Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
Каталония проголосовала на региональных выборах за независимость от Испании, и фанаты "Барселоны" по всему миру замерли – в чемпионате какой страны будет выступать их любимый клуб? Если говорить формально, положено начало процессу перекройки европейских, а может быть, не только европейских границ.
Но государственные границы и суверенитет в привычном понимании давно изжили себя. Подтверждением этому – десятки самопровозглашенных государств, а также территорий, претендующих на то, чтобы такими государствами стать. Они разбросаны по всему миру, и кое-где такое новое самоопределение становится поводом для войны – как в Абхазии, в Карабахе, Южной Осетии, в Приднестровье.
В Европе, скорее всего, до таких крайностей дело не дойдет. И не надо бояться Каталонии.
Дискуссия о независимости по-каталонски
Сторонники независимости по итогам выборов в 135-местном каталонском парламенте получат большинство, и именно это является главным итогом этих выборов, которые и в самой Каталонии, и во всей Испании, и, возможно, во всей Европе рассматривались как плебисцит о дальнейшем пребывании провинции в составе единой страны.
Премьер-министр Артур Мас, который досрочно и инициировал эти выборы из-за отказа Мадрида предоставить Каталонии налоговую независимость, заранее предупредил: если он победит безоговорочно, он немедленно назначит референдум о выходе из Испании.
Он победил, но небезусловно – по сравнению со своим прежним представительством в 62 мандата он потерял 12. Зато вдвое нарастили свои показатели более последовательные и радикальные сторонники отделения от Испании – "Республиканские левые Каталонии".
Для назначения референдума этого вполне достаточно. А вот для того, чтобы его выиграть и, как многие опасаются, поставить под вопрос все европейское устройство, – большой вопрос. Как полагают социологи, счет в каталонской дискуссии о независимости пока примерно 46:42 в пользу ее сторонников.
В 2006 году социалистическое правительство Хосе Луиса Сапатеро, едва придя к власти, ради сохранения спокойствия предоставило Каталонии право распоряжения всеми местными и половиной центральных доходов. В общем, все могло обойтись. В конце концов, даже то, что при 20% от населения всей страны Каталония обеспечивает четверть испанского ВВП, не является признаком какого-то небывалого донорства.
Как считается, кризис все обострил до предела. Но никаким кризисом не объяснить решительность испанского Конституционного суда, с которой он летом этого года отказал каталонцам в праве считаться нацией.
В ответ около 1,5 миллионов в жителей Каталонии с ее 7,5 миллионами населения вышли на марш под лозунгом "Мы – нация". Если референдум о независимости случится, подготовка к нему началась именно в тот день.
В основе любого сепаратизма обязательно лежит историческая несправедливость, освященная впоследствии нерушимыми границами. Кому-то к моменту освящения нерушимых границ повезло стать государством, кому-то нет. Впрочем, большей независимости, чем в составе Арагонского королевства, история Каталонии не знает. Но особо романтичные каталонцы уже говорят о том, что их государство должно включать в себя и французский Руссильон, и Андорру, и Валенсию.
Есть, однако, счета и более актуальные. Барселона была республиканским бастионом в гражданской войне, и победа фалангистов обернулась массовыми казнями, которые в Каталонии не забудут, несмотря ни на какое примирение.
И то, как правое правительство Мариано Рахоя последовательно пытается лишить Барселону всех привилегий, полученных при левых, для многих каталонцев выглядит логическим продолжением попыток реабилитации каудильо, которые предпринимаются сегодня некоторыми из испанских правых.
Буржуа-сепаратисты
Любое государство стремится к всевластию, но на то и демократия, чтобы его в этом стремлении обуздать. Это вечный бой, в котором потеря государством своего преимущества обычно таит в себе выигрыш для всех.
Но эта модель не срабатывает там, где столкновение исторических мифов переплетается с экономическими интересами, особенно во время кризиса. Даже самые просвещенные демократии ведут себя, будто на дворе семнадцатый век и вестфальский мир только что положил начало святости суверенитетов и границ.
А помимо Каталонии есть еще Страна Басков, Шотландия, Северная Ирландия, фламандская Бельгия, и еще не осела пыль после крушения социалистических конструкций.
И получается, что на роль ожидаемого прецедента Каталония подходит едва ли не лучше других. Здесь независимости требуют не боевики и не жители бедных европейских окраин, а благополучные буржуа.
Большая дорога для сепаратиста
Что касается референдума о независимости, то Каталония вряд ли успеет стать первой. В Шотландии таковой уже назначен на осень 2014 года.
