Так повелось, что заграница традиционно кажется российскому обывателю чем-то манким — краем процветания, счастья и бесконечных возможностей. Проблема «утечки мозгов» существовала на протяжении долгого времени. И те, кто уезжал в 90-е в поисках лучшей жизни, редко возвращались назад. Однако в последние годы тренд несколько изменился. Многие молодые люди, получив отличное западное образование и даже попробовав там свои силы на профессиональном поприще, принимают иногда удивляющее нас решение вернуться в Россию. И здесь, на родине, успешно воплощают в жизнь свои проекты, стремятся быть полезными для общества и совсем не жалеют о том, что покинули чужие просторы.
Александр Жаворонков, заведующий лабораторией биоинформатики ФНКЦ ДГОИ им. Д. Рогачева
— Я родился в Латвии — мой дедушка был известным летчиком и после выхода на пенсию ассимилировался в Риге. Сначала я очень хотел перебраться в Россию. Но так сложилось, что мне пришло несколько приглашений из западных университетов, и я уехал в Канаду, учился там одновременно на двух факультетах. Потом, во времена интернет-бума, сделал инновационную систему микрочипов в Ванкувере. Меня заметили, предложили перейти в ATI Technologies.
И тогда меня начало тянуть в Россию. Бывают у людей за границей ностальгические чувства, как-то там не живется, даже если хорошая финансовая ситуация, — какого-то удовольствия от жизни не получаешь. Круг общения у меня был широкий, но все равно менталитет отличается. В Северной Америке многие вещи табуированы для разговора, там нет такого, чтобы сесть за стол, выпить рюмку водки и обсудить что-то неполиткорректное. Несмотря на то что пишут о российской демократии, свобода слова у нас «более свободная», чем в Америке. Там некоторые темы вообще нельзя поднимать.
Когда я уезжал в Канаду, я предполагал, что это не навсегда. Но наука в России финансируется очень плохо. Вот пример: в научном департаменте Центра детской гематологии им. Д. Рогачева, который сейчас лучший в Европе по детской онкологии, у сотрудника без кандидатской степени ставка — 5000 руб. в месяц, со степенью — порядка 8000. Выжить невозможно. Надо либо искать что-то околонаучное, либо ехать за рубеж. И люди зачастую уезжают, когда понимают, что на Западе эффективность их труда будет выше. Те, у кого нет детей, иногда возвращаются обратно. Хотя у нас нет структуры, которая поддерживала бы «возвращенцев». Такие программы есть в Китае, Казахстане, но не у нас. Помимо низких зарплат у нас есть проблема реагентов и оборудования. Покупать реагенты отсюда стоит дороже, чем на Западе, и будут они идти от нескольких недель до нескольких месяцев. А в США утром заказываешь — к обеду они у тебя. Но ведь так легко отменить запрет на ввоз и вывоз биологических образцов.
Тогда, после Канады, я возглавил в рамках ATI отделения Центральной и Восточной Европы. Но потом решил вернуться в сферу образования и сменить карьеру. Я поехал в США в магистратуру в The Johns Hopkins University. Я всегда хотел заниматься биомедициной и регенеративной медициной. Сейчас во всех областях науки идет конвергенция, она ускоряется и приведет к сильному увеличению долголетия, мы сможем жить более здоровой и интересной жизнью.
Я ехал в США воплощать свою мечту, учиться в одном из лучших университетов. После учебы я работал во многих проектах, в том числе начал в России проект по пренатальной диагностике. И в конце концов попал в ФНКЦ ДГОИ им Д. Рогачева. Здесь мы начали заниматься несколькими направлениями, например редкими наследственными заболеваниями и методами их лечения. Я работаю практически бесплатно — мою зарплата распределяют между сотрудниками. Плюс я им еще доплачиваю. У меня есть программа — если они публикуются в хорошем западном научном журнале, они от меня получают определенную сумму.
Я вернулся, потому что мне здесь очень приятно находиться, честное слово. Здесь приятно общаться с людьми, чувствуешь себя более свободным. Я очень хочу, чтобы в России появился первый центр регенеративной медицины. Чтобы можно было восстанавливать утраченные с возрастом функции, лечить неизлечимые заболевания, используя трансплантологию и манипуляцию клетками.
