Конференция ООН "Рио+20" сделала проблему перехода к устойчивому развитию и "зеленой" экономике главной экологической темой 2012 года. При этом все больше экспертов склоняются к тому, что в отсутствие серьезных шагов в этом направлении со стороны правительств, главным драйвером процесса должен стать частный бизнес. Вице-председатель компании GE Джон Райс рассказал РИА Новости о том, на каких условиях бизнес готов разделить с государством ответственность за "озеленение" экономики.
- Концепция устойчивого развития в последнее время обсуждается достаточно широко, в частности, в 2012 году прошел саммит ООН по этой проблеме, "Рио+20". Какова точка зрения GE по этому вопросу? Считаете ли Вы, что манера ведения бизнеса действительно изменилась? Чувствуете ли Вы необходимость отвечать требованиям устойчивого развития?
— Я думаю, большинство компаний понимают, что они могут и должны внести свой вклад в устойчивое развитие. Для некоторых компаний это легче сделать, чем для других. Несомненно, в случае с нашей компанией стоит отметить инициативу Ecomagination, которая появилась почти десять лет назад. И с тех пор мы многое сделали для того, чтобы вдвое увеличить наши расходы на научно-исследовательские разработки в сфере технологий устойчивого развития, чтобы сократить уровень выбросов, способствующих образованию парникового эффекта, а также повысить эффективность потребления воды, и сделать все это так, чтобы наши акционеры от этого только выиграли.
Устойчивое развитие именно в этом и заключается. Если ваша компания вкладывает в это средства и не может обеспечить акционерам доход от их инвестиций – это называется благотворительностью. Это не то, что мы называем устойчивым развитием. Инвесторы должны получать приличный доход от своих вложений в технологии устойчивого развития – это очень важный момент в нашей работе. Мы попытались придерживаться этой идеи, и в результате нам удалось повысить расходы на эти технологии, и мы продолжим двигаться в этом направлении, так как знаем, что каждый двигатель, который мы производим в GE, каждый двигатель, который мы разрабатываем, должен быть более эффективным, значительно более эффективным, чем предыдущий. Также как и каждая новая ветряная турбина, и каждый новая газовая турбина должна быть более эффективной, чем предыдущая.
Десять лет назад мы и представить себе не могли, что эффективность парогазовой установки с воздушным охлаждением может приблизиться к 60%. И в тоже время уже сегодня она составляет 62%. Мы все время активно работаем над этим. Двухпроцентное повышение – это огромный шаг. Только подумайте, сколько электроэнергии вырабатывается по всему миру с помощью газотурбинных установок. Поэтому мы продолжим вкладывать средства в развитие технологий устойчивого развития, так как уверены, что они совершенно необходимы для повышения качества нашей жизни – воздуха, которым мы дышим, воды, которую мы пьем, и доступности топлива, необходимого для производства электроэнергии.
- Как Вам кажется, достаточны ли усилия, прилагаемые правительствами разных стран для достижения этой цели?
— Я думаю, дело тут не только в желании государства работать в данном направлении. Ведь все хотят жить в мире, в котором будет чистый воздух и чистая вода. Никому не нравится приезжать в город с высоким уровнем загрязнения, никто не хочет с этим мириться. Вопрос в том, как мы можем это исправить, сколько времени нам для этого потребуется, и сколько это будет стоить, ведь так? Любой вид загрязнения не появляется вдруг, а формируется в течение многих лет, десятилетий, может быть, даже целых веков. И для решения этих проблем тоже требуется время и деньги. Обычно выделение средств на решение подобных проблем означает, что вы перестаете финансировать что-то другое. Мы в GE не всегда согласны с такими компромиссами.
- Да, к вопросу о роли частных предприятий в решении этих проблем. Как Вы знаете, в последнее время много говорят о том, что бизнес, частный сектор, должен сыграть свою роль. Вы согласны с тем, что ситуация должна измениться, и частные компании должны выделять больше средств на решение этих проблем, чем государство?
— Необходимо сочетание государственных, общественных и частных средств. Частные инвесторы не задержатся надолго в вашей компании, если у них не будет возможности получить разумный доход от своих вложений. Поэтому роль государства также очень важна. Не думаю, что верным решением было бы перекладывать ответственность с государства на частные компании, мне кажется, тут важны обе стороны. Экологические проблемы формировались на протяжении многих лет, и их разрешение займет какое-то время, а создание эффективных технологических решений потребует привлечения различных источников финансирования.
- Думаю, что равные условия конкуренции здесь тоже очень важны.
— Очень важны. Ведь равные конкурентные условия в долгосрочной перспективе, инвестиции в рациональное использование ресурсов и устойчивое развитие – это долгосрочные инвестиции по своей сути. Поэтому когда вы вкладываете в технологии устойчивого развития, вам хочется, чтобы ситуация оставалась стабильной, правила игры не менялись, и вы могли бы спокойно работать на протяжении десяти-двадцати лет. Это намного проще сделать в странах со стабильной политической и экономической ситуацией, и тяжелее там, где правительство и законы постоянно меняются. Но какая бы ситуация в стране не была, когда мы осуществляем долгосрочные вложения, мы надеемся на прозрачность, открытость и последовательность. Даже когда страна переживает переходный период, ее долгосрочная политика остается неизменной, и как инвестор, вы можете на это рассчитывать.
- Какова ситуация в этом плане в России? Насколько я знаю, сейчас обсуждаются сразу несколько крупных законопроектов, касающихся охраны окружающей среды.