Лондон, как считается, дал Эдинбургу шанс, которым, по мнению многих наблюдателей, тот, с большой долей вероятности, не воспользуется. Просто взвесив все "за" и "против", просчитав последствия, соотнеся возможные потери с возможными приобретениями. И, возможно, оценив ту уважительность и корректность, с которой Лондон, наученный многолетним горьким опытом, шотландцам это шанс предоставил.
Проблема сепаратизма – это не только проблема исторических мифов или национализма. Как показывает практика, сепаратизм в своей основе может носить вполне гражданский характер, и, как в рядах литовского Саюдиса или латвийского Народного фронта было немало русских, среди сторонников каталонской независимости не так уж мало испанцев, особенно левых.
И не упрямься Мадрид в своем праве веками не считать каталонцев нацией, может быть, и Антонио Гауди не считал бы для себя непреложным говорить только по-каталонски.
Сепаратизм – проект во многом вообще политический. Исторические обиды и мифы могут мобилизовать миллионы людей на площади, но сами по себе они не толкнут массы на поиски аммиачной селитры.
Провинция может роптать, отдельные пассионарии могут организовывать подпольные ячейки, но большинство, даже испытывая к своим патриотам симпатии, как правило, дальше этого в своем сепаратизме не идет.
Более того, эти симпатии постепенно тают, поскольку подпольное сепаратистское движение рано или поздно становится не только штабом патриотов, но зачастую и прибежищем для людей, которым идея независимости просто заменяет большую дорогу.
Поэтому постепенно лишаются всенародной поддержки баскская ЭТА, ольстерская ИРА, да и в Чечне Басаев довольно скоро перестал быть народным героем.
"Барса" вне закона
Проблема сепаратизма – это проблема самоуправления. То есть, в конечном счете, проблема взаимоотношений элит. И именно поэтому результаты каталонского сепаратизма, скорее всего, будут принципиально отличаться от последствий абхазского.
Референдум о независимости Каталонии, наверное, неизбежен: две трети депутатов попали в парламент благодаря лозунгам независимости. Но, по мнению некоторых каталонских наблюдателей, внутриполитическая коллизия теперь обострится, поскольку перевес правящей партии после утраты ею 12 мандатов, уже не столь очевиден.
А экономическая полемика между правым премьером и его левыми партнерами по организации референдума и до выборов были такими острыми, что это может повлиять и на подготовку к референдуму.
Словом, победа на референдуме сторонников независимости далеко не запрограммирована. Возможно, именно благополучие Каталонии, ставшее одним из импульсов сепаратизма, может стать и поводом для сомнений: кризисы приходят и уходят, а сохранится ли это благополучие в случае нарушения статус-кво?
Экономические показатели Каталонии лучше, чем по всей Испании, и безработица ниже – но не настолько, чтобы считать это преимущество столь же неотъемлемым каталонским атрибутом, как теплое море? Сохранится ли оно, если крупные компании, опасаясь неожиданностей, начнут в массовом порядке перебираться в другие области Испании, а, говорят, эта миграция уже начинается.
Тем, у кого все налажено, совершенно не улыбается при всем патриотизме оказаться в стране, которую бойкотируют в Евросоюзе, которую не признает полмира, и к тому же не очень понятно, где и с кем будет играть любимая "Барса".
Вестфальское устройство мира с его нерушимыми границами и священным суверенитетом, может быть, себя и изжило по сути. По форме же никому не хочется искушать судьбу на практике, и даже если жить в эпоху больших перемен придется всего несколько лет, никому не хочется терять даже их – особенно там, где вообще есть, что терять.
Даже решение Конституционного суда не считать каталонцев нацией – это все-таки не требование считать в Каталонии испанский языком номер один, это не назначение каталонским президентом или его заместителем этнического испанца, как это могло быть, развивайся конфликт по тем сценариям, к которым мы привыкли в Абхазии или турецком Курдистане.
Как бы ни были уверены в Барселоне, что в Мадриде над ними издеваются, как бы по-снобски ни относились к бедным валлонам богатые бельгийские фламандцы, а миланцы – к жителям Неаполя, это все равно не франкизм и не империя.
И самое главное: элитам в Каталонии и Испании, в отличие от элит в куда более горячих местах, надо договариваться. Просто потому, что эти элиты – выборные. За войну не проголосует никто. И очень многие подумают, стоит ли голосовать за тех, кто не договорился во время кризиса. По крайней мере, там, где об этом спрашивают.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