В будущем я бы мог поработать какое-то время в Китае, там будет следующая волна инноваций. Но потом бы вернулся сюда. Уезжать время от времени очень полезно, вы расширяете кругозор, получаете гигантскую практику, доступ к технологиям. Но возвращаться нужно. Молодое поколение надо развивать. Мы сделали студенческий кружок по регенеративной медицине совместно с МГУ, МФТИ и фондом УМА. Пытаемся помочь молодым кадрам фокусироваться на перспективных направлениях.
Елена Шифрина, основатель компании BioFoodLab
— Друзья в родном Новороссийске часто говорили, что из меня получится хорошая модель. Я поехала в Москву, нашла менеджера, который отправил меня работать в Париж. Во Франции я прожила два года, пришлось бросить заочное обучение на юрфаке в Новороссийске. Правда, мой папа всегда мне говорил: нужно будет обязательно получить образование.
В Париже были годы безденежья и одиночества, по-французски я не говорила, и в агентствах меня часто обманывали. Поэтому я решила переехать в Лондон. И там как будто прорвало. Я начала много зарабатывать и уже тогда понимала, что эти деньги пойдут на учебу. Однажды я гуляла в Риджентс-парке и увидела там университет Regent's business school. Мне ужасно захотелось в нем учиться. Я начала готовиться, сдала бизнес-английский, и меня взяли. Уже потом оказалось, что этот университет — мекка детей русских олигархов. Там все ездили на «Ламборгини» и «Феррари». Но с однокурсниками крепкой дружбы не было: с понедельника по среду я училась по направлению Trade, а все остальные дни работала моделью.
Благодаря хорошей выпускной работе я попала в университетский Merit list, меня заметили и позвали работать в British Petroleum. Но я всегда на каникулы ездила в Россию, видела, сколько здесь нереализованных возможностей. Мне хотелось быть пригодной своей стране — я всегда знала, что я русская, что никогда не сольюсь с иностранной культурой. Было желание получить максимум от Запада, но потом с этими знаниями приехать в Россию и начать свой бизнес.
Я вернулась в Москву, три года успешно проработала в ТНК-BP. В то время я начала задумываться о степени MBA. За границу возвращаться не хотелось. Тогда я услышала о программе в «Сколково» и стала частью ее первого выпуска. На курсе по предпринимательству нам нужно было за три месяца сделать бизнес-проект. Меня всегда интересовало здоровое питание. Я замечала, сколько за границей полезной еды, смузи, снэков, а в России такое не найти. Да, можно самому делать салаты на ланч, но через какое-то время этот пыл остывает. Надо было запустить что-то удобное, и я подумала, что это снэковый батончик. На Западе в такие батончики добавляют химию — ароматизаторы, консерванты, подсластители. Мне хотелось сделать что-то стопроцентно натуральное.
Я нашла технолога, и мы месяцев пять думали, экспериментировали, ездили по производствам и долго не могли найти предприятие, которому могли бы полностью довериться. В итоге мы выбрали один завод с незагруженными площадями. Хотя нам пришлось самим закупать оборудование — на российских фабриках все старое, грязное. В начале производства приходилось людей учить, как правильно надевать перчатки, мыть руки, не касаться лица. Ведь у нас абсолютно натуральный продукт, мы не добавляем консерванты, и туда не должно попасть ничего лишнего.
Мне очень хотелось, чтобы продукт был русским, чтобы налоги мы платили в России. Даже зная, что это не слишком выгодно. Хотелось что-то отдавать своей стране, создавать продукт, которым можно было бы гордиться, выводить его на международный рынок. Российский бренд с российским производством. Мы запустились только в сентябре, пока еще не вышли на операционный ноль, но постоянно развиваемся, товар есть на полках.
Мне кажется, люди, пожив за границей, понимают, как сладко было здесь. Здесь люди социализированы, близки друг к другу, а за рубежом все более скрытные. В метро в Париже люди прямо заглядывают тебе в глаза, улыбаются. Я думала: как это здорово! Но что у них творится в душе, в сердце, мне вообще непонятно. Говорят, русские угрюмые. Но, может, они честнее? За границей ты все равно будешь кем-то приезжим, человеком без корней, твой род затеряется среди массы чужих тебе людей. Я не хотела быть потерянной. Все мои родственники с Кубани, я езжу в Краснодарский край каждый месяц. Мне хотелось, чтобы мои дети тоже были здесь, в России. Это принадлежность своей стране, своей культуре. Да, мы такие, иногда странные, иногда ленивые. Но везде есть свои нюансы. Где родился — там и пригодился.
Полный текст статьи читайте на сайте газеты "Московские новости"