— Знаете, я никогда не сталкивался в России ни с чем, что могло бы вызвать беспокойство в этом плане. Сейчас все больше внимания уделяется вопросам окружающей среды, и мы, конечно, поддерживаем эту инициативу и считаем это положительным моментом для компании. Мы не можем сказать, что стали свидетелями каких-либо резких изменений в законодательстве, которые могли бы вызвать беспокойство. Надеемся, что многие страны мира, включая Россию, продолжают поощрять энергоэффективность, устойчивое развитие и экологическую ответственность. Мы рассчитываем на то, что соответствующие законодательные акты станут частью мира, в котором мы живем. Поэтому для нас нет ничего удивительного в том, что и Россия предпринимает шаги в этом направлении.
- В каких областях Вам особенно хотелось бы увидеть такие шаги?
— Наверное, попутный газ. У нас есть много хороших технологий, при помощи которых попутный газ можно собрать и переработать в некий полезный продукт для компаний и для правительства, вместо того, чтобы просто сжигать его и выбрасывать в атмосферу. Думаю, что дальнейшая поддержка этой идеи очень важна для совместной работы с различными людьми, различными министерствами в России, для предприятий. На мой взгляд, это очень важно.
- Важным элементом глобального перехода к устойчивому развитию многие эксперты, в том числе и Международное энергетическое агентство, называют возобновляемую энергетику. Считаете ли Вы, что эти технологии уже прошли этап становления?
— Я думаю, что, ветроэнергетика, безусловно, прошла этот этап. Солнечная энергетика, на мой взгляд, немного отстает. Есть и другие виды технологий в возобновляемой энергетике: геотермальная, потом, как вы знаете, есть некоторые виды биотоплива, метан из угольных пластов, а также широкий спектр технологий, которые могут считаться возобновляемыми, но это еще требуется доказать.
Однако я думаю, что в итоге необходимо развивать весь набор возможных вариантов выработки электроэнергии. Не стоит рассчитывать, что мировые энергетические потребности могут быть удовлетворены только с помощью возобновляемых источников энергии. На мой взгляд, это утопия. И я думаю, что таким компаниям, как наша, необходимо вести разработки для повышения энергоэффективности и снижения затрат в традиционной возобновляемой энергетике — ветровой и солнечной. Мы также должны развивать биотопливо и снижать соответствующие издержки, но при этом нам необходимо улучшать эффективность парогазовых турбин. Также необходимо разработать экономичные и экологически безопасные решения для угольной энергетики, чтобы уголь сжигался с наименьшими потерями для окружающей среды. Это так называемая технология «чистого угля». Уголь не является возобновляемым источником, но, как известно, мир получает от 40 до 50% энергии именно от него. В энергетике на уголь будет приходиться значительная доля в течение длительного периода времени – а значит, мы не должны забывать и о нем.
Нельзя ориентироваться только на возобновляемые источники энергии – мы должны уделять внимание всем имеющимся. Необходимо посмотреть на весь портфель источников, на все виды технологий выработки энергии и понять, что можно сделать, чтобы они стали эффективнее и дешевле. Мы не можем позволить себе роскошь выбора какого-то одного источника, чтобы полностью на нем сосредоточиться. Так что я не знаю, будет ли это десятилетие эрой возобновляемых источников энергии или нет, но я думаю, что со своей стороны наша компания будет упорно работать над созданием более эффективных и дешевых технологий ветровых турбин. У нас на очереди ряд крупных проектов и замечательных разработок, но мы работаем по всем вопросам сразу. Сейчас мы предлагаем свой новый реактивный двигатель для Boeing 787 Dreamliner: он на 15% эффективнее своего предшественника, а значит, поможет авиакомпаниям ежегодно экономить миллионы долларов на каждом самолете.
- Есть ли у GE какие-то конкретные проекты в области возобновляемой энергетики в России?
— На сегодняшний день таких проектов нет, но мы активно следим за развитием событий, и с нашей стороны есть желание принять участие в таких проектах.
Я думаю, уже есть понимание того, что возобновляемых источников энергии, вернее, технологий использования возобновляемых источников в России должно быть больше. Должны быть решены вопросы, как сбалансировать ресурсы, кто за это будет платить и как инвесторы смогут получить приемлемый доход от своих инвестиций.
Если посмотреть на то, что происходит в других странах, видно, что там правительства признали: себестоимость энергии от возобновляемых источников выше, и для инвесторов должны быть созданы стимулирующие факторы для инвестиций.
- То есть, с Вашей точки зрения, специальные тарифы для стимулирования возобновляемой энергетики являются примером удачной политики?
— Знаете, они побудили развитие возобновляемых источников энергии во многих европейских странах, в США и не только. Они дали отрасли стимул для дальнейшего снижения стоимости энергии ветра. Скажем, десять-пятнадцать лет назад стоимость ветровой энергии составляла 20-25 центов на киловатт, а сейчас она ниже 10 центов. Одна из причин, по которым такое стало возможным, в том, что некоторые страны поощряли развитие ветроэнергетики, создавая для компаний возможность инвестирования в более крупные ветровые турбины, которые были более эффективными, благодаря чему затраты на киловатт снизились. И все же, чтобы получить возврат от этих инвестиций, нужно время – десять-пятнадцать лет, необходимые для снижения стоимости до конкурентоспособного уровня. Поэтому, если бы не было тех стимулирующих мер, возможно, не было бы и ветроэнергетики.
Сегодня на некоторых рынках ветроэнергетика напрямую конкурирует с природным газом. В США такой конкуренции нет, поскольку стоимость природного газа в настоящий момент достаточно невысокая. Но именно в таких вопросах и требуется вмешательство правительства, а от нас требуется желание инвестировать. Также мы должны брать на себя технические риски и делать свою часть работ, вот тогда рынок может стать доступным.
