспертов и жюри я никогда не оказывала и не буду, моя задача в другом – стремиться к тому, чтобы "Маска" эффективно работала, чтобы в финансировании фестиваля участвовали не только министерство культуры и правительство Москвы, но и спонсоры. Так что две мои должности никак между собой не связаны, а закон разрешает совмещение, я же не являюсь госслужащим.
